— Да с меня, пожалуй, уже хватит, — сказал Кен.
Лорен послала ему ту же полуулыбку, что и завсегдатаям:
— Послушай, красавчик, ты в баре, здесь принято пить. Хоть что-нибудь. Как насчет кока-колы?
— Что ж, отлично.
Не сводя с него глаз, Лорен бросила в бокал несколько кубиков льда, взяла сифон и нажала на кнопку.
— Так что тебя привело сюда, красавчик?
— То же, что и других.
— Да ну?
Лорен протянула ему бокал. Кен сделал небольшой глоток.
— Ну да. А что, не похоже? Я другой какой-то, не так выгляжу?
— Ты выглядишь как мой бывший муж… слишком уж красивый. — Лорен наклонилась к нему так, словно собиралась поделиться секретом. — И знаешь что? Те парни, что вроде бы из других, на самом деле наши лучшие клиенты.
Кен сосредоточенно изучал трещинку на стойке, а подняв голову, встретился с Лорен взглядом. И то, что он увидел, ему не понравилось — вроде как эта немолодая барменша способна читать его мысли или что-то в этом роде. Представив ее связанной, стонавшей от боли, Кен снова ощутил привычное волнение.
— А знаешь, ты права.
— Заходи еще.
— Права в том смысле, что я не из ваших. И пришел сюда, наверное, чтобы предаться кое-каким мыслям. А может, и поскорбеть.
— Правда?
— Сюда нередко захаживал мой приятель. Ты могла прочитать о нем в газетах. Его зовут Карлтон Флинн.
Промелькнувшая в глазах Лорен искорка убедила Кена, что это имя ей знакомо. Что ж, теперь подошла его очередь посмотреть на нее так, словно это он умел читать чужие мысли.
Ей было известно что-то важное.
Глава 33
Блеснуло лезвие ножа.
Меган не владела искусством рукопашного боя, да даже если бы и владела, вряд ли это ей сейчас помогло бы. Времени поднырнуть, или перехватить руку противника, или применить другой прием защиты просто не было.
Говорят, в такие моменты, когда жизнь твоя висит на волоске, ход времени замедляется. На самом деле это не так. В краткий миг, когда острие ножа уже почти вонзилось ей в горло, Меган превратилась в нечто иное, нежели дошедшее до определенной степени эволюционного развития человеческое существо. Работа мозга внезапно свелась к самым примитивным функциям. Даже муравью, если ступить рядом, инстинкт подскажет, что надо бежать. Все мы в основе своей сосредоточены на одном — на выживании.
Вот так все и произошло. Инстинкт Меган, тот инстинкт, которым обладали люди задолго до формирования сознания, взял верх. Она ни о чем не думала, ничего не рассчитывала. Никаких мыслей, по крайней мере в первый момент, не было — просто сработал защитный механизм, встроенный в нервную систему.
Предотвращая удар, который мог отнять у нее жизнь, она прижала руку к шее.
Лезвие вонзилось глубоко в предплечье и, легко пройдя через кожу и мышцу, натолкнулось на кость.
Меган вскрикнула и вроде бы услышала скрежет металла, но это не имело значения. По крайней мере в тот момент.
Главное было — выжить.
Все остальное мгновенно отошло на второй план. Меган самым буквальным образом боролась за свою жизнь, понимая только одно: если противнику удастся вытащить нож, ей конец.
Все теперь сосредоточилось на ноже, и все же Меган невольно отметила светлые волосы и вдруг отчетливо поняла, что напала на нее та самая женщина, что убила Гарри Саттона. И Меган почувствовала, как вместе с ужасом и паникой ее захлестнула волна ярости.
Нельзя было позволить ей вытащить нож.
Нет, время не замедлило бега. Лишь секунда, может, две прошли с того момента, как Меган заметила нацеленный на нее нож. И вновь, повинуясь инстинкту, сделала то, что разум ей сделать никогда бы не подсказал, — свободной рукой она схватила рукоятку ножа, еще глубже погружая его в собственную плоть.
Она даже не думала об этом — о том, что хочет, чтобы нож так и сидел у нее в предплечье. Только одно она знала: какие бы силы ада ни обрушились на нее сейчас, нельзя позволить этой женщине вытащить нож из раны.
Блондинка дернула нож, лезвие задело кость, Меган ощутила пронизывающую боль и едва не опустилась на колени.
Едва.
С болью тоже так. Всегда жаждешь от нее избавиться, но если хочешь остаться живой — а кто не хочет? — это желание становится превыше всего, и лишь им определяется поведение. Наверное, это даже нечто более абстрактное, чем воля.
И боль для Меган больше ничего не значила.
Выживание и ярость — вот и все, что имело значение. Выживание — это было понятно, самоочевидно, но в то же время Меган кляла все и вся — злодейку, что лишила жизни беднягу Гарри, Дейва, бросившего ее в такую минуту, Рэя, пустившего под откос собственную жизнь. Она гневалась на силу, как ее ни назови, которая распорядилась таким образом, что старые люди вроде Агнес под конец жизни получают в награду мучения и несчастья. Она кляла себя за то, что не ценила того, что у нее было, копалась в прошлом, не сумев понять, что неудовлетворенность — в человеческой природе. Но более всего ненавидела Меган в эту минуту белокурую бестию, что хотела отнять у нее жизнь.
