Делл не умел отпускать людей. Так он не мог отпустить единственную женщину, которую любил. И не мог — и никогда не сможет — отпустить сына.
— Я отыщу его, Мария. Я отыщу его и приведу сюда, а когда ты его увидишь, я хочу сказать, по-настоящему увидишь, что он жив и здоров…
Он сидел рядом с ней и теребил медальон с изображением святого Антония. Он любил этот медальон и никогда не снимал его. Несколько недель назад Делл заметил, что Карлтон свой не носит. А носит вместо него армейский жетон с двухголовым псом. Увидев это впервые, Делл пришел в ярость. А когда Карлтон спокойно пожал плечами и пояснил, что любит такие украшения и всем его приятелям они тоже нравятся, потому что это «круто», Делл едва не ударил сына.
— Твой дед носил такой жетон, когда высаживался с десантом в Нормандии, и ты уж поверь мне, крутым этот жетон ему не казался!
На самом деле Делла звали Делано, по имени Франк-лина Делано Рузвельта, которого обожали его родители. Тогда Карлтон просто повернулся и ушел, но вечером того же дня Делл заметил, что святой Антоний вернулся на свое место — наряду с двухголовым псом.
Мальчик осваивал искусство компромисса.
Ожил сотовый — Дария недавно записала на нем мелодию песни «У меня такое чувство», — и Делл по-спешно вытащил телефон из кармана. Песенка с ее знаменитым хоровым припевом: «Нынче будет хорошая ночка» — звучала в этой остановке особенно непристойно. Делл прижал трубку к уху и бросил отрывисто:
— Флинн.
— Голдберг.
Что-то странное почудилось Деллу в голосе полицейского. Обычно ленивый и монотонный, сейчас он звучал возбужденно.
— Что, новости есть?
— Знаете, что выкинули эти двое ваших сумасшедших?
— Это вас не касается.
— Еще как касается. Одно дело — прижать хвост шлюхе, но ведь этот малый был…
— Стоп, — прервал его Флинн. — Вы что, собираетесь делиться своими проблемами по телефону?
Молчание.
— В общем, мы угодили в кучу дерьма, — сказал Голдберг.
Флинна это не особенно волновало. Его волновало только одно — как отыскать Карлтона.
— Об этом можете не беспокоиться. С дерьмом я справлюсь.
— Вот этого я как раз и боюсь. Эта парочка, что на вас работает, — они же психи, Делл. Их не проконтролируешь…
— Это моя забота, — прервал его Делл, накрывая ладонью руку жены. Она была холодна, как камень. — Вы мне только сына найдите.
— Да уж почти нашли, — помолчав немного, сказал Голдберг.
Теперь в его голосе не было никакого возбуждения. Он сменилось холодом, проникшим прямо в сердце Делла.
— Что вы сказали?
— Помните, я говорил, что мы нашли следы крови в парке?
— Помню.
— На ДНК или что-нибудь в этом роде мы их еще не проверяли. На это может уйти несколько недель. И вполне возможно, ничего это нам не даст. Это я не просто так говорю. Так что давайте не будем забегать вперед.
Узел в животе, что не давал покоя Деллу с тех самых пор, как исчез его сын, сделался еще туже.
— Но?…
— Но судя по результатам предварительного анализа, — закончил Голдберг, — можно предположить, что это кровь вашего сына.
Глава 27
— Ты что, Меган, язык проглотила? — Брум наклонился к ней. — Меня интересует твой старый дружок Рэй Левин.
Лишь только прозвучало это имя, у нее сердце в пятки ушло.
— Эй, ты слышишь меня?
— Это не то, что вы думаете, — сказала Меган.
— Так-так. Вот этого я, признаюсь, не ожидал. Позволь в таком случае и мне, в свою очередь, задать неожиданный вопрос: что это за «не то, что я думаю»?
Меган не знала, как объяснить. Мелькнула мысль о вчерашнем вечере, ожило чувство, испытанное ею в объятиях Рэя, когда за ними почти по-матерински наблюдала «Старая Слониха».
— Зачем тебе понадобилось лгать мне?
— Я не лгала.
Брум бросил что-то на стол.
— Кто сделал этот снимок, Рэй Левин?
Это была фотография Карлтона Флинна в парке.
— Я знаю, твой давний любовничек был когда-то знаменитым фотожурналистом. И к тому же я видел выражение твоего лица, когда я показал тебе этот снимок в первый раз. Хватит вранья, договорились? Итак, кто сделал этот снимок, Рэй Левин?
Меган промолчала.
— Отвечай, черт бы тебя побрал! Если он ни в чем не виноват, то и беспокоиться ему не о чем.
— Ну да, конечно, — бросила она. — Точно так же, как Рику Мэниону. Сколько лет, говорите, он сидит в тюрьме?
— Восемнадцать. За преступление, которого не совершал. — Брум пересел к ней поближе. — Хочешь помочь ему выйти на свободу?
— Чтобы его место занял другой невиновный?
— Послушай, Меган, я знаю, что в свое время ты была близка с этим Рэем, но есть нечто более важное, чем ваш роман или игра, которую вы затеяли со Стюартом Грином.
— Игра?
— Да, Меган, игра. В тот вечер, когда Стюарт Грин исчез… ведь Рэй Левин был там?
Она не решилась ответить сразу, и этого оказалось достаточно.
