— Прекрасное платьице, и цвет хороший, — ехидно заметил художник, — жаль только, что вам не хватило нескольких сантиметров материала.
Обе присутствующие женщины улыбнулись, а горничная отвернулась, чтобы скрыть, что осмелилась смеяться над гостьей. Но все это нисколько не изменило настроения пани Зоси, которая не могла понять, что колени — это наименее красивая часть женской ноги и демонстрация их красоты не прибавляет. Она была счастлива, что ей удалось привлечь внимание всего общества. В своем воображении она уже видела себя входящую в коротеньком платье в большой зал на втором этаже ресторана «Ендрусь». Все разговоры обрываются, и все глаза смотрят на нее, идущую через зал в сопровождении двух молодых красивых молодых людей.
Ужин прошел без инцидентов. Ювелир продолжал разговор о своих драгоценностях с пани профессор. Пани Зося сидела неподвижно, чтобы не помять платья и не испортить прически. Художник молчал, а пани Бася дискутировала с паном Крабе на тему последних спектаклей английского театра, который недавно гастролировал в столице. Инженер перебросился несколькими ничего не значащими замечаниями с журналистом и первым встал из–за стола.
— Прошу прощения, что не дожидаюсь окончания ужина, но я должен исправить этот несчастный телевизор, иначе мы не сможем посмотреть «Кобру».
Он слегка поклонился и покинул столовую, направляясь в салон. Через несколько минут оттуда донеслись свистящие и пищащие звуки, которые свидетельствовали о том, что квадратный ящик не сдается без борьбы.
Тем временем остальные спокойно заканчивали ужин. Первым встал из–за стола пан Доброзлоцкий.
— Идете к телевизору? — спросила пани Бася.
— Нет. Судя по отголоскам, доносящимся из салона, пока туда незачем идти. Я загляну туда, когда начнется «Кобра». Пани Рузя, будьте так добры, принесите мне через час полчашки чая. Я должен принять лекарство.
— Вы плохо себя чувствуете после сегодняшней прогулки? — забеспокоилась пани профессор.
— Напротив, я чувствую себя, как молодой бог. Только не забываю, что мне уже пятьдесят восемь и у меня гипертония. Поэтому, хочешь не хочешь, а каждый день я должен глотать свои таблетки.
Когда ювелир исчез на лестнице, ведущей на второй этаж, художник заметил:
— Интересно, а сколько ему заплатили за изготовление этих экспонатов? Наверное, он заработал несколько хороших кусков. Ведь эти драгоценности стоят миллион злотых.
— Миллион? У меня, правда, нет миллиона, но я охотно бы купил эту шкатулочку за вашу цену. И неплохо бы на этом заработал, — заявил журналист. — По крайней мере, миллиона полтора.
— Но здесь бы их никто у вас не купил.
— Неизвестно. Есть люди, у которых есть деньги, и есть также такие, которые поддерживают контакты с иностранцами. Хотя бы пани Бася. Среди своих американцев она наверняка нашла бы любителя подобных вещей, ему оставалось бы только потихоньку передать доллары и потом вывезти эти украшения. Хотя бы в своем автомобиле, правда?
Пани Бася не ответила на этот вопрос, взглянула на часы и, вставая из–за стола, заметила:
— Уже половина восьмого. Я иду в «Кмициц». Мы договорились там встретиться со знакомой.
Она вышла из столовой, пошла наверх и через несколько минут сидящие за столом увидели, что она вышла из «Карлтона».
— Сколько пани Бася может зарабатывать? — заинтересовался пан Крабе.
— Судя по расходам, — ответил журналист, — много. Она пользуется исключительно французской косметикой. Я не видел на ее ногах туфель иных, чем итальянские. Платья ее тоже самого высшего класса. Она называла имя портнихи, живущей на Хожей. Это самое элегантное и самое дорогое ателье в Варшаве. Думаю, что кроме официальной зарплаты она при каждом случае получает разные подарки от американцев. Переводы книг тоже приносят ей немало денег.
— Во всяком случае, это хорошая должность. Думаю, что она получает не меньше четырех тысяч злотых, а с подарками выходит значительно больше.
Пани профессор улыбнулась.
— Я знаю, что пани Бася испытывает серьезные финансовые затруднения. Она жаловалась, что ей необходимы шестьдесят тысяч злотых для того, чтобы закончить строительство квартиры. Что ж, я тоже вас покидаю. Мне удалось сегодня достать в киоске «Ле Монд». До начала «Кобры» мне хотелось бы его просмотреть.
Пани Зося время от времени нервно посматривала на часы.
— Что–то не видно «гуральской гвардии», — заметил редактор.
— Не беспокойтесь. Придут! Но я тоже должна идти наверх. Мне надо собраться и поправить прическу.
— Не мешало бы и удлинить платье, — буркнул художник, но пани Зося, по–видимому, уже не слышала этих слов, так как отреагировала на них лишь молчанием.
— Я все время думаю, пан Павел, или это полная идиотка, или очень хитрая бабенка, — сказал журналист. — Она одевается так, что проститутки перед «Полонией» в сравнении с ней выглядят образцом добродетели. Каждый вечер она лепечет мужу по телефону нежные слова, а… мы знаем, как все обстоит.