Ну уж нет!
У Меган вырвался из горла крик — пронзительный, страшный, первобытный крик. Она резко опустила вниз руку, в которой по-прежнему торчал нож, прижав ее к поясу. Блондинка попыталась перехватить руку, и это было ошибкой, потому что в результате она на какой-то миг потеряла равновесие.
Всего миг, но этого хватило, чтобы немного сдвинуться вперед.
Меган вскинула свободную руку и врезала острым локтем прямо в переносицу блондинке. Та откинула голову, и лицо ее залилось кровью.
Но это был еще не конец.
Блондинка внезапно обрела новую силу. Она восстановила равновесие и изо всех сил потянула на себя нож. Лезвие с жестяным скрежетом скользило по кости, словно снимая с нее слой за слоем. Меган отчаянно сопротивлялась, но преимущество было на стороне блондинки. С каким-то булькающим звуком нож вышел из раны.
Кровь потоком хлынула на мостовую.
Меган с детства была чувствительна. Когда ей было восемь лет, одному из ее «отчимов» приспичило по-смотреть последнюю серию фильма «Пятница, тринадцатое», и поскольку Меган не с кем было оставить, он взял ее с собой. Фильм произвел на нее жуткое впечатление, и с тех пор она едва выдерживала, когда по телевизору показывали боевики с их кровью и насилием.
Но сейчас это тоже не имело значения. Вид крови — собственной и чужой — оставил Меган равнодушной, более того, она даже испытала что-то похожее на удовлетворение.
На мгновение боль в руке прошла, но тут же возобновилась с новой силой, как если бы обнажились нерв-ные окончания.
Боль слепила, порождая бешеную ярость.
Со звериным ревом блондинка вскинула нож и снова бросилась на Меган. Все тот же инстинкт подсказал Меган, как надо действовать, — прикрыть жизненно важные органы. Горло, сердце, самые нежные ткани. Защищая шею и легкие, Меган прижала к груди подбородок и подставила под удар плечо. Удар пришелся плашмя.
Меган вскрикнула от боли.
Боль нарастала, но на сей раз лезвие не задело кость, лишь кожу порвало.
Меган лягнула блондинку в колено. Та упала на землю, но тут же начала подниматься.
«Не попробовать ли убежать?» — мелькнула мысль, но Меган тут же ее отбросила. Бесполезно. Блондинка уже снова на ногах. Она моложе и, наверное, сильнее и быстрее, но умереть с ножом между лопатками Меган не желала.
Ни за что.
Меган бросилась на противницу, и в голове у нее стучала только одна мысль: «Отними. Этот проклятый. Нож».
Обе женщины рухнули на мостовую. Нож, отнять нож — ни о чем другом Меган не думала. Обеими руками вцепилась она в кисть блондинки. Все вокруг заалело от крови. В отдаленном уголке сознания Меган шевелилась мысль, что надо действовать быстрее. Она теряет кровь, много крови, и ничем хорошим это кончиться не может.
Меган прижала руку противницы к асфальту, но ножа та не выпускала. Тогда Меган пустила в ход ногти, разрывая мякоть кожи на внутренней стороне кисти. Блондинка вскрикнула от боли, но хватку не ослабила. Меган запустила ногти еще глубже. Где-то здесь должна проходить артерия.
Блондинка снова вскрикнула, откинула голову и внезапно вонзилась зубами в поврежденную руку Меган.
Та взвыла от боли.
Блондинка вгрызалась в плоть все глубже и глубже, почти клацая своими перламутрово-белыми зубами, которые тоже окрасились кровью. Меган, в свою очередь, продолжала действовать ногтями.
Нож со звоном упал на мостовую.
И тут Меган допустила ошибку.
Она настолько сосредоточилась на ноже, на том, что надо схватить его и забить противницу до смерти, что совершенно упустила из виду другие инструменты человеческого арсенала.
Потянувшись за ножом, Меган выпустила руку блондинки. Та, поняв, что ни о чем другом, кроме ножа, Меган не думает, воспользовалась этим. Она еще крепче впилась зубами в кожу, отрывая ее кусками и выплевывая на землю.
От нестерпимой боли Меган невольно закрыла глаза.
Но нож нашаривать продолжала. Блондинка же тем временем перенесла тяжесть тела на другую сторону, и Меган потеряла равновесие. Ее отбросило вправо, она не успела подставить руки, чтобы остановить падение, и виском ударилась о бампер собственной машины.
В голове что-то взорвалось. Ослепительным светом вспыхнули звезды.
«Отними. Этот проклятый. Нож».
Блондинка рывком подтянулась вплотную к Меган и коленом заехала ей в голову. Удар пришелся точно в лоб, и Меган ударилась о бампер затылком. Она почувствовала, что сознание медленно покидает ее. На какое-то мгновение Меган потеряла представление о том, где она находится и что, собственно, происходит. Она даже забыла про блондинку и не почувствовала очередного удара. Лишь одна мысль продолжала пульсировать: «Отними. Этот проклятый. Нож».
Блондинка поднялась и ударила Меган по ребрам. Та, едва не теряя сознания, рухнула. Щекой она ощутила нагретый асфальт мостовой. Глаза закрылись. Руки раскинулись, словно она упала с большой высоты.