— Всего этого мало. В битве за большую карьеру сражаются золотыми пулями.
— Не беспокойтесь. Эта Жанна д'Арк знает об этом и позаботится о соответственном запасе амуниции. Она начнет сражение, когда будет достаточно вооружена.
— Хм–м–м, — буркнул журналист. Было видно, что доводы пана Земака его не убедили окончательно. Он потянулся за сигаретами, но пачка оказалась пустой. Художник не курил, поэтому Бурский неохотно поднялся со стула и направился в сторону лестницы.
— Надеюсь, что нашему мастеру удастся все же исправить этот несчастный телевизор. Надо признать, что за дело он взялся энергично. Писк и свист слышен, наверное, по всему Закопане.
Художник допил чай и также отправился в свою комнату. Тем временем в столовую вошла пани Бася Медзяновская. Она была в коричневой куртке из овечьей кожи.
— Вы уже вернулись? — удивилась горничная, убирающая со столов.
— Да. Я условилась встретиться в «Кмицице» со своей знакомой, но она меня подвела. Я посидела пятнадцать минут и пошла обратно. Лучше посмотрю телевизионные новости.
— Ничего из этого не выйдет. Пан Жарский все еще его ремонтирует.
— Тогда я пойду к себе, — решила Медзяновская и вышла из столовой.
Она прошла через коридор и начала подниматься по лестнице. Пани Рузя вернулась к прерванной работе. Она собирала посуду и складывала ее в лифт, который был предназначен для транспортировки посуды из кухни, расположенной в подвале. Потом она сняла все скатерти, сложила их и тоже отправила вниз. Из стенного шкафа она достала чистое белье и снова накрыла столы. Завтра утром гости буду завтракать за чистыми столами. Так прошло около сорока минут.
— Как там, пани Рузя, насчет моего чая? — раздался вдруг голос ювелира, который стоял в дверях столовой.
— Но ведь вы просили через час, — объяснила горничная, — я еще не заказала его на кухне.
— Ничего страшного, — улыбнулся Доброзлоцкий, — я просто напомнил вам по случаю, потому что спускался позвонить. Итак, через четверть часика. Хорошо?
— Обязательно принесу.
Ювелир повернулся, и через минуту легкий скрип ступенек засвидетельствовал, что он возвращается к себе. Через несколько минут в столовую заглянул директор, который дал Рузе несколько поручений, и тоже удалился к себе. На первом этаже воцарилась тишина, время от времени прерываемая звуками, доносящимися из телевизора. Доходило девять часов.
— Прошу внимания, — раздался громкий голос инженера Жарского, который говорил так, чтобы его слышали жители пансионата на всех этажах, — телевизор отремонтирован. Через пять минут «Кобра».
— Браво гениальному механику! — крикнул с третьего этажа журналист. На втором кто–то захлопал в ладоши.
— Я сразу говорила, — успокоилась горничная, — что кто–кто, а пан инженер его отремонтирует. А то на прошлой неделе за это взялся сам пан директор, так на другой день Ясю пришлось отвозить его в город к механику.
— Если бы там была серьезная поломка, то и я бы ничего не смог сделать, — скромно заметил инженер. — Но там ничего не было. Он был просто не настроен. Я еще кое–что там подкрутил, зато теперь он прекрасно работает.
Общество медленно собиралось. Пани профессор сошла сверху, хотя жила на первом этаже. Появилась и пани Зося с плащом на руке. Ее «гвардия», по–видимому, опаздывала, потому что, хотя доходило девять, никого из поклонников не было. За пани Захвытович появились в салоне художник и журналист. Через минуту сошла пани Медзяновская. Бегом влетели два сына директора, за ними следом пришел и он сам. Пан Крабе спустился вниз, но, вспомнив, что забыл сигареты, вернулся и через минуту вошел в салон, держа в руках пачку «Вавеля» и коробку спичек. Сбоку уселась пани Рузя и портье, пан Ясь.
— Только пана Доброзлоцкого не хватает нам до полного комплекта, — заметил журналист.
— Ах, я растяпа! — воскликнула Рузя. — Совсем забыла о чае для пана Доброзлоцкого. Наверное, он его ждет, — и выбежала из салона в кухню. Минутой позже можно было заметить ее на лестнице, несущую на подносе чашку чая. «Кобра» еще не началась, на экране телевизора мелькали кадры хроники «По стране и по всему миру», когда вдруг все услышали звон стекла наверху и отчаянный крик Рузи:
— Иисус! Мария! На помощь!
Минутой позже Рузя, бледная как бумага, сбежала по лестнице и остановилась в дверях салона.
— Несчастье! Пан Доброзлоцкий лежит на полу. Там лужа крови.
Все сорвались со своих мест. В дверях, ведущих в коридор, образовалась пробка. Каждый хотел первым выйти из салона и кинуться наверх. Первому удалось это директору. Второй — пани Медзяновской. За ними поспешно шли остальные гости, портье и горничная.
На втором этаже дверь в комнату Доброзлоцкого была широко открыта, как ее оставила Рузя. Перед ней валялся поднос, виднелось мокрое пятно от разлитого чая и было рассыпано разбитое стекло. Внутри комнаты, прямо у порога, вниз лицом лежал ювелир.
На голове его было большое красное пятно, контрастирующее с сединой волос. На паркете около головы образовалась лужица крови.
