В какой-то момент доктор Уинки сообщил, что хочет сделать подарок, и повел меня в свой винный погреб.
Вытащив с предосторожностями редкую старинную бутылку, он многозначительно протянул ее мне.
Торжественный случай
В предвкушении блаженства я долго хранил драгоценный дар, припасая его на особый торжественный случай.
Однажды ко мне завалила компания русских друзей.
Мы весело распивали водку. Выпивка кончилась. Надо было добрать.
Под хорошим градусом и плохо соображая, мы «раздавили» заветную бутылку, не оценив тонкого вкуса.
Ее величество смерть
В 91-м году в Палм-Бич после тяжелого дня работы над инсталляцией выставки в галерее «Грейс Хокин» мы с Алесей вернулись в отель.
Я предложил спуститься в гостиничный бар и выпить по рюмочке, чтобы расслабиться.
Играл оркестр. Люди танцевали.
Вдруг все повернули головы.
Не поверив своим глазам, я увидел Ее Величество Смерть с косой в руке.
Наследники
Шаркающей походкой, опираясь на клюку, Смерть пробралась в зал с помощью двух вертлявых плейбоев с калифорнийским загаром.
На столетней старухе был парик, дряхлое пергаментное лицо пряталось за черными непроницаемыми очками, то, что когда-то было ртом, покрывала густая яркая помада.
Шею, руки, уши и коротенькое модное платье от Ива Сен-Лорана украшали бриллиантовые и изумрудные сокровища.
К нашему удивлению, плейбои потащили развалину танцевать.
У меня мелькнула мысль, что два наследника-шалопая привели сюда старуху, чтобы угробить в танце и получить фантастическое наследство.
Под музыку с трудом передвигая привидение, «наследники» не по-родственному страстно прижимали реликвию к себе, недвусмысленно работая руками.
Очнувшись от страшного сна
Наутро, очнувшись от страшного сна, мы завтракали в ресторане. Официант нам сообщил, что дама, вызвавшая в отеле фурор, унаследовала несметные богатства американского легендарного нефтяного короля.
Старухе действительно перевалило за сто, и она славится причудливыми эротическими затеями.
Выдержав паузу
В 1993 году у меня совместно с поэтом Львом Рубинштейном состоялась выставка проекта книги «Генеральная инструкция» в Государственном музее изобразительных искусств имени Пушкина.
На открытии Лева сказал:
– То ли мы вознеслись столь высоко, то ли музей столь низко пал.
Горячо любимый дядя
Сын подарил щенка.
Гостивший в то время у нас в Нью-Йорке Рубинштейн сказал:
– Гриша, у меня к тебе большая просьба: назови собаку Моисеем в честь моего горячо любимого дяди.
Я назвал.
Спустя полгода, разговаривая с Левой по телефону, я упомянул Моисея.
– Кто это? – поинтересовался Рубинштейн.
– Моя собака. Она названа в честь твоего дяди, – напомнил я.
– У меня никогда не было дяди с таким именем, – удивился поэт.
Это и есть наша жизнь
Эрик Булатов рассказывал, как написал картину «Горизонт».
Поехал с Олегом Васильевым на творческую дачу в Гурзуф.
Друзья иллюстрировали «Золушку», зарабатывая деньги на мастерскую.
Много курили. Надымили. Открыли окно. Эрик простудился и слег с радикулитом.
Врач прописал лечение – массаж спины.
Во время сеансов Булатов лежал на животе и смотрел в окно на море.
Красный поручень балкона перечеркивал пейзаж по горизонту, мешая созерцать красивый вид.
На двадцатый раз художник сказал себе:
– Это и есть наша жизнь!
И написал в 1971 году картину «Горизонт».
Давно хотела познакомиться
В Кунстхалле в Бонне проходила большая международная выставка «Европа-Европа» с моим участием.
Я приехал на открытие.
Во время вернисажа я встретил поэта Пригова. Давно не видевшись, мы стояли и болтали.
К нам подошла миловидная женщина и, не удостаивая меня своим вниманием, с акцентом по-русски обратилась к знаменитому Пригову:
– Я вас сразу узнала. Вы – художник Гриша Брускин. Давно хотела познакомиться.
Потому что я художник
Позвонил Володя Янкилевский и попросил одолжить ему один каталог.
Моя жена вызвалась отнести. Володя объяснил, что каталог нужен в связи с подачей документов на получение грин-карты.
Алеся поинтересовалась, хороший ли у них адвокат и как скоро обещают дать вожделенный документ.
– Недели через две, – ответил он.
Удивившись, Алеся сказала, что у нас это заняло два года.
Сочувственно посмотрев на нее, Володя, витая в облаках, поведал:
– Ты понимаешь, у нас совсем другая ситуация, потому что я художник, – сказал он, предположив, наверное, что мы сезонные рабочие.
В аргентинской пампе
В 1995 году у меня состоялась выставка в Национальном музее изящных искусств в Буэнос-Айресе.
После вернисажа куратор выставки, Тереза ди Анчорена, пригласила нас в свое поместье в аргентинской пампе.
