Когда я закончила школу, мой папа служил чиновником на Гавайях, и Эния приехала пожить к нам. Тогда мы и разработали план — она собиралась поехать в Нью-Йорк и стать модельером, а я хотела быть ее ассистентом. Это была фантазия в стиле «Cosmo Girl», что-то похожее на: «Я собираюсь выйти замуж за рок-звезду, я собираюсь познакомиться со всеми, у нас так много знаменитых друзей, они выпускают записи, я оформляю обложки альбомов, и мы ездим в турне, и я делаю все, и я разрабатываю дизайн всего». Такой вот план. Все это она придумала.
Айлин Полк: Эния стала принимать наркотики. Я не уверена, что это Ричард Хелл подсадил ее, но я знаю, что они употребляли наркотики вместе. Мне нравился