– …
– Я поеду домой.
Отец недолго постоял, молча глядя на Хёнчхоля, а потом ушёл в комнату. Стоя перед закрытой дверью, сын кусал губы. Вдруг он почувствовал жар в груди. Он провёл по ней ладонями, потом по привычке хотел потереть лицо, но опустил руки. Он будто почувствовал прикосновение мягких и одновременно грубых рук матери. Мать не любила, когда сын тёр ладони или поднимал плечи. Если он делал это в её присутствии, она сразу же расправляла его руки и опускала плечи. Если он опускал голову, мать шлёпала его ладонью по спине: «Мужчина должен держать себя достойно». Он не смог стать прокурором. Мать говорила, «ты же хотел стать прокурором», но ему не приходило в голову, что это на самом деле было не столько его, сколько её мечтой. Он сожалел лишь о том, что не смог осуществить мечту своей юности, но не задумывался, что не воплотил мечту матери. Только сейчас он понял, что мать всю жизнь была уверена: это она помешала ему стать тем, кем он хотел. «Это я должен просить прощения, что не сдержал своего слова». Желание посвятить всю свою жизнь матери, если только она найдётся, будто переполняло его грудь так, что, казалось, она вот-вот готова разорваться. Но он понимал, что, наверное, упустил свой шанс.
Он опустился на колени в гостиной.
Глава 3. Я вернулся
Перед наглухо закрытыми синими воротами стояла девушка и заглядывала внутрь.
– Вам кого?
Ты кашлянул, и девушка с собранными сзади волосами и гладким лбом обернулась. В её глазах читалось приятное удивление.
– Здравствуйте! – она улыбнулась в ответ. – Это дом госпожи Пак Сонё?
На воротах дома, который несколько недель пустовал, было написано только твоё имя. Госпожа Пак Сонё… Ты давно не слышал, чтобы жену называли госпожой, а не бабушкой.
– Вы по какому вопросу?
– А госпожи нет дома?
– …
– Она действительно пропала?
Ты молча посмотрел девушке в глаза, потом спросил:
– Кто вы?
– Ах да, меня зовут Хон Тхэхи, я из приюта «Соман» района Намсандон.
Приют «Соман»? Хон Тхэхи?
– Это детский дом. Госпожа так давно не приходила, что я начала волноваться, а потом увидела вот это.
Девушка протянула тебе объявление в газете, которое разместил сын.
– Я хотела узнать, что произошло, несколько раз приходила сюда, но всегда было закрыто. Думала, что и сегодня уйду ни с чем… Я просто хотела спросить, как всё случилось. Мы ведь договаривались, что я буду приходить читать ей книгу…
Ты убрал камень, который стоял перед воротами, достал ключи и открыл дверь. Толкая рукой ворота дома, который долго пустовал, ты на всякий случай осмотрел двор, нет ли там кого-нибудь. Но было тихо.
Ты пригласил девушку, которая представилась Хон Тхэхи, пройти внутрь. Она сказала, что собиралась читать жене какую-то книгу. Читать книгу жене? Ты ни разу не слышал от жены ни о приюте «Соман», ни о Хон Тхэхи. Войдя во двор, Хон Тхэхи, глядя в сторону дома, позвала: «Госпожа!» Похоже, она не могла поверить, что твоя жена действительно пропала без вести. Когда ответа не последовало, выражение лица Хон Тхэхи стало напряжённым.
– Она ушла из дома?
– Нет, она потерялась.
– Что?
– Потерялась в Сеуле…
– Как это?
Хон Тхэхи сделала круглые глаза. Она сказала, что твоя жена уже десять лет приходила в приют, купала детей, стирала, ухаживала за огородом во дворе.
Твоя жена?
Хон Тхэхи сказала, что она была спонсором приюта – каждый месяц перечисляла по четыреста пятьдесят тысяч вон и что её в приюте очень уважали. За несколько лет она ни разу не пропустила оплату.
По четыреста пятьдесят тысяч?
Каждый месяц дети в Сеуле собирали деньги и перечисляли на счёт жены по шестьсот тысяч вон. Дети, похоже, считали, что это как раз та сумма, которой будет достаточно для жизни в деревне. Это была немаленькая сумма. Сначала жена делила эти деньги с тобой, но однажды сказала, что с этого момента будет сама распоряжаться ими. Ты удивился, что у жены вдруг появилась страсть к деньгам, но она просила не спрашивать, зачем они ей. Она сказала, что имеет право распоряжаться этими деньгами, поскольку вырастила детей. Скорее всего, она долго думала над этой фразой. Потому что иначе она бы не сказала это именно так – «имею право распоряжаться». Это было похоже на заученную реплику из телесериала, ведь говорить в такой манере ей было несвойственно. Было похоже, что жена несколько дней репетировала, в одиночестве произнося эту фразу вымышленному собеседнику, прежде чем озвучить её тебе.
Как-то жена попросила переписать на её имя часть рисовой плантации. Когда ты спросил, зачем, она ответила: «Чтобы я понимала, что жизнь прошла не напрасно». Она сетовала, что после того, как дети разошлись каждый своей дорогой, она чувствует себя никому не нужной. Как-то раз в мае на День родителей никто из детей даже не позвонил. Тогда жена пошла в канцелярскую лавку в посёлке и купила две гвоздики. На каждой была ленточка с надписью: «Спасибо, что родили и вырастили».
– Пойдем в дом, чтобы никто не видел, – сказала жена, когда ты ждал её у проезжей части дороги. Зайдя в дом, она завела тебя в комнату, закрыла дверь на замок и прицепила гвоздику к твоей куртке.
– У меня вон сколько детей, что скажут люди, если я в такой день буду без цветка ходить? Пришлось самой купить.