— Она наверняка не идиотка, — возразил художник, — она очень даже умна. Если бы она скромно одевалась и не шокировала всех своим поведением, никто бы ее не заметил. Внешность, в сущности, посредственная, а фигура? Как художник, я в этом разбираюсь. До модели ей очень далеко. Однако благодаря тому, что она умеет привлечь к себе внимание, ей удалось подцепить именно такого мужа, какой ей был нужен. Имеющего хорошее положение, неплохие доходы и возможности вывести свою молодую жену в высший свет, что ей и было нужно. Итак, сегодня эта, как вы говорите, «идиотка» — жена главного редактора и в этом качестве бывает на раутах и приемах в посольствах и хозяйничает в редакции супруга.
— Вы знаете этого человека?
— Очень порядочный человек. Но пани Зосенька сумела обвести его вокруг пальца. И в отношении собственной жены Анджей совершенно утратил критический взгляд. Он безоговорочно верит всему, даже тому, что женушка его боготворит.
— Это не так?
— Наверное, нет. Это холодная и расчетливая женщина. Из тех, которые по трупам идут к своей цели.
— Но ведь она ее уже достигла.
— Нет. Это только первая ступенька ее карьеры. Теперь она борется за свое место в кино и славу великой актрисы.
— Может быть, у нее действительно талант?
— Бездарной ее, наверное, нельзя назвать. Но таких, как она, и даже с лучшими физическими данными, сотни, если не тысячи. И они никогда не получают не только роли, но даже крошечной рольки хотя бы в каком–нибудь халтурном фильме.
— А пани Зося?
— А пани Зося благодаря своей наглости, связям мужа и даже легкому шантажу, что обеспечит соответственный уровень критики, получила, правда, всего лишь эпизод, но в хорошем фильме. И сумела так устроить, что каждый критик, пишущий об этом произведении, заметил там ее присутствие и тепло о ней отозвался. Поэтому и киношники быстро сообразили, откуда ветер дует, и наша героиня сыграла следующую, уже несколько большую роль. И так капелька по капельке пани Захвытович создала о себе мнение как о восходящей звезде нашего экрана.
— Но, видимо, она уже исчерпала все свои возможности?
— Нет. Это только начало. Зося знает, что, как говорят французы, даже господь Бог нуждается в колокольном звоне. Поэтому она так заботится о более шумной рекламе. Эти экстравагантные наряды, да и эта ее «гуральская гвардия».,.
— А эти ей зачем?
— Как зачем? Чтобы все видели, какой она имеет успех к какая она демоническая, развратная женщина. Готов голову дать на отсечение, что пани Зося все хладнокровно рассчитывает и никоим образом не нарвется ни на какой скандал, который мог бы оттолкнуть от нее Анджея. Этот муж ей еще нужен, хотя не знаю, на какой срок. Во всяком случае, она руководствуется принципом, «пусть обо мне говорят плохо, лишь бы говорили много». Эти гуральчики, наверное, ничего не смогли у нее добиться, кроме поцелуев. Но благодаря им даже мы говорим о пани Зосе гораздо больше, чем она этого стоит.
— Я вижу, вы ее хорошо знаете?
— Так случилось, что в прошлом году я был свидетелем нескольких разговоров, которые пани Захвытович вела со своими приятелями. Кроме прочих, там был и инженер, которого она тогда использовала в качестве своего «гвардейца». Как–то она делилась и своими жизненными планами.
— Интересно?
— Я тоже сначала принимал ее за кретинку. А сегодня, спустя год, вижу, как настойчиво и последовательно эта пани реализует свои намерения. Думаю, что, постоянно играя роль «идиотки», ей удастся шагнуть и дальше.
— Куда?
— Ее целью теперь является получение самой большой популярности в стране и соответственной материальной базы для выезда за границу. Она рассчитывает, что найдет там еще какого–то мужчину, который, как Анджей в Польше, даст ей соответственное положение в мире кино.
— И вы верите, что это ей удастся?
— Откуда я знаю? Сейчас, как это видно по нашей Зосеньке, только наглость одерживает верх. И — вперед, по трупам.
— И все–таки одолеть эту вторую ступень будет значительно труднее. И главная трудность — найти деньги. За границей карьеры, сделанные Золушками, принадлежат легендам. Там каждый старт требует определенных средств.
— Кто–кто, а пани Захвытович прекрасно отдает себе отчет в этом.
— В Польше нет таких дельцов, которые могли бы вложить деньги в это дело. А даже если были бы, сомневаюсь, что они сочли бы, что стоит рискнуть.
— Поэтому наша звезда и не ищет дельца. Скорее, опекуна, который имел бы деньги на финансирование прихотей жены или любовницы.
— И такого здесь не найдет.
— Поэтому она и приглядывается, где можно раздобыть деньги на дальнейшую карьеру. Скажите, вы видели когда–либо, чтобы пани Зося за что–нибудь платила? Даже косметику, которая у ней имеется, привозят ей знакомые из–за границы в подарок. Здесь, в Закопане, мы, мужчины, всегда платим за нее. В Варшаве она заставляет мужа соблюдать строжайший режим экономии. Я знаю также о разных мелких аферах, находящихся на грани нарушения уголовного кодекса, — какие–нибудь протекции при распределении гаражей из спецфонда и так далее, которые Зосеньке принесли несколько десятков тысяч.