С другой стороны, некоторые части Российской Федерации – Кавказ, например – не являются частью единого российского пространства. На этих территориях не действуют российские законы, на некоторых из них нельзя жить русским, потому что их там истребляют или холопят. Российское присутствие на этих территориях сводится к выплате этим территориям чудовищной по размерам дани, а также исполнению воли проживающих там народов. В обмен на это местные царьки говорят, что их государства являются «частью Российской Федерации». Хотя я с ходу могу назвать несколько куда более пристойных государств, которые в обмен на аналогичные блага тоже будут делать такие заявления. Да вот Приднестровье хотя бы лежит бесхозное. Предложите людям довольствие и права, аналогичные тому пакету, который дали кавказцам – они ж в Россию войдут, причём не шутейно, а по-настоящему. 4136 квадратов, прекрасный климат, лояльное население, чем плохо-то? Но нет, не берут-с. И не потому, что «далеко и границы нет». С калининградским анклавом тоже границы нет, но его пока держат.
Теперь – самое интересное. Все предыдущие рассуждения касались в основном темы границ. И совершенно не касались того, что лежит в этих границах. Скорее всего, дорогой читатель даже не обратил на это внимания, поскольку он приучен – всё теми же патриотами – п ринимать одно за другое.
То есть. Патриоты всё время беспокоятся о границах российских земель. Возникает вопрос – а как они относятся к самой земле? Любят ли они её, ценят ли, вообще – придают ли они ей хоть какое-нибудь значение?
Логично предположить, что люди, которым дорог каждый сантиметр российской границы, считают то, что заключено в этих границах, чрезвычайно ценным. Наверное, они любят родную землю – каждую речку, каждый ручеёк, каждую малую деревеньку? И, конечно же, они хотят, чтобы вся наша земля была «светло светлой и красно украшенной»? Наверняка наши охранители стоят в первых рядах экологических движений, они же – активисты обществ охраны памятников архитектуры, они рекультивируют наши истощённые земли и водоёмы, восстанавливают разрушенные монументы? Или хотя бы – п остоянно говорят об этом?
Увы. Наши охранители границ проявляют редкостное равнодушие к тому, что эти границы окружают. Их совершенно не волнует состояние той самой земли, за которую они так цепляются.
Например, практически все «охранители» открыто восхищаются советским методом хозяйствования, предполагающим разорение и уродование земли вообще и в особенности русской земли, земель Средне-Русской Равнины. Никто их них не возвысил свой голос по поводу подлинно потерянных русских земель – н апример, затопленных земель в долинах Дона и Волги. «Прощание с Матёрой» написал не имперец, дрожащий над каждым сантиметром драгоценной границы, а писатель-«деревенщик», относящийся к этим самым границам без всякого интереса.
Или вот. Имперцы-землелюбцы, например, вовсю восхищаются советской атомной программой. Между тем, «советский мирный атом» использовался в атомной войне против русской природы: в Советском Союзе практиковались так называемые «мирные ядерные взрывы», проводившиеся в основном на русских землях для «природоустроения». На территории СССР был произведено 124 «мирных» подземных ядерных взрыва, причём 81 из них был произведён на территории РСФСР, которую не щадили абсолютно. Мирным и военным атомом также долбили Казахстан, тогда ещё русский [147]. Все ситуации, когда ядерные взрывы повлекли за собой официально признаваемые государством «аварийные ситуации» (то есть ядерное заражение местности), произошли на территории России. Это потерянная земля в буквальном смысле слова. А ведь советская власть имела большие планы на атомное природопользование. Например, пресловутые повороты рек [148]: так, «советское руководство намеревалось при помощи 250 взрывов прорыть канал и соединить русла рек Печора и Кама, чтобы перевести попадающие в Северный Ледовитый океан воды Печоры в южные части страны, в Каспийское море». 250 ядерных взрывов на русской территории – это фактически ядерная война.
Если уж заговорили о поворотах, стоит вспомнить знаменитый «поворот сибирских рек», предполагавший коренное изменение самой природы России. Результатом которого должно было стать засушивание традиционных русских земель Севера и Центра. Этим «проектом века», остановленным, в том числе, ранними русскими националистами, большая часть наших «охранителей» не только не возмущается, но и восторгается – и говорят, что «из геополитических соображений» к нему неплохо было бы вернуться, чтобы хотя бы через это «вернуть себе Среднюю Азию», или хотя бы покрепче её к себе привязать.