Жена и себе прицепила собственноручно купленный цветок. Он перекашивался, и она два раза перекалывала его заново, чтобы выровнять. Ты снял цветок, как только вышел за ворота, а она целый день так и ходила с гвоздикой. На следующий день она слегла больная. Несколько дней по ночам её мучила бессонница, она всё переворачивалась с бока на бок, после чего в какой-то момент резко встала и попросила переписать рисовое поле на её имя, на Пак Сонё. Ты сказал, что вся плантация записана на тебя и что переписывать часть на её имя тебе не выгодно. «Вообще-то да», – сказала жена с угрюмым выражением лица. Но, заявляя, что сама будет распоряжаться деньгами, которые присылают дети, она была категорична. У тебя даже не возникло желания попытаться возразить. Ты понял, что это может обернуться серьёзной ссорой. Ты выдвинул условие – она забирает все деньги, которые присылают дети, но взамен не просит деньги у тебя. Жена, не задумываясь, согласилась. Она вроде и одежду не покупала, и ни на что другое деньги не тратила, но, тайком заглядывая в банковскую книжку, ты видел, что в один и тот же день каждого месяца без исключения со счёта снималось ровно по четыреста пятьдесят тысяч вон. Если перевод от детей задерживался, она даже звонила дочери, которая собирала деньги с остальных, и просила побыстрее выслать деньги. Это тоже не было на неё похоже. Ты не спрашивал, куда она тратит эти средства, потому что был такой уговор, но судя по тому, что в один и тот же день каждого месяца со счёта снималось ровно четыреста пятьдесят тысяч вон, ты решил, что жена, которой жизнь казалась напрасной, открыла накопительный счёт. Сделав такой вывод, ты упорно пытался найти банковскую книжку от накопительного счёта, но так и не смог. Если всё так, как говорит Хон Тхэхи, то из шестисот тысяч четыреста пятьдесят она перечисляла в приют «Соман». У тебя было чувство, будто ты получил от жены подзатыльник.
Хон Тхэхи сказала, что дети ещё больше неё ждут тётушку Сонё. И от того, что она вдруг перестала приходить в приют, больше всех расстроился мальчик по имени Гюн, для которого тётушка была почти мамой. Как сказала Хон Тхэхи, этого мальчика оставили в приюте, когда ему не было и полугода, у него не было даже имени, и тётушка назвала его Гюном.
– Вы сказали, Гюн?
– Да, Гюн.
Гостья сказала, что в следующем году он переходит из начальной в среднюю школу и что тётушка обещала купить ему ранец и школьную форму, как только он поступит в среднюю школу. Гюн… У тебя внутри будто что-то оборвалось. Ты молча слушал рассказ Хон Тхэхи. Получалось, что уже прошло десять лет, как жена начала ходить в приют, но ты даже не знал об этом. Ты даже начал сомневаться, действительно ли жена – это та самая тётушка Пак Сонё, о которой говорила Хон Тхэхи. Когда же она успевала ходить в приют? Почему она никогда об этом не говорила? Ты задумчиво смотрел на фотографию жены в объявлении в газете, которое разместил сын, потом встал и пошёл в комнату. Ты достал альбом, который лежал глубоко в тумбе, пролистал его и достал одну фотографию, где жена была сфотографирована крупным планом. На этой фотографии она стояла с дочерью на волнорезе на берегу моря, придерживая одежду, разлетавшуюся на ветру.
– Это она?
– Ой, госпожа!
Глядя на фотографию, где изображение было чёткое, Хон Тхэхи радостно позвала её, будто встретила вживую. Казалось, что жена, сощурившись от солнца, смотрит на него.
– Вы сказали, что должны были читать ей книгу? Это как?
– Она брала на себя всю работу по хозяйству в приюте. Больше всего она любила купать детей. И так здорово со всем управлялась, что, когда уходила от нас, весь приют блестел. Я не знала, как отблагодарить её, и спрашивала, чем могу помочь, но она всё время отвечала, что ничего не нужно. Но однажды она принесла книгу и попросила читать ей по часу в день. Она сказала, что это её любимая книга, но теперь она стала плохо видеть и уже не может читать сама.
– …
– Вот эта книга.
Ты внимательно посмотрел на книгу, которую Хон Тхэхи достала из сумки. Эту книгу написала твоя дочь.
– Автор этой книги родом из наших мест. Говорят, она училась здесь до средней школы. Наверное, поэтому тётушке нравилась эта писательница… Я и в прошлый раз читала ей книгу этого же автора.
Ты взял книгу, которую написала дочь. «Для совершенства любви». Оказывается, жена мечтала прочесть книги дочери. Она даже тебе никогда не говорила об этом. У тебя никогда и в мыслях не было читать жене произведения дочери. Неизвестно, знают ли вообще остальные члены семьи о том, что она не умела читать. Когда ты узнал, что жена не знает грамоты, у неё было оскорблённое выражение лица. Она считала, что именно из-за этого ты плохо к ней относился, в молодости уходил из дома, время от времени повышал на неё голос, кричал: «Тебе нечего знать!» Это было не так, но чем больше ты отрицал это, тем больше она была уверена, что так оно и есть. Только сейчас ты понял, что, возможно, отчасти она была права. Ты и подумать не мог, что кто-то чужой может читать жене романы дочери. Как приходилось изощряться жене, чтобы эта молодая женщина не заметила её неграмотности… Как же она должна была хотеть прочитать книгу дочери, что, не смея признаться, что автор книги – её дочь, попросила женщину почитать ей книгу, ссылаясь на плохое зрение… У тебя защипало в глазах. Как, наверное, сложно было