– И нет ли какой связи, до сих пор с Ним остающейся.
Фиделис развёл руками.
– Я лекарь. И, хотя множество раз мне приходилось закрывать глаза умирающим, хотя я столько веков враждую со Спасителем и сама смерть отказывается меня принимать, – я не вижу, как это может быть…
– Источник, – кратко отмолвил Фредегар, перекусывая вощёную нитку, какой связывал вместе аж четыре рунных камня, символами наружу.
– Источник чего? Простите меня, достойные невысоклики, я понимаю, бог Хедин не берёт в ученики кого попало, вы знаете об этом куда больше меня…
– Спаситель всегда поступает одним и тем же образом. Верно?
– Ну, верно…
– Рождается в мире. Растёт. Учит. Создает церковь, пишет священные книги. Потом погибает несправедливой смертью, – принялся втолковывать половинчик. – Оставляет пророчества; когда они исполняются – приходит и спасает. Так?
– Так, – кивнул Фиделис, лицо напряжённо и внимательно.
– А теперь всё пошло наперекосяк. Магическая аномалия, вспышка, которую ощутил наш Учитель; семь дней и ещё один, потребовавшиеся Ему, чтобы всё совершить, хотя нет по-прежнему ни церкви Его, ни многочисленных последователей, ни храмов, и книг священных никто не видел. Ни чина клириков, ни святых отшельников, ничего.
– Только безумные проповедники, – вставил Броди.
– Только они, – согласился его товарищ. – Такое невозможно без прямой индоктринации; без того, чтобы взять – и перекроить души этих несчастных, как вот того, кого мы слушали. И, коль была та вспышка, была аномалия, но… в пределах понятной нам силы. Не что-то неведомое, непознаваемое, непонятное. Как, скажем, внезапный дождь среди засухи – мы знаем, какими заклятиями его вызвать. А вот если вода вдруг появится сама, из ниоткуда, вдруг заполнит тазы и вёдра…
– А разве нет таких заклятий? Чтобы вода раз – и появилась? Безо всяких дождей?
– Может, и есть. Но нам они неизвестны. И Аэтерос всегда говорил, что сотворить нечто из ничего практически невозможно, это должен быть маг, силами равный Творцу. Перенести с места на место… ну, разве что в теории, но… короче говоря, Он должен был сделать что-то традиционное здесь, в Хьёрварде. Традиционное, из арсенала обычной волшбы. Кровавая жертва и превращение останков в некий артефакт, позволяющий направить куда надо поток магии. Мы это и ищем.
– Воистину, – с уважением проговорил Фиделис, – плохо быть простым лекарем, как я!..
– Прости, почтенный, но ты такой же «простой лекарь», как я – ромашка-одуванчик, – не слишком вежливо отрезал Робин. – Ты знаешь, что очень похож на Спасителя, каким Его обычно изображают?..
– Да, – Фиделис повесил голову. – Но я – не Он! Я – лечу!.. Исцеляю в меру отпущенных мне сил!..
– Погоди, – Робин поднял руку. – Мы начинаем. И надо поскорее, пока местные жрецы не напустились на нас за какое-нибудь «осквернение могил»…
Свежее захоронение окружило два кольца рун, соединённых линиями, волнистыми, прерывистыми, зигзагообразными, среди которых не было ни одной прямой.
– Теперь смотрим, – прошептал Фредегар.
Роб обернулся – у дальнего конца погребальной аллеи появились несколько жрецов, явно направлявшихся в их сторону.
Мягкий толчок силы, и она покатилась по контуру, волна её поднималась, направляемая многочисленными рунами, ввинчиваясь в не успевшую слежаться могильную землю.
Глиняную плиту охватила мелкая, сперва едва заметная дрожь. Она усиливалась, с холмика начала осыпаться земля. Расставленные руны тоже начали подрагивать, их контуры засветились тревожно-багряным.
– Фреде…
– Вижу! Это же…
– Остановитесь! – Фиделис вдруг пинком опрокинул ближайший каменный столбик с каким-то символом. – Сейчас… восстанет… всё…
Он не договорил. Плита со скорбной надписью раскололась, обломки её обратились в труху; могила раскрылась, словно утроба, обнажая чёрное, склизкое, живое, чудовищное. И существо, вырвавшееся из этой утробы, уже ничуть не напоминало маленького Яана, сына Яана-старшего и Марты.
Шесть лап, заканчивающихся острыми когтями; хвост со скорпионьим ядом; торчащие клыки; игольчатые рога, каких не бывает у зверей, детей естественного отбора.
– Демон! – выкрикнул Роб, падая на одно колено.
Стрела сорвалась с его тетивы, врезалась в бок созданию, высекла сноп зеленоватых искр из чёрной чешуи; древко сломалось, словно схваченное незримыми пальцами, но наконечник и ещё добрая пядь прочного дерева погружались в рану, вгоняемые каким-то заклятием.
Фредегар ответил тоже, но не стрелой, а чарами, стремительными, тщательно свитыми, впившимися в морду и суставы демонической твари, вспыхнувшими голубой сетью.
Демон рухнул на землю, забился, яростно грызя путы. Броди выстрелил вторично, вгоняя зачарованный оголовок точно в место первого попадания. Древко пронзило тварь насквозь, покрытое тёмной кровью острие высунулось из другого бока.
– Кончай его, Фроки!
– Нет! – вдруг кинулся к твари Фиделис. – Нет!.. Это же пленённая душа, душа, скованная муками и ужасом, остановитесь!..