— Ну вот, — сказал Брум, — я так и думал: что-то ты не договариваешь. Только не знал, что именно. Давай, если не возражаешь, начнем сначала. Рэй Левин был в парке в тот вечер, когда исчез Стюарт Грин, а по прошествии семнадцати лет — надо же такому случиться! — вернулся туда же, когда исчез Карлтон Флинн. Как насчет того, чтобы сложить одно с другим?
— Это не то, о чем вы думаете. — Рэя ей не защитить, по крайней мере не защитить ложью.
— Вопрос: был там Рэй в тот вечер, когда исчез Стюарт Грин, или нет?
Меган пыталась придумать, как бы лучше ответить.
— Да, мы условились там встретиться, но Рэй пришел слишком поздно.
— В каком смысле поздно?
— Уже после того, как я убежала.
— Убежала? — удивился Брум.
— Да.
— Не понимаю. Как ты можешь знать, что случилось, если тебя там уже не было?
— Он рассказал.
— Кто он? Рэй?
— Да.
— Когда?
— Вчера вечером.
— Ты что, голову мне морочишь? — На лице Брума отразилось такое недоумение, словно он только что увидел себя в зеркале после пластической операции. — Давай-ка расставим точки над i. Получается, Рэй Левин сказал тебе, что появился там уже после того, как ты увидела Стюарта Грина на земле?
— Да.
— Ну что ж, — пожал плечами Брум, — мне этого достаточно. Будем считать, его дело закрыто. Он явно ни в чем не виноват.
— Забавно.
— Все это ты услышала от него вчера вечером?
— Да.
— И поверила ему?
— Да, но… — Меган опять замешкалась, не зная, как лучше выразиться. — Хотите знать правду?
— Да нет же, Меган, теперь, когда Гарри мертв, а в парке нашли следы крови Карлтона Флинна, мне не правда от тебя нужна, а вранье, только что-нибудь новенькое.
Меган попыталась успокоиться. Сердце бешено колотилось в груди.
— Про тот вечер я вам правду рассказала. Я видела, что Стюарт Грин лежит около большого валуна. Он был как мертвый.
— И там же, — кивнул Брум, — ты должна была встретиться с Рэем Левиным?
— Да.
— Но не дождалась его?
— Именно.
— Продолжай.
Меган глубоко вздохнула.
— Понимаете, Стюарт плохо со мной обращался, очень плохо. Ну, да я уже говорила вам об этом.
— Рэй знал?
— Думаю, да. Но дело не в этом.
— А в чем?
— Стюарт Грин был жестоким негодяем, которого почти все считали добропорядочным гражданином. То есть, что хочу сказать: будь это просто обычный чокнутый, вряд ли бы вы стали его разыскивать целых семнадцать лет, так ведь? И наверное, не пошли бы к его жене в годовщину исчезновения? Или даже если бы исчез какой-нибудь, ну, я не знаю, бомж, у которого нет ни жены, ни детей, разве вы, копы, стали бы так уж рыть землю?
Ответ был очевиден: нет. И тут Брума осенило. Стало понятно, почему никому не пришло в голову связывать исчезновение людей с праздником Марди-Гра. Бермана ненавидела жена. Вагман — дальнобойщик, просто проезжавший по этим краям. Меган говорила чистую правду, и в то же время она явно старалась выгородить Рэя Левина, потому что все эти случаи не имели никакого отношения к его возможному участию в расследуемых делах.
— Ладно, мы, копы, играем по своим правилам. — Брум скрестил руки на груди. — Нам рекламу подавай. Что дальше?
— Я не о том.
— А о чем?
— Увидев Стюарта Грина на земле, решив, что он мертв, я, конечно, сразу подумала, что Рэй имел к этому какое-то отношение.
— Ты была влюблена в него?
— Может быть.
— Избавь меня от этих «может быть».
— Ладно, будем считать, что да.
Брум принялся мерить шагами кабинет.
— Стало быть, ты убежала не просто, чтобы тебя ни в чем не заподозрили. Ты прикрывала любимого человека.
— Копы повесили бы это дело на нас, тут и гадать нечего, — сказала Меган. — Останься я на месте, кто-то из нас — а может, и оба — очутился бы за решеткой. Как Рик Мэнион.
Брум улыбнулся.
— Что тут смешного? — возмутилась она.
— Все это, Меган, звучит великолепно и даже очень драматично, но смущает одно. Ты решила, что это дело рук Рэя, так? Он защищал тебя, и до какой-то степени ты была даже рада, что избавилась от Грина, этого подонка. Ну и еще подумала, что мерзавец заслужил такую участь, а?
Меган промолчала.
— Итак, в тот вечер ты увидела Стюарта Грина. Решила, что он мертв. Ощутила облегчение, но в то же время подумала, что убил его твой дружок Рэй Левин. И убежала, желая отвести от него подозрения.
Не зная, что ответить, Меган ограничилась простым кивком:
— Этого я не отрицаю.
— И еще. — Брум поднял руку. — Ты скрылась, поскольку не захотела больше оставаться с Рэем, или выходить за него замуж, или что там еще, ведь он стал в твоих глазах — заслуженно или нет — убийцей. Так?
Брум отступил на шаг. Стрела явно угодила в цель. Какое-то время они молчали. У Брума зазвонил сотовый. Он увидел, что это Голдберг, к себе вызывал.
— Все эти годы, — продолжил Брум, — ты считала, что Стюарта Грина убил Рэй.
— Я этого не исключала.
— Но тогда, — раскинул руки Брум, — возникает важный вопрос: что заставило тебя изменить свое мнение?