— Ах! — вскрикнула пани Зося и потеряла сознание, падая в объятия стоящего рядом с ней инженера. На помощь ему поспешил пан Крабе, и вместе они занесли актрису в ее комнату.
Тем временем директор и пани профессор склонились над лежащим.
— Он еще жив, — сказал директор, — дышит.
— Немедленно принесите аптечку и бинт, — приказала пани профессор, — я наложу ему временную повязку, и нужно вызвать «скорую помощь».
— Ясь, — приказал директор, — позвоните в «скорую помощь», пусть приедут как можно быстрее. А потом — в милицию.
Ясь и Рузя сбежали вниз. Через несколько минут Рузя вернулась, принеся все содержимое аптечки, какой располагал «Карлтон». Мария Роговичова взяла у нее из рук марлю, бинт и два пузырька с дезинфицирующим раствором.
— Хоть я только фармацевт и много лет уже не имела дела ни с чем подобным, но думаю, что сумею наложить повязку, чтобы остановить кровь. Боюсь, однако, что у него повреждена черепная кость. По–видимому, Доброзлоцкий споткнулся и упал так неудачно, что разбил себе голову.
— Какой несчастный случай! — причитала горничная.
— Боюсь, что это не несчастный случай, а преступление, — заметил инженер и добавил, повернувшись к директору: — Хорошо, что вы велели вызвать милицию. Может быть, положить его на топчан?
— Нет, — запротестовала Роговичова, ловко бинтуя голову бесчувственного ювелира. — Не стоит его трогать, давайте положим ему только подушку под голову. Остальным пусть, займется врач. Думаю, что милиция тоже будет довольна этим, так как увидит раненого в том положении, в каком его нашла пани Рузя.
— Пойдемте вниз, — предложила Медзяновская, — здесь достаточно пани профессора и директора. Мы не можем тут ничем помочь, только путаемся под ногами.
— Правильно, — поддержала ее Роговичова. — Идите в салон и ждите «скорую помощь» и милицию.
В мрачном настроении жители пансионата спустились в салон, где на голубом экране телевизора мелькали персонажи «Кобры».
— Вот вам и «Кобра», — саркастически заметил инженер. — Благодарю за удовольствие, — сказал он и полез в карман, ища что–то, потом направился в свою комнату, дверь которой находилась в коридоре, рядом с салоном.
Остальные сидели молча. Тишину прервал только директор, который появился в дверях салона.
— Что, Ясь дозвонился до «скорой помощи»? — спросил он.
— Он не смог дозвониться с нашего телефона и пошел в «Соколик», — ответила горничная.
— А как там пан Мечислав? — спросила пани Бася.
— Жив. Пани профессор говорит, что ему нужна немедленная операция. Она утверждает, что будет жить, но он до сих пор без сознания.
— Так для него лучше, меньше приходится терпеть.
В эту минуту вернулся портье. Он дозвонился до «скорой помощи», воспользовавшись аппаратом в вилле «Соколик». Они уже выслали машину с дежурным врачом. Он разговаривал также с милицией, которая сейчас должна приехать.
— Пусть Ясь отворит ворота, — сказал директор, — чтобы обе машины смогли въехать во двор.
Портье вышел, а в салоне появилась пани Зося, которая немного пришла в себя. В эту минуту входная дверь. открылась, и в холл вошли два молодых человека. Они были одеты в плащи, промокшие от дождя. Увидев в салоне пани Зоею, они ускорили шаги.
— Пани Зосенька, просим прощения за опоздание. Вам пришлось нас ждать, но это вина Яцека. Но… Что случилось? Почему у вас такие похоронные лица?
— Я советую вам как можно быстрее покинуть «Карлтон». Случилось несчастье. Пан Доброзлоцкий, один из гостей нашего пансионата, — проинформировал их журналист, — тяжело ранен. Мы еще не знаем, что это: несчастный случай или преступление. Во всяком случае, сюда сейчас приедут милиция и «скорая помощь». В этой ситуации никто не может покинуть виллы, и не может быть и речи о том, чтобы пани Зося смогла пойти с вами на дансинг.
На лицах молодых людей появилось удивление, которое быстро сменилось испугом.
— Вы правы, лучше нам слинять отсюда, прежде чем появится милиция. А то им захочется и нас допросить. Сочувствуем и просим прощения. Пани Зосенька, целуем ручки, завтра мы напомним Вам о себе. Ну, Яцек, уходим, — они поклонились и быстро покинули виллу.
Зато вернулся Ясь. Из своей комнаты также вышел инженер. Он шепотом разговаривал с Рузей, как будто о чем–то ее уговаривал.
— Не знаю, согласится ли пан директор? — защищалась горничная.
— Наверняка. Ему самому очень пригодится чашка хорошего, крепкого кофе. Я как раз прошу, — обратился он к собравшимся в салоне, — пани Рузю, чтобы она сварила нам крепкого кофе.
— О, да, — инженера поддержала пани Бася, — побольше горячего, крепкого кофе. Очень просим вас, пани Рузя.
— Может быть, вам помочь? — предложил инженер.
— Нет, благодарю вас. Только чтобы пан директор не рассердился.
— Это мы берем на себя, — заверил ее пан Крабе.
Вновь наступила тишина. Наконец послышался шум подъезжающей машины, потом открылась входная дверь и в ней появился мужчина в белом халате, на который был наброшен непромокаемый плащ.