– Вы кореянка?
Из уст монахини послышалась корейская речь.
– Да.
– Я тоже приехала из Кореи. Вы – первая землячка, которую я здесь встретила. Я прилетела четыре дня назад.
Монахиня улыбнулась.
– У вас есть розовые чётки?
– Розовые чётки?
– Чётки из розового дерева.
– А…
Монахиня подвела тебя к концу прилавка.
– Вы это имеете в виду?
Ты открыла крышку шкатулки для чёток, которую тебе протянула монахиня. Из плотно закрытой коробочки повеяло розовым ароматом. Знала ли мать этот запах?
– Их освятили сегодня утром.
Те ли это чётки, о которых она говорила?
– Эти чётки можно купить только здесь?
– Нет, они есть везде. Просто это Ватикан… И поэтому купить их здесь особенно ценно.
Ты рассеянно посмотрела на ценник на шкатулке – 15 евро. Дрожащей рукой ты протянула монахине деньги за чётки. Передав тебе чётки, она спросила, собираешься ли ты их дарить. Подарок? Сможешь ли ты отдать их матери? Сможешь ли?.. Ты кивнула, и монахиня достала из-под прилавка белый пакет с изображением Пьеты, положила туда коробочку с чётками и запечатала пакет наклейкой.
Держа в руках розовые чётки, ты направилась к собору Святого Петра. Стоя у входа, ты заглянула внутрь. Вдали виднелся огромный бронзовый киворий, освещённый лучами, проникавшими через окна купола. Среди белых облаков потолочной росписи были изображены летающие ангелы. Сделав шаг внутрь собора, ты увидела витраж над кафедрой святого Петра. Ты сделала несколько шагов вперёд по главному нефу, но вдруг остановилась. Тебя как будто что-то тянуло в сторону. Что бы это могло быть? Пробираясь сквозь толпу, ты прошла в сторону, куда тебя тянуло неведомой силой, словно магнитом. Подняв голову, ты посмотрела туда, куда смотрели люди. Это статуя Пьеты. За бронированным стеклом была статуя Девы Марии, держащей на руках умершего Сына. Тебя продолжало тянуть вперёд, и ты, протиснувшись через толпу, подошла к самой статуе. Когда ты увидела кроткий образ Девы Марии, держащей тело своего только что испустившего дух Сына, ты будто онемела. Неужели это действительно мрамор? Казалось, что тело умершего ещё тёплое. Глаза Девы Марии, смотревшей на тело Сына, положившей Его к себе на колени, были полны скорби. Смерть должна была уже наступить, но тела Матери и Сына выглядели живыми, казалось, если дотронуться до них, они будут мягкими. Мать, которой было отказано в материнстве, но которая вынуждена была положить бездыханное тело Сына к себе на колени. Они казались настоящими, живыми. Тебе почудилось, будто кто-то погладил тебя по спине, и ты быстро обернулась. Тебе показалось, будто за твоей спиной стоит твоя мать. Ты осознала, что всю жизнь, каждый раз, почувствовав, будто что-то не так, ты по привычке вспоминала её. Когда ты думала о ней, всё как-то начинало налаживаться, и у тебя внутри будто высвобождались новые силы. Из-за этой привычки ты иногда пыталась позвонить ей даже после её исчезновения. Уже взяв трубку, ты замирала и какое-то время так и оставалась неподвижно стоять. Поставив пакетик с чётками перед статуей Пьеты, ты встала на колени. Тебе казалось, будто рука Девы Марии, видневшаяся из-под руки умершего Сына, шевелилась. Ты не могла смотреть на скорбь Матери, которая держит пережившего муки и умершего Сына. Все звуки, наполнявшие твой слух, исчезли, исчез и свет, падавший через окна на потолке. Внутри храма самой маленькой страны наступила тишина. Из губы всё время сочилась кровь. Глотая её, ты с трудом подняла глаза и посмотрела на Деву Марию. Твои ладони сами приложились к стеклу. Тебе хотелось закрыть эти погружённые в грусть глаза Матери, если бы ты могла до них дотронуться. Словно наяву, ты почувствовала запах своей матери, будто вчера вечером легла с ней спать под одним одеялом, а утром проснулась и обняла её.
Однажды зимой, когда ты сильно замёрзла на улице, мать своими грубыми ладонями обхватила твои маленькие руки и повела на кухню к топке. «Ой, руки совсем как ледышки!» Даже уже сидя перед топкой, обняв тебя, она грела своими ладонями твои руки, всё время потирая их. Тот самый запах мамы…
Тебе казалось, что пальцы на руке Девы Марии, которые выглядывали из-под тела Сына, стали длиннее и достали до твоих щёк, поглаживая их. Ты стояла на коленях перед Девой Марией, которая держала руки Сына с отчётливыми ранами от гвоздей. Вдруг ты широко открыла глаза. Ты пристально посмотрела на губы Девы Марии под её грустными глазами. Они были плотно сжаты и несравненно кротки. У тебя вырвался глубокий вздох. Кроткие губы Девы Марии выражали уже не грусть, а следующую стадию – сострадание. Ты опять посмотрела на умершего Сына. Ноги и руки мирно покоились распростёртыми на коленях Матери. Даже после смерти Сын получал утешение. Если бы ты сказала родным, что отправляешься за границу, они бы подумали, что ты не намерена больше заниматься поисками матери. Ты никак не могла возразить, поэтому просто никому не сказала о своей поездке в Рим. Но, возможно, тебе была судьба сюда приехать, чтобы увидеть Пьету. Может быть, уже в тот момент, когда молодой человек предложил тебе поехать в Италию, куда он собирался на семинар, твоё подсознание нарисовало образ Матери, в кроткой скорби держащей тело Сына. Возможно, твоим страстным желанием было именно здесь, в этом месте помолиться о том, чтобы найти или хотя бы ещё один раз увидеть одну безымянную женщину, которая жила за тысячи километров отсюда, в маленькой стране в самом конце Азии. Нет. Возможно, это не так. Возможно, ты знала, что матери уже нет в этом мире. Возможно, ты приехала сюда, чтобы попросить помянуть её душу, помиловать её. Но увидев по ту сторону прозрачного стекла сидящую статую Матери, которая в своих слабых руках держит всю скорбь человечества с сотворения мира, ты, наверное, забыла все слова. Забыв обо всём на свете, ты просто смотрела на губы Девы Марии. Капля слезы скатилась из твоих закрытых глаз. Пошатываясь, отступая назад, ты отошла с того места. Рядом с тобой прошли священники – наверное, скоро должна была начаться месса. Уже стоя у выхода, ты рассеянно посмотрела на площадь, окружённую длинной колоннадой и залитую ярким солнечным светом. И только тогда твои губы произнесли фразу, которую ты так и не смогла сказать у статуи.
Прошу тебя… Прошу… позаботься о маме.