Абигайл растерянно смотрела на стакан, который сжимала в руке, словно не понимая, откуда он взялся.
— Мы должны смотреть в лицо фактам, Гариетт, — сказала она. — На мое объявление не последовало никакой реакции. Никто не попытался связаться с нами, а мы ведь предоставили им такую возможность. Прошла уже неделя, больше недели. — Тут она взглянула на Гариетт, и последние, жестокие слова застряли у нее в горле. Но молчание ее говорило яснее всяких слов.
Гариетт покачала головой.
— Ты ведь слышала, что сказал Джайлз. Нам не следует думать о худшем. Ничего не изменилось за эту неделю. Люди Мейтланда следят за нами, и это хороший знак. А если бы Джордж был мертв, наверняка кто-нибудь нашел бы за это время его тело.
Лицо ее перекосилось от ужаса, словно, произнеся эти слова вслух, она сделала смерть Джорджа более реальной.
— Нет, — простонала Гариетт. — Ни за что не поверю в это. Джордж не мог умереть. Это убило бы маму. — Она впилась ногтями в собственную руку, словно надеясь, что боль поможет ей очнуться от этого кошмара. — И я никогда не смогу сказать ему, как сильно я раскаиваюсь.
— Раскаиваешься? — удивилась Абигайл. — В чем, Гариетт?
— В том, что всегда говорила ему столько гадостей, — Гариетт опустила голову и принялась раскачиваться на стуле. Она делала так еще маленькой девочкой, когда ей было стыдно. — Я всегда насмехалась над ним, даже когда мы были детьми. И потом, когда он стал интересоваться живописью и ландшафтной архитектурой. Над этим я тоже смеялась. — Слезы брызнули из глаз Гариетт. — Но я не хотела обидеть его, Абби. Я просто мечтала, чтобы Джордж нашел профессию, которая поможет ему обеспечить себя.
Абби поставила стакан и опустилась на колени возле стула сестры. Обняв Гариетт за плечи, она стала раскачиваться вместе с ней.
— Я уверена, что Джордж понимал это.
Но Гариетт продолжала, словно не слыша ее слов:
— Помнишь, когда умер папа? Мама все время в слезах, а Дэниэл постоянно занят. Мы не могли потратить ни пенни, потому что были опутаны долгами. А я лежала целыми ночами без сна и думала, что будет с нами дальше.
Абби прекрасно помнила, как им приходилось отказывать себе буквально во всем, но это не задело ее так сильно. Сейчас Абби было немного стыдно за то, что она не заметила, как страдала от этого ее сестра.
— Ты должна была сказать мне об этом, Гариетт.
— Тебя ведь удивляет иногда, почему я так люблю ходить по магазинам. Это все, чтобы забыть о тех тяжелых временах. — Гариетт подняла голову и выдавила из себя улыбку. — И понадобилось, чтобы случилось что-то ужасное, чтобы я поняла — деньги не главное в этой жизни. Мы должны наслаждаться каждой минутой, которую можем провести среди своих близких. И пусть Джордж будет садовником или художником, да хоть учителем танцев. Я не стану учить его жить. Джайлз говорит, один из моих недостатков в том, что мне все время кажется, будто я лучше знаю, как окружающие должны строить свою жизнь. Что ж, жизнь преподала мне хороший урок. Теперь я мечтаю лишь о том, чтобы увидеть Джорджа живым и здоровым.
— Я думаю, он действительно жив и здоров.
— Что?
— Ты только что сказала одну вещь, которая подхлестнула мою память, — Абигайл выпрямилась и потерла лоб, словно подгоняя воспоминания.
— И что же я такого сказала? — нетерпеливо спросила Гариетт.
— Ты сказала, что, если бы Джордж был мертв, кто-нибудь уже нашел бы его тело, и тут ты абсолютно права. Понимаешь, тот ужасный человек, который напал на меня в моей собственной спальне в Бате… Он сказал, что, если я разозлю его, он… накажет меня, причинив зло Джорджу. То есть, если бы он сделал это, он обязательно захотел бы, чтобы я об этом уУзнала, понимаешь?
— Не совсем.
— Это трудно объяснить. — Абби покачала головой, подбирая нужные слова. — Он считает, что никто не смеет разозлить его и остаться безнаказанным. И при этом он уверен, что я уже провела его в Париже, когда Колетт передала мне книгу. — Она сделала паузу, затем удивленно произнесла, словно мысль эта только что пришла ей в голову: — Он ненавидит меня. Нет, «ненавидит» — не то слово. Он меня презирает. Он хочет, чтобы я знала, что нахожусь в его власти, и чувствовала его силу и могущество. Значит, если бы он сделал что-нибудь с Джорджем, то наверняка позаботился бы, чтобы я об этом узнала.
Гариетт схватила сестру за руки и испуганно затараторила:
— Абби, милая, мне не нравится то, что ты говоришь об этом человеке. Сумеем ли мы справиться с таким опасным негодяем?
— Мы поговорим об этом сегодня вечером, когда соберется вся семья.
— Джайлз считает, что мы должны попросить Хью Темплара помочь нам. Я ненавижу его не меньше, чем ты. Но ради Джорджа стоит пренебречь нашей враждой.