Аллея вековых деревьев вела к красивому старинному дому. Антикварный автомобиль, карета и потайной сад со скульптурами и фонтаном составляли часть сценографии.
Муж Терезы, Карлос, в красном берете и в турецких свободных шальварах, подпоясанных широким кожаным поясом с монистами, гарцевал на превосходной лошади.
Атмосфера ужина при свечах напоминала рассказы Эдгара По.
Красавица
На следующий день карета в сопровождении кавалькады всадников отправилась в соседнее поместье к известному архитектору, который устраивал прием по случаю открытия выставки.
В разгар вечера хозяйка дома, Нора, типичная жгучая аргентинка, подошла ко мне и сказала:
– А я знаю одно русское слово.
– Какое? – поинтересовался я.
– «Красавица». Так мама меня в детстве звала, – пояснила «аргентинка».
Топильня или кипятильня
Моего приятеля Жака родители, спасаясь от большевиков, вывезли из России в возрасте шести лет.
Как-то он начал по-русски рассказывать анекдот:
– Идет один муравьёк. А навстречу ему другой, но без всякой эдюкации…
В другой раз сообщил:
– Знаете, Гриша, у меня были в гостях советские космоноты и астроноты.
Узнав, что у нас на даче холодно, посоветовал «купить топильню или, наконец, кипятильню и теплить воздух».
Баба Карла
Другой мой приятель, известный галерист из Кельна, тоже своеобразно изъясняется по-русски.
Например, вместо «флигель» он говорит «флюгель». Папу Карло превращает в Бабу Карлу.
А галереи в Нью-Йорке, по его мнению, «растут как на грибах».
Дайте ходу параходу
Ресторан «Русский самовар» – известное место в Нью-Йорке.
Там бывает весь цвет русской эмиграции. Заезжают звезды из России.
Одно время в «Самоваре» работала певица и гадалка Женя Шевченко.
Старая толстая Женя била себя по заду бубном и пела: «Дайте ходу параходу».
Гадая, рассказывала во всех подробностях свою собственную жизнь. Шумно вздыхала и кричала басом:
– Задыхаюсь! Коней! И в степь!
Момент у моря
Владелец «Русского самовара» – симпатичный вальяжный Роман Каплан – рассказывал:
– Бэлла Ахмадулина отмечает свой день рождения. Полно народу.
Тут подваливает поддавшая Женя.
Просит внимания.
И громко объявляет, что хочет исполнить русский романс «Две розы» в честь именинницы – великой русской поэтессы… БЭЛЛЫ АХМАТОВОЙ (!)
Мало того. Вместо слов «…и остался… лишь momentum mori» эта плебейка поет «и остался… лишь момент у моря».
Представляешь, солнышко? Эта Женя… неинтеллигентный человек… необразованная хамка… плебейка… Я подумал, на х… она мне нужна?
Женя была уволена.
Sic transit
Мы пришли с Темой поужинать в «Самовар».
Удивившись, как парень возмужал, хорошо образованный Роман обнял его за плечи и с умилением сказал:
– Sic transit, блядь!
Долгожданный контракт
У меня в Нью-Йорке был близкий друг Саша Эдельман.
Когда я приехал в Америку, Саша жил по-королевски: прекрасная квартира, лофт в Сохо, дом с офисами, автомобиль с шофером, коллекция картин, красавица жена и очаровательные дети.
Ввязавшись в рискованное дело, он потерял все, включая семью. Имущество пошло с молотка.
Имея светлую голову, Саша придумывал проекты с целью заработать не десять тысяч, не сто, и даже не миллион, а сразу тридцать или пятьдесят миллионов.
Попыхивая сигарой, не покладая рук, мой друг работал по двадцать часов в сутки.
Наконец, он пригласил меня в ресторан и сообщил, что завтра подписывает долгожданный контракт.
Ночью Саша умер от разрыва сердца.
Я все говорю в лицо
В Еврейском музее в Нью-Йорке открылась выставка «Russian Jewish Artists in a Century of Change 1890–1990».
На обложке каталога воспроизвели мою картину «Памятники».
Один русский художник, участник выставки, сказал:
– Старик, знаешь, я все говорю в лицо, а не за спиной. Мне очень понравилась выставка и каталог. Честно, не понравилась только одна вещь.
– Какая? – с любопытством спросил я.
– Обложка каталога.
Подождав, он добавил:
– Ну, я понимаю, если бы Шагал или Левитан. Но почему именно ты?
Цимцум, Адам Кадмон и Ситрей Тора
Мне позвонил мой старый знакомый, художник.
– Гриш, расскажи о празднике Пурим. Заказали работу. Не знаю, за что зацепиться.
Вскоре он зашел ко мне домой.
– У тебя есть что-нибудь почитать по каббале? Давно хочу узнать, что это такое.
Я дал ему книгу раввина Филиппа Ш. Берга «Введение в каббалу».
Спустя полгода мы с Алесей оказались у художника в мастерской. Он показывал гостям свои абстрактные работы 70-х годов.