Он резко нагнулся, положил обе руки на оскаленную морду демона, не обращая внимания на острые клыки, что-то заговорил негромко.
– Он напуган. И ему очень больно. Он почти ничего не знал, только боль и страх. Его подменили, а когда он стал не нужен – зарыли здесь, насторожив ловушку… – быстро говорил лекарь, и от пальцев его начинал литься золотистый свет.
Демон задёргался, захрипел, из пасти повалила зеленоватая пена.
– Осторожнее! – Фредегар вцепился в рукав врачевателя, указывая на побежавшие от могилы чёрные извивы трещин, но тот ничего не замечал. Льющийся с его ладоней свет словно смывал грязь и налёт демонической плоти, пластами отваливалась чешуя, когти, хвост весь целиком упал наземь, зашипел, словно змея, попытался уползти, но Роб, не мешкая, пригвоздил его к земле ещё одной стрелой.
Несколько мгновений – и на руках Фиделиса лежало туго спелёнутое саваном, но совершенно человеческое тельце.
Половинчики в изумлении воззрились на лекаря.
А тот, ничего не видя вокруг, вдруг нагнулся к неподвижному личику и тихонько дунул на посиневшие замершие губы.
Тихо-тихо стало над кладбищем, и даже подмастерья, не отрываясь, глядели на творящееся перед ними чудо.
– Кха-кха, кха-а-а… – вдруг раздалось тоненькое и слабое из серых обмоток.
У Роба широко раскрылись глаза, у Фредегара, напротив, сузились.
– Кха-ха-а-а, – плакал ребёнок, как и положено плакать голодному младенцу.
– Не может быть, – выдавил из себя Броди.
Фроки лишь остолбенело пялился на происходящее.
Фиделис осторожно поднялся.
– Его надо отнести матери, он есть хочет.
Половинчики всё-таки не зря были подмастерьями Познавшего Тьму. От шока и неожиданности они оправились быстро. Нет, они знали, что можно, при особых условиях и очень редко, вырвать отмеченную судьбой душу из Серых Пределов, из царства мёртвых. В конце концов, разве не проделал такое Аэтерос с Хагеном, таном Хединсея, и с Сигрлинн, великой волшебницей? Но то всё-таки были и впрямь случаи из ряда вон – Сигрлинн вообще не была смертной, хединсейский тан… наверное, тоже, если Зерно его Судьбы было извлечено из общего Шара.
Здесь же лекарь Фиделис, очень необычный лекарь, да, но отнюдь не бог, вот так запросто оживил уже два дня как мёртвого и похороненного ребёнка. Вдохнул жизнь обратно в него, очистил от скверны, играючи стряхнул с него демоническую плоть!..
– Кто ты, господин?.. – вырвалось у Броди.
Последняя буква «н» у него получилась почти неслышимой.
– Наверное, прежде всего – лекарь, – обернулся тот. – Но не спрашивай, «кто ты», ибо этого не знаю я и сам.
От раскрытой могилки, от чёрного мокрого зева, по погосту бежали и бежали трещины, земля расходилась, начали падать скромные надгробия. Половинчики привычно и быстро встали спина к спине, но целитель с младенцем на руках спокойно шагал к выходу с кладбища. Торопившиеся им навстречу жрецы быстро сообразили, что происходит, и, надо отдать им должное, оказались далеко не трусами.
Правда, один из них с воплем: «Некроманты! Некроманты ужасные, кошмарные некроманты! Ужаманты некромарные, некросные кошоманты!..» – кинулся прочь, надо полагать, за подмогой.
Остальные споро встали в круг, замахали руками – слабые маги, очень слабые, если требуются настолько размашистые жесты.
– Пошло-поехало, – сквозь зубы процедил Фредегар. – Снова-здорово…
– На колу мочало, начинай сначала, – подхватил и Роб.
– За мной, друзья, за мной! – обернулся лекарь.
– Куда?! Куда «за тобой», тут весь погост сейчас разупокоится!..
– Земля отдаёт своих мертвецов, – услыхали невысоклики бормотание целителя. – Он торопится, Он очень торопится…
– Ты можешь их задержать? Нам нужно время – огненные заклятия…
– Сейчас начнётся по всему Хьёрварду. – Фиделис шагал всё быстрее, то и дело нагибаясь к свёртку, что-то шептал переставшему плакать младенчику. – Они чуют приближение собратьев. И Его чары тоже работают.
– Чары? Именно чары? – с надеждой воззрился на врачевателя Фредегар. – Чары можно развеять, можно перебить, можно…
– Надо остановить тех, кто наступает из Междумирья. – Фиделис закутал малыша в свой плащ. – Вы не слышите доносящегося оттуда зова, но я – слышу.
– Всё равно, этим тоже тут разгуливать нечего, – Фредегар выхватил короткий меч, крутнулся, рубанул по вылезающему из могилы неупокоенному, свежему, недавно погребённому, которого едва коснулось тление.
Ребёнок. Девочка. Длинные разметавшиеся волосы, мутные глаза широко открыты, и в них – всегдашняя, неутолимая ненависть мертвяка к живому. Меч Фредегара снёс голову трупу, тело обвалилось обратно в раскрывшуюся яму, однако невысоклик знал, что это ненадолго.
Мечами орду неупокоенных не остановишь, только слегка задержишь.
Броди одну за другой выпустил три стрелы, срубавшие сразу по дюжине поднявшихся из могил; они словно нанизывали мертвяков на призрачные нити алого, как кровь, огня. Тела их валились и дёргались, отлетали руки и головы, а стрелы, описав круг, возвращались к пославшему.