Лицо Абби исказила гримаса отвращения. Даже слышать имя Хью было все равно что сыпать соль на свежую рану. Ей и раньше приходилось терпеть от мужчин обиды и разочарования, но тогда ей все же удавалось сохранить лицо, сделать вид, что ничего не происходит. Но сейчас у нее ничего не получалось. Абби знала, что единственный способ избавиться от боли, причиненной ей Хью, это не видеть его и не думать о нем. Но вся беда была в том, что без мысли о нем не проходило ни дня.
Обе сестры почти одновременно обернулись к двери, услышав, как кто-то произносит их имена.
— Кажется, Дэниэл зовет нас. — Гариетт подошла к двери и крикнула вниз: — Мы здесь, у Абби, Дэниэл.
Через несколько минут Дэниэл буквально ворвался в комнату, размахивая каким-то конвертом. Он был сильно взволнован.
— Абби, ты была права, — сказал Дэниэл, переведя дух. — Джордж не появился в Таттерсоллз. Но вот записка от него. Это ответ на твое объявление.
Абби взяла у него конверт.
— Но как это попало к тебе?
— Я положил свой каталог, чтобы осмотреть жеребца, а когда взял снова, конверт лежал внутри. Это письмо от Джорджа. Он жив! Прочитай — и ты сама убедишься.
Дрожащими руками Абби достала из конверта записку. И прочитала:
«Би!
Я так и знал, что ты не бросишь меня. Буду ждать тебя в среду вечером возле десятой ложи в Королевском театре в антракте пьесы «Тайный брак». Это ведь одна из твоих любимых пьес, не так ли? Не забудь принести книгу.
Джордж».
21
— Только не бордовый, Гариетт! Никогда больше не надену ничего бордового!
Гариетт повесила на спинку стула бордовое вечернее платье.
— Я хотела надеть его сама. Но, знаешь что, если ты хочешь выдать себя за меня, ты должна одеваться в те цвета, которые предпочитаю я.
— Да, конечно, Гариетт. Но только не бордовый! Он угнетает меня. Ну, что еще ты мне предложишь?
Они были в доме Гариетт. Зашли, чтобы выбрать наряды для завтрашней поездки в Королевский театр. Гариетт предложила поменяться ролями. Таким образом, пока люди Мейтланда будут наблюдать за младшей сестрой, думая, что перед ними Абигайл Вейл, настоящая Абби сумеет ускользнуть и встретиться с Джорджем у ложи номер десять. Виконтесса предложила добавить к их нарядам черный и белокурый парики. Парики, которые она носила молоденькой девушкой, когда познакомилась с их отцом, произнесла герцогиня с мечтательным выражением лица. То были дни, когда мужчины были мужчинами, а каждая женщина знала, что такое быть женщиной.
— Джайлз сказал, что лучше надеть мое любимое серебристое платье, — предложила Гариетт. — Оно очень заметное, и все сразу подумают, что это я, когда увидят его. Во всяком случае издалека.
Платье, которое показала ей Гариетт, было сшито из прозрачного серого флера, расшитого серебряной нитью. Вокруг лифа красовались аппликации в виде листьев из серебристого атласа.
Абби перевела взгляд с платья на лицо сестры.
— Я не могу принять это платье.
— Почему?
— Оно слишком… красивое и слишком дорогое. Я весь вечер буду думать только о том, как бы не зацепиться за что-нибудь подолом или не пролить на себя бокал вина.
— Мне все равно, можешь не беспокоиться о такой ерунде.
— Ха! Это ты сейчас так говоришь. А что ты скажешь, если я, например, разорву подол?
— Хорошего же ты обо мне мнения! — нахмурилась Гариетт. — Неужели не видишь, как я изменилась? Что еще нужно, чтобы убедить тебя?
— Ты просто чудо, Гариетт, — поспешила успокоить ее Абби. — О такой сестре можно только мечтать. Но кто угодно рассердился бы, если бы я испортила такое роскошное платье. Лучше найди для меня на этот вечер что-нибудь не столь великолепное и незаменимое.
— Оно не такое уж незаменимое, — с улыбкой сказала Гариетт.
— Как это?
— Джайлз обещал, что, если с платьем что-нибудь случится, он велит модистке сделать его точную копию, и неважно, сколько это будет стоить. Так что можешь надевать его и с чистой совестью рвать подол или проливать красное вино.
— Ах вот как! — Абби со смехом швырнула в сестру покрывало с кресла. Обе радостно расхохотались, но смех оборвался так же неожиданно, как и возник.
— Как мы можем смеяться? — нахмурилась Гариетт.
— Не знаю, как это получилось, — задумчиво произнесла Абби. — Наверное, оттого, что снова забрезжила надежда.
— Все будет хорошо, ведь правда, Абби?
— Я не… Ну конечно же, все будет хорошо.
— Да, но нас подстерегает столько неожиданностей.
Абби прекрасно знала, что Гариетт права. Из записки Джорджа можно было понять, что он собирается ждать ее в ложе Королевского театра. Но вряд ли все на самом деле так просто. Похитители Джорджа обязательно захотят убедиться, что Абигайл передала им именно ту книгу, за которой они охотились. Джайлз обшарил все книжные магазины в городе и нашел наконец «Илиаду» во французском переводе. С помощью Абби ее превратили в более или менее точное подобие той книги, что передала ей Колетт. Джайлз даже изобрел свой собственный шифр, чтобы сделать пометки на полях. Оставалось только надеяться, что обмен произойдет, прежде чем шпионы Бонапарта узнают правду.
Абби с трудом выдавила из себя улыбку.