Прошу заметить: сейчас я не обсуждаю народнохозяйственную, коммерческую или пропагандистскую [149]ценность всех этих замечательных проектов. Я хочу подчеркнуть лишь одно: реализация подобных планов нанесла бы значительный ущерб русской земле – той самой священной Территории, ни пядью которой наши охранители не готовы поступиться и в торговле которой они обвиняют своих противников. По идее, у любого охранителя-землелюбца на стене должна висеть карта России с указанием зон радиоактивного заражения, мест открытой добычи полезных ископаемых, зон экологического бедствия, и так далее. Ведь это всё – прямой ущерб той самой территориальной целостности, за которую они готовы отдать всё, включая жизнь и свободу русского народа. Ну что толку от области, равной четырём Франциям, если половина её состоит из бывшего ядерного полигона?
Но нет, наших имперцев это вовсе не беспокоит. Более того, они готовы оправдывать любые преступления против русской земли «государственной необходимостью». «Надо было взрывать бомбы», «нужно электричество», «стране надо угля». Впрочем, когда дело доходит до земель нерусских, населённых другими народами, они становятся более отзывчивы: например, когда речь идёт о повороте рек, они готовы озаботиться судьбой Аральского моря. Но вот территорию русской России, особенно «Нечерноземье», они готовы целиком и полностью пустить на хозяйственные нужды, «на электричество».
Создаётся впечатление, что наши охранители любят не столько нашу землю, сколько её границы. Их волнует исключительно целостность колючей проволоки и контрольноследовой полосы.
Впрочем, как уже было сказано, и этими сокровищами они готовы поступиться. И к реальным территориальным потерям – внутренним (когда часть страны становится непригодной для проживания) и внешним (когда начальство по своей прихоти отдаёт куски земли другим странам) – они относятся, в общем-то, с пониманием, ну или, по крайней мере, за сердце не хватаются. Как они хватаются за сердце, когда речь идёт о перспективах строительства русского национального государства.
Что же тогда они охраняют? И, кстати, от кого?
Итак, мы видим, что наши защитники «территориальной целостности страны» не слишком-то заботятся о территории как таковой. Даже если половина русской земли станет непригодной для жизни, но внешние границы останутся неизменными, они будут считать, что всё в порядке. Главное – границы, а что там внутри – «это наше внутреннее дело».
Впрочем, как я уже сказал, и к перекройке этих самых границ они относятся не то чтобы восторженно, но довольно спокойно. С одним условием: чтобы территории отходили другому государству, желательно сильному и авторитарному. Если так – тогда не жалко ни острова, ни косы, ни прочих мелочей. В конце концов, землицы у нас мно-о-огонько, чего ж не поделиться.
Эта святая уверенность, что уж чего-чего, а землицы у нас мноо-о-огонько, является оборотной стороной «территориального мифа». О ней мы ещё поговорим, а пока вернёмся к вопросу о целостности.
Если внимательно послушать и почитать речи наших защитников территориальной целостности, то выясняется, что они боятся не уменьшения наших земель, внутреннего или даже внешнего, а раскола страны. То есть – появления на «наших землях» другого государства. Населённого людьми, которые когда-то были российскими гражданами, но перестали ими быть.
Однако если речь идёт именно об этом, то раскол страны у нас уже, типа, состоялся и бояться его уже как бы поздно. Причём не первый раскол. При большевиках Россия потеряла Польшу и Финляндию, после большевиков – всё остальное, за что столько боролась и на что положила столько сил. Россия окружена государствами, которые когда-то были её частью, и, соответственно, «бывшими нашими народами». Которые теперь от этой самой России только плюются и знать её, проклятую, не желают. Чего уж теперь-то блажить про целостность?
На это можно ответить следующее. Ну да, распад Российской Империи и потом Советского Союза – великие геополитические катастрофы. Но Россия хотя бы сохранила ядро: земли, населённые русскими. Пусть не все – поскольку русские теперь стали крупнейшим разделённым народом, и многие территории, русские даже по крови, теперь за кордоном, Но всё-таки большая часть русских осталась в России. И надо держаться за территориальную целостность государства руками, ногами и зубами, чтобы предотвратить раскол именно русской общности. Ибо если русский народ разделится на разные государства – это будет окончательная гибель всему и вся. На русской истории можно будет ставить крест.
Так ли это? Давайте посмотрим на пример государств, которые и в самом деле были (или даже остаются) расколотыми. В самом прямом смысле – когда государство, населённое одним народом, разделено на несколько частей, и ни у кого нет никаких сомнений в том, что это именно части единого целого. То есть когда раскол вызван чисто политическими причинами, а не, скажем, этническими, языковыми или религиозными.
Классический пример расколотого государства – Китай. Это государство в течение долгого времени было разделено на несколько частей. Во-первых, существует Тайвань, точнее, Китайская Респ