— К сожалению, — произнес полковник, — это не ерунда, а печальная правда.
Тем временем подпоручник, до сих пор сидевший рядом со своим старшим коллегой, быстро передвинул стул, поставив его рядом с тем местом, где сидел инженер.
Стоящий в дверях сержант недвусмысленным жестом открыл кобуру.
— Я не строил бы такого серьезного обвинения, учитывая только то обстоятельство, что телевизор был все время включен. Я специально посетил комнату инженера и под предлогом поисков упавшей ручки осмотрел его обувь. Могу вас заверить, что на ней найдется достаточное количество глины. Анализ подтвердит ее идентичность с той, которая находится около «Соколика», там, где обычно лежит лестница. Но, возможно, и это не покажется вам особенно убедительным доказательством. Поэтому хочу проинформировать вас, что, допрашивая пана Жарского, я специально задал ему несколько вопросов из области устройства телевизионных приемников.
Я плел неслыханную чушь. Говорил, что в моей «Висле» чаще всего выходит из строя «стабилизатор звука». Инженер сразу же подтвердил, что и в этом телевизоре «стабилизатор звука» был не в порядке. Такая деталь и подобное название сразу же смутили бы специалиста в этой области. Также я сказал, что «Висла» имеет восемь ламп, а «Тесла» — двенадцать. На эту глупость пан Жарский тоже никак не отреагировал. Наоборот, пояснил мне, что при ремонте телевизора количество ламп не имеет никакого значения. Словом, он показал, что не имеет ни малейшего понятия об устройстве телевизионной аппаратуры. Каким же образом он мог его ремонтировать, к тому же при помощи отвертки и плоскогубцев, которые теперь лежат на рояле? Я даже знаю, зачем инженер принес инструменты в салон. Это давало ему возможность после окончания «Кобры» спуститься вниз и отнести их в чулан, находящийся рядом с кухней. При случае он прихватил бы и молоток из холла. Еще раз вытер бы его более основательно и очистил от следов крови. Нападение на ювелира совершил инженер! Только он и пани Роговичова выходили в свои комнаты после открытия преступления. А кроме того, у кого была возможность спрятать драгоценности так, чтобы милиция не смогла их найти? Мы обыскали все комнаты и мельчайшие закоулки и не искали только в одном месте.
— Телевизор! — воскликнул Анджей Бурский.
— Вы правы, пан редактор. Я совершенно уверен, что достаточно будет снять заднюю стенку телевизора, чтобы найти драгоценности.
Один из милиционеров подошел к «Тесле». Все напряженно наблюдали за ним. Он снял заднюю стенку и сунул внутрь руку. Через несколько мгновений он начал выкладывать на накидку, которой обычно был закрыт телевизор, маленькие замшевые сверточки. Все смотрели теперь на аппарат и на инженера, сидящего поблизости.
Жарский опустил голову и закрыл лицо руками.
Милиционер развернул один из сверточков. В свете электрических ламп всеми цветами засверкало прекрасное бриллиантовое колье.
Преступление в полдень
Ежи Эдигей
Глава 1. Только в воскресенье
Первым пришел Зигмунт, впрочем, как обычно. При виде его официантка в цветном убранстве щецинской мещанки улыбнулась.
— Будем приставлять второй столик?
— Разве я знаю? — задумался пришедший. — Последнее время что–то мало нас собирается. Я чувствую, что в один прекрасный день я буду торчать здесь один.
— Теперь как воскресенье, так льет с утра до ночи. Не каждому захочется выйти из дома в такой день, как сегодня. Жуткая погода!
— А в пятницу, — заметил Зигмунт, — было так хорошо! Как будто не ноябрь, а начало мая. Зато в праздник — дождь со снегом.
— О, вон уже идет панна Крыся, — официантка прекрасно знала всех девушек и молодых людей, которые всегда в воскресенье занимали перед полуднем один и тот же столик, расположенный в самом углу зала, с прекрасным видом на протекающий внизу Одер. Официантка работала в кафе Замка Щецинского уже четвертый год и знала, что в воскресенье обязательно появятся хоть три человека из этой компании. А иногда их приходило столько, что приходилось составлять вместе три столика. Это не были посетители, которые дают хорошо заработать обслуживающему персоналу. Наоборот, чаще всего они заказывали только маленькую чашку кофе. Иногда появлялись пирожные, редко — рюмка вина. Видимо, по какому–то особому случаю — как, например, именины.
Зато молодые люди были веселыми. Обслуживая эту часть зала, официантка всегда смеялась до слез. Приходили они, правда, только в воскресенье и сидели с одиннадцати до двух. В это время в зале кафе было много свободных столиков.
После Крыси пришел Стах. Сразу после него появился Метек.
Все они жили в районе Грюнвальдской площади: на улицах Бучка, Яромира, Ягеллонской, Великопольской или Аллее Народного Единства. Вместе ходили сначала в начальную школу, затем учились в одном классе в лицее. Еще в школе мальчики создали что–то вроде клуба или тайного общества — называли себя «Артель рыбаков». Известно, что Щецин, хоть и не лежит у моря, является морским портом, и всякие названия, связанные с морскими или рыбацкими традициями, здесь не были чужими.
Они и не заметили, когда в их жизни наступил первый великий день — вручение аттестатов зрелости. Это совпало с окончанием реставрации северного крыла Замка Щецинского и открытием в старых рыцарских залах первого в этом месте большого кафе. Итак, с аттестатами в кармане вся компания отправилась в замок, чтобы здесь за бутылкой вина достойно отметить пришедшую «зрелость».
Кто–то из них, по–видимому, Стах, предложил тогда, чтобы они всегда по воскресеньям встречались в замке за этим самым столиком. Предложение было принято с энтузиазмом и, что самое странное, выполнялось. Прошло уже три года, а компания хранила верность ему. Правда, только в воскресенье, но всегда в этот день можно было встретить здесь если не всю девятку, то, во всяком случае, большинство ее. А ведь даже самую крепкую школьную дружбу быстро развевает время.
Они приходили сюда одни или с друзьями. Девушки приводили и представляли компании молодых людей, с которыми в это время «ходили». Молодые люди хвалились девушками, которых, как им представлялось, «оторвали». Хотя известно, что чаще всего происходит обратное. Мышеловка действительно не бегает за мышами, но ведь это она их ловит…
— Мало нас сегодня, — заметила Ева, здороваясь с сидящими за столиком.
— Погода плохая, — подтвердил Метек.
— Данка, наверное, не придет. Ей не хочется тащиться в такой дождь из Жидовиц, — добавила Крыся.
— Но Ясь мог бы прийти с Ягеллонской.
— По–моему, это он, — Ева славилась лучшим зрением в классе. Стоя у доски, она без труда читала шпаргалки с четвертого ряда. — Минуту назад он мелькнул в гардеробе.
Девушка не ошиблась. Через несколько минут Ясь уже шел по мраморному полу зала, сопровождая свою симпатию — Эльжбету.
— Ханка снова не придет, — заявила Ева.
— Понятно. Оплакивает Анджея, — злобно бросил Зигмунт.
— Замолчи! — рассердилась Крыся.
— Однако, — сказал Стах, — этот Анджей — законченная свинья.
— Хуже, чем свинья. Просто трус и подлец, — заявила Ева, — Три года он ходил с Ханкой, они были просто неразлучны. Задурил ей голову, а потом закончил Политехнику, уехал в Силезию и не удосужился даже написать, хотя бы объясниться.
— Но что здесь можно объяснять, — Зигмунт был непримирим. — Негодяй и все тут.
— Мне он никогда не нравился. С самого начала я не скрывала, что не люблю его. Он совершенно нам не подходил.
— Ведь Ханка приводила его почти каждое воскресенье, — усмехнулся Стах, — а кто–нибудь из вас выпил хотя бы чашку кофе за его счет?
— Это он пил за наш! Помните? У него никогда не было мелочи, и Ханка все время за него платила.
— В прошлом году по случаю его именин Ханка тоже заплатила за вино и торты. Потому что Анджей «забыл» взять деньги из дома! Интересно, вернул он их ей?
— А ведь ему жилось совсем неплохо. У него была стипендия, а из дома ему посылали посылки и деньги.
— Его отец — директор лесопилки в Кошалине. Анджей был всегда одет лучше любого из нас.
— А мать Ханки только служащая в Городском совете. Лишних денег у них нет. Если бы мать Ханки сама ей все не шила…
— Знаешь, я должна попросить Ханку, чтобы ее мама сшила мне платье. Я купила шерсть. Очень красивую. По сто семьдесят злотых за метр.
— Какую? — заинтересовались остальные девушки.
— Цвет темного вина с белым волоском. Очень красивая. Я покажу ее вам. Специально принесла сюда, — Крыся полезла в сумку и вытащила оттуда сверток в серой бумаге.
— Конец света! — заметил Зигмунт. — Кафе превращают в модный салон.
— Сшей платье–костюм. Материала хватит? — посоветовала Ева, прикладывая к себе материал.
— Думаешь, мне будет хорошо?
— Только платье–костюм, — Стах сказал это с видом человека, который всю жизнь рассуждал на подобные темы.
— Мне бы очень хотелось, чтобы его сшила мама Ханки. У Ханки вещей совсем немного, но она одета лучше всех.
— Потому что старалась для своего Ендруся. Дура была. У нее было достаточно времени, чтобы его узнать, поэтому она могла бы догадаться, как все это закончится.
— Перестаньте сплетничать, тогда я вам что–то скажу. Невозможно вставить слова, когда вы начинаете болтать о тряпках.
— Ну знаешь, Метек! — Ева замолчала, притворяясь обиженной.
— Вчера в Политехнике я видел… Анджея.
— О–о–о!
— Да, Анджея, — подтвердил Метек еще раз, довольный произведенным эффектом, — я шел на лекцию, а он стоял перед деканатом.
— Ты разговаривал с ним?
— Нет. Я торопился на лекцию. Мы только поздоровались. Он был одет, как лорд. Новый черный плащ за три тысячи. Рубашка и галстук, великолепный костюм с иголочки. Словом, настоящий пан инженер.
— Видите, вы так его осуждали, а он приехал к Ханке, — Эльжбета совсем не знала Анджея.
— К Ханке? — иронически рассмеялся Зигмунт. — Бьюсь об заклад, что она даже не знает о его пребывании в Щецине. Наверное, он получал что–то в учебной части или приехал поговорить с профессором, потому что говорил о своем намерении писать диссертацию.