– И что? Ты видел, куда она ушла? – спросил Хёнчхоль.
– Нет. Я пошёл домой. Она пыталась за мной увязаться, поэтому я закрыл ворота…
Кроме этого парня, больше никто не видел её. Парень ходил за Хёнчхолем, всё время приговаривая: «Честное слово, я видел». Они шли вместе, парень то и дело выходил вперёд, заглядывая то в один, то в другой переулок. Расставаясь, Хёнчхоль дал парню 100 000 вон. Парень был счастлив. Хёнчхоль попросил, чтобы, если он вдруг ещё раз увидит старушку, не отпускал никуда и сообщил ему. Не особо вслушиваясь, парень спросил: «Тогда дадите пять миллионов?» Он кивнул. Парень попросил ещё несколько объявлений, сказав, что расклеит их на заправке, где он работает, и если по ним кто-то откликнется и старушка найдётся, то это будет благодаря ему, поэтому и в этом случае он сможет рассчитывать на пять миллионов. Хёнчхоль согласился.
Те старые обещания, которые он дал сам себе, что сделает мать счастливой… Мать, которая тогда сказала: «Я около стены быстрее засыпаю», – чтобы сыну не пришлось спать у стены, и поменялась с ним местами… Клятвы, что, когда в следующий раз она приедет в Сеул, он уложит её спать в тепле…
Он достал из кармана сигарету и сунул её в рот. С каких-то пор он уже не принадлежал сам себе. Какое-то время он жил, фактически позабыв о матери. «Чем я занимался в то время, когда мама, не успев сесть с отцом в метро, осталась одна на незнакомой станции?» Ещё раз подняв взгляд и посмотрев на районную администрацию, он развернулся. «Чем я занимался тогда?» Он в отчаянии опустил голову. Накануне того дня случилась неловкая ситуация, когда они выпивали с коллегами по работе. К., всегда вежливый в трезвом состоянии, после нескольких рюмок начал ехидно поддевать его: «Ты у нас самый умный!» В компании Хёнчхоль занимался продажами квартир в домах района Сондо в городе Инчхон, а K. продавал квартиры в городе Ёнин. К. сказал ему, что он «самый умный», имея в виду его идею в качестве подарка раздавать клиентам билеты на концерт певца, популярного среди людей среднего возраста. Это придумал не он, а его младшая сестра, писательница. Когда жена предложила его сестре забрать один из ковриков для ванной, которые дарили клиентам в прошлый раз, сестра сказала: «Не знаю, почему застройщики считают, что домохозяйкам нравятся такие подарки». В тот момент он как раз раздумывал, что же выбрать в качестве подарка для клиентов, поэтому спросил: «Ну а какой подарок можно придумать, чтобы произвести впечатление?» – «Не знаю, просто такие вещи быстро забываются. Наверное, чернильная ручка и то получше будет. Подумай. Если бы ты жене на день рождения подарил что-нибудь из кухонной утвари, думаешь, ей бы понравилось? На все эти коврики никто даже не обращает внимания. А если подарить что-нибудь типа книги или билета в кино, мне кажется, это произвело бы впечатление и клиенты бы запомнили такой подарок. Потому что чтобы его использовать, нужно выкроить время и всё время о нём помнить. Или это только я так считаю?» Похоже, сестра забыла про коврик, который для неё приготовила его жена, и не забрала. Когда на совещании зашла речь о подарке клиентам и Хёнчхоль предложил придумать что-нибудь из области культуры, никто особо не возражал. Один популярный среди людей среднего возраста певец как раз давал серию концертов, и Хёнчхоль смог закупить билеты в нужном количестве, за что получил благодарность от исполнительного директора. Похоже, это был любимый певец директора. Результаты опроса клиентов показали, что билеты на концерт способствовали повышению имиджа компании. Конечно, это не было связано с подарком, но квартиры в домах, которыми он занимался, были практически полностью распроданы, а у К. в Ёнине ушло только 60 процентов. Квартиры могли так и остаться нераспроданными, и это не могло не беспокоить К. Хёнчхоль отшутился, мол, это просто везение, но ещё после нескольких рюмок К. сказал, что если бы Хёнчхоль использовал свой неординарный ум в другой области, то стал бы, как минимум, главным прокурором. К. таким образом поддел его, потому что знал, что Хёнчхоль закончил юридический факультет и в своё время готовился к юридическому госэкзамену. В этих словах было скрыто и недовольство тем, что Хёнчхоль уж слишком быстро шагает по карьерной лестнице, хотя не был выпускником университетов Ё. или К., выпускниками которых было почти всё руководство. Дело закончилось тем, что, когда К. наполнил рюмку Хёнчхоля, тот просто вылил всё на пол и ушёл домой. Когда утром жена сказала, что не сможет встретить мать на Сеульском вокзале, потому что ей нужно съездить к Джин, он подумал, что он сможет встретить её сам. Отец хотел побывать у другого сына, семья которого недавно переехала на новую квартиру. Хёнчхоль хотел встретить родителей и отвезти их к младшему брату, но, когда пришёл на работу, почувствовал озноб и острую головную боль. «Ладно, отец же сказал, что они сами смогут добраться…» – подумал Хёнчхоль и вместо того, чтобы поехать на вокзал, пошёл в сауну неподалёку от офиса. В то самое время, когда он парился в сауне, куда обычно ходит после того, как много выпьет накануне, отец зашёл в вагон метро, оставив мать одну.
Причина, по которой деревенский мальчик захотел стать прокурором, – желание вернуть мать, которая, разочаровавшись в отце, ушла из дома. У женщины, которую привёл отец, была белая кожа, и от неё пахло пудрой. Когда женщина через ворота вошла в дом, мать ушла через заднюю дверь. Чтобы завоевать расположение обиженного мальчишки, она каждый день, собирая ему еду в школу, на рис клала яичницу. Выйдя из дома с едой, аккуратно сложенной в маленькие керамические плошки, он оставлял всё на крышке одного из глиняных горшков на заднем дворе. Младшие дети, стараясь, чтобы он не заметил, потихоньку забирали еду, приготовленную той женщиной, себе. По дороге в школу старший брат собрал всех младших детей перед кладбищем. Он выкопал яму и велел зарыть еду в землю. Младший брат, не послушавшись, схватил все баночки и начал убегать. Хёнчхоль догнал его и поколотил. А сестра всё закопала в яму, как сказал брат. Он думал, что после этого женщина не сможет давать ему еду в школу. Но женщина съездила в посёлок и купила новую коробочку для еды. Причём не обычную жёлтую жестянку, а банку-термос, в которой рис не остывает. Каким-то образом узнав, что сын не берёт в школу еду, которую готовит ему женщина, и голодает, ушедшая из дома мать наведалась к нему в школу. Это было примерно на десятый день после того, как женщина появилась в их доме.
– Мама.
Из его глаз вдруг хлынули слёзы, а мама повела его к горе за школой. Она закатала его штаны, чтобы оголились икры. Достав из-под одежды розгу, она начала стегать его по икрам.
– Ты почему не ешь?! Ты думал, что я буду рада, если не будешь есть?
Мать била его безжалостно. Ему и без того было обидно, что младшие братья и сёстры не слушаются, а тут ещё и от матери влетело. Он никак не мог этого понять, и обида становилась ещё сильнее. И ещё он не мог понять, почему мама так злилась.
– Так ты будешь брать с собой еду или нет?!
– Не буду брать!
– Ах, ты всё равно?
Мать стала бить ещё сильнее. Он ни разу не пожаловался, что ему больно, пока мать не обессилела. Он не только не пытался убежать, а даже не изменил позы, только стоял, плотно сжав губы, получая удары розгами.
– А так?
Следы от побоев широко расплылись, и на его икрах начали появляться кровавые раны.
– Всё равно! – крикнул он в ответ.
В конце концов мать сдалась и выбросила розгу. «Эх ты! Хёнчхоль, Хёнчхоль!» – она обняла его и разрыдалась. Успокоившись сама, она стала успокаивать сына. Она сказала, что кто бы еду ни приготовил, надо есть: «Ты должен хорошо питаться, тогда мне будет не так грустно». Грусть… В тот момент он впервые услышал от мамы слово «грустно». Он никак не мог понять, почему маме будет менее грустно, если он будет хорошо питаться. Ему казалось, что ей, наоборот, будет плохо, если он будет есть то, что готовит та женщина, потому что именно из-за неё мать ушла из дома, но, оказывается, всё было наоборот. Неужели ей будет менее грустно, если он будет есть, даже если эта еда приготовлена той женщиной… Он не мог этого понять, но не хотел делать матери больно, поэтому отрывисто сказал: «Ладно, буду есть!» – «То-то же», – в её полных слёз глазах промелькнула улыбка.
– Тогда пообещай, что вернёшься домой!
Он хотел взять с матери слово. Её глаза дрогнули.
– Я не хочу возвращаться домой.
– Почему, почему?
– Не хочу больше видеть твоего отца.
Из его глаз опять хлынули слёзы. Было похоже, что она действительно не намерена возвращаться. Наверное, поэтому она и сказала, что надо есть, кто бы ни приготовил. Ему вдруг стало ужасно страшно, что мать никогда не вернётся домой.
– Мама, я буду всё делать. Я буду работать на плантации, на поле, и двор я буду подметать, и воду я буду носить, и рис буду молотить, и топку всегда я буду топить. Я буду мышей отлавливать, и кур тоже буду ловить для поминок. Ты только вернись!
Перед поминками или праздниками мать упрашивала всех мужчин семьи, начиная с отца, поймать курицу. Она могла целый день на поле в горах поднимать стебли сои, которые прибил к земле ливень в сезон дождей, тащить домой пьяного отца, практически волоча его на собственной спине, могла палкой лупить выбежавшую из свинарника свинью, загоняя её назад. Она не могла делать лишь одного – резать живых кур. Когда сын приносил пойманного в канаве карася, мать не разрешала трогать его, если он был живым. В школе иногда объявляли «день ловли мышей» и заставляли приносить отрезанный мышиный хвост как доказательство того, что действительно поймали мышь. В других семьях матери ловили мышей, обрубали хвост и заворачивали в бумагу, но у Хёнчхоля мать, только услышав об этом, охала и вся съёживалась. Она была крепкого телосложения, но когда видела в кладовой мышь, выбегала оттуда с криком: «Караул!» Уж тем более ловить мышей ей было не под силу. «Да уж!» – осуждающе говорила тётя, глядя на раскрасневшуюся мать, когда та в панике выбегала из кладовой. Даже когда Хёнчхоль сказал, что будет ловить мышей и резать кур, мать всё равно не соглашалась вернуться домой.