– А Стэн Ричер часто болел?
Та же костлявая рука снова поднялась вверх.
– Его имя никогда не попадало в бюллетень округа, – сказал Мортимер. – Насколько я помню. Но из этого не следует, что я могу что-то про него рассказать. У всех были двоюродные братья, которые уезжали и возвращались. Все старались спрятаться, когда на пороге появлялась беда. Так что мое окружение постоянно менялось. Люди приезжали и уезжали, в особенности дети. Я помню мистера Ричера, мастера завода. Он был известной фигурой и постоянной величиной. Но я не смог бы дать показания в суде, если б у меня спросили про его детей. Мы все выглядели похоже и никогда точно не знали, где кто живет. Они выбегали из дома с четырьмя квартирами, где жил мастер. Девять… Ну никак не меньше восьми. Один из них очень неплохо играл в бейсбол. Я слышал, что он уехал в Калифорнию и стал почти профессионалом. Возможно, это ваш отец?
– Он был орнитологом-любителем, – сказал Ричер.
Мортимер немного помолчал. Его бледные старые глаза затуманились, будто он смотрел в далекое прошлое. Потом старик печально и задумчиво улыбнулся, словно подумал об удивительных тайнах бытия.
– Вы знаете, я совершенно забыл о любителях птиц, – сказал он. – Как странно, что вы о них вспомнили, а я – нет… Какая у вас удивительная память.
– Это не память, – сказал Ричер. – И не воспоминание. Речь идет о давнем наблюдении. Я полагаю, отец начал интересоваться птицами в ранней юности. Мне известно, что он состоял членом клуба любителей птиц в возрасте шестнадцати лет. Но вы сказали «любители птиц». Их было больше одного?
– Двое, – ответил Мортимер.
– И как их звали?
– У меня сложилось впечатление, что один из них являлся чьим-то кузеном и не жил здесь постоянно, а другой был местным. Но они много времени проводили вместе. Как лучшие друзья. Пожалуй, из ваших слов следует, что одного звали Стэн Ричер. Я их помню. Должен сказать, что благодаря им мы все увлеклись наблюдением за птицами. Если честно, когда я в первый раз их встретил, мне очень хотелось над ними посмеяться и назвать «девчонками», но тогда мне пришлось бы привести с собой целую армию, потому что, во-первых, они потрясающе дрались, а во-вторых, очень скоро все стали интересоваться птицами, по очереди получая бинокль. Мы видели самых разных хищных птиц, а однажды наблюдали за орлом, который нес в когтях что-то размером со щенка.
– У Стэна был бинокль? – спросил Ричер.
– Или у его приятеля. Но я не знал, кто из них кто. Я приезжал туда без всякой системы и порой видел одного или другого, или никого. Или сразу обоих. Это было нормально. Время от времени кто-то пропадал, а потом снова появлялся. Нас куда-нибудь отсылали, чтобы мы могли подкормиться, или избежать эпидемии, или просто провести у кого-то каникулы. Так бывало всегда. Люди приезжали и уезжали.
– Интересно, как он мог позволить себе бинокль, – сказал Ричер. – Ведь времена были тяжелыми.
– Полагаю, они его украли.
– У вас есть какие-то основания так считать? – спросил Ричер.
– Без обид, – сказал Мортимер.
– Конечно.
– Мы были неплохими детьми, – продолжал старик. – И не стали бы грабить магазин. А в тех случаях, когда у кого-то появлялось что-то ценное, вопросов никто не задавал. В противном случае хорошие дети ничего не получали. Я полагаю, что мысли о чем-то плохом могли появиться у нас из-за его отца. И не важно, кто из тех двоих был Стэном. Все считали, что мистер Ричер, заводской мастер, немного странный, и, наверное, мы решили: каков отец, таков и сын. Хотя я совсем не помню Стэна. Вероятно, такова сила слухов. Я лишь иногда гостил в Райантауне. Но, казалось, все про него знали.
– А что в нем было странного? – спросил Ричер.
– Все его побаивались. Он постоянно кричал и дрался, мог сбить человека с ног. Теперь я думаю, что он выпивал. Мистер Ричер полагал, что его не любят из-за того, что он стал заводским мастером. Частично он был прав, ошибался только насчет причины. Наверное, дети просто приписывали ему самые разные злодеяния. Как в книге сказок. Нечто вроде пирата Черная Борода. Без обид. Вы сами спросили.
– У него была борода?
– Никто на заводе не носил бороду. Она могла загореться, – ответил Мортимер.
– Вы помните, когда Стэн уехал, чтобы поступить в морскую пехоту? – спросил Ричер.
Мортимер покачал головой.
– Никогда ничего такого не слышал, – ответил он. – Наверное, я на год или два старше. К тому времени меня уже призвали.
– Где вы служили?
– В Нью-Джерси, – ответил Мортимер. – Но я им не был нужен. Война закончилась, у них и без меня хватало солдат, и вскоре нас распустили. Я вообще ни в чем не участвовал. И всегда чувствовал себя мошенником во время парада Четвертого июля. – Он покачал головой и отвел глаза.
– Вы помните что-нибудь еще о Райантауне? – спросил Ричер.
– Ничего особо волнующего. Место, где людям приходилось несладко. Они весь день работали, а потом ложились спать.
– А как насчет Элизабет Ричер? Жены Джеймса Ричера?
– Иными словами, вас интересует ваша бабушка.
– Да.
– Она много шила, – сказал Мортимер. – Это я помню.
– А какой она была?
Мортимер немного помолчал.
– Трудный вопрос, – наконец ответил он.
– В самом деле?
– Я бы не хотел быть неучтивым.
– А есть какая-то вероятность этого?
– Быть может, мне следует сказать, что она была замкнутой, и воздержаться от других слов.
– Я никогда с ней не встречался, – сказал Ричер. – Она умерла задолго до моего рождения. Мне она совершенно безразлична. Вам не стоит чувствовать себя неловко.
– Говорить о вашем дедушке проще. Он являлся публичной фигурой. Заводской мастер и все такое… А вот ваша бабушка – совсем другое дело.
– Насколько плохой она была?
– Она была жесткой женщиной. Холодной. Я никогда не видел, чтобы она улыбалась. Она всегда выглядела рассерженной и угрюмой. Они друг друга заслуживали, эти мистер и миссис.
Ричер кивнул.
– Вы можете рассказать мне что-то еще? – спросил он.
Мортимер замолчал так надолго, что Джек подумал, будто он впал в гериатрическую кому. Или умер. Но потом старик пошевелился и поднял все ту же искривленную костлявую руку. На этот раз – чтобы привлечь внимание. Так комик успокаивает толпу перед концовкой анекдота.
– Я могу вам сказать одну вещь, – заговорил он. – Раз уж вы разбудили мою память. И раз к случившемуся мог иметь отношение ваш отец. Я помню, как однажды поднялся ужасный переполох и страшный шум из-за редкой птицы. Такую впервые увидели в Нью-Гэмпшире. Или что-то вроде того. Орнитологи-любители написали о ней в клуб и составили полный отчет, всё по протоколу. Или как там оно называется. Один из ребят тогда являлся секретарем клуба. Не могу сказать, который. Там говорилось о причинах, по которым птица могла туда попасть. Получилось весьма впечатляюще. Насколько я помню, отчет даже напечатали в специальном журнале, и «Ассошиэйтед пресс» заявила, что это первый случай, когда Райантаун упомянули за пределами округа.
– И какая это была птица? – спросил Ричер.
– Я не помню, – ответил Мортимер.
– Жаль. Должно быть, тогда это стало большой сенсацией.
Рука Мортимера снова поднялась вверх. Он был взволнован.
– Вы можете узнать подробности. Благодаря клубу любителей птиц. Их книги есть в библиотеке. У них имеется полное собрание журналов наблюдения. Всех старых клубов и обществ. Это часть культуры. Лично я считал, что телевидение лучше, когда оно появилось.
– В какой библиотеке? – спросил Ричер.
– В Лаконии, – сказал Мортимер. – Именно там находились клубы.
Джек кивнул.
– Вероятно, потребуется три месяца, чтобы что-то найти, – сказал он.
– Нет, там все расставлено в строгом порядке, – сказал Мортимер. – Внизу есть большой зал с полками, расположенными, как спицы колеса. Справочно-библиографический отдел. Вы найдете все, что нужно. Вам следует туда сходить. Узнаете про птицу. В конце концов, шансы пятьдесят на пятьдесят. Это либо ваш отец, либо его приятель.
– Отделение библиотеки находится в центре? – спросил Ричер.
– В городе всего одна библиотека.
Они оставили мистера Мортимера в чистом кресле, прошли по длинному уютному коридору к стойке дежурной и сообщили ей, что визит завершен. Жизнерадостная женщина приняла их уход с хладнокровным изяществом, и они зашагали к древнему «Субару».
– Вы знаете, где находится библиотека Лаконии? – спросил Ричер.
Старик с волосами, собранными в хвост, кивнул:
– Конечно.
– Вы можете припарковаться у входа?
– Зачем?
– Я хочу войти туда быстро и незаметно.
– Но сейчас нет дождя.
– По другим причинам.
– Нет, – ответил Мортимер. – Это большое здание, занимающее немалую территорию. Оно похоже на замок. Вам придется пройти через сад.
– Как далеко нужно идти? – спросил Ричер.
– Пару минут.
– Сколько людей увидит меня в саду?
– В такой хороший день там может быть немало народу. Люди любят солнце. Их ждет долгая зима.
– Как далеко находится библиотека от полицейского участка?
– Похоже, у вас проблемы, мистер Ричер.
Джек немного помолчал.
– Как вас зовут? – спросил он. – Вам мое имя известно, но я так и не услышал ваше.
– Если формально, преподобный Патрик Дж. Бёрк, – ответил старик с волосами, собранными в хвост.
– Вы священник?
– В данный момент у меня нет прихода.
– И как давно?
– Около сорока лет.
– Вы ирландец?
– Моя семья из округа Килкенни, – ответил Бёрк.
– Вы туда когда-нибудь возвращались?
– Нет. Расскажите мне о своей проблеме.
– На меня затаили обиду не только люди из яблоневого сада. Судя по всему, я огорчил кого-то из Бостона. Семью другого рода. И их реакция может оказаться совсем иной. Полиция Лаконии не хочет, чтобы на улицах стреляли, как во время бойни в День святого Валентина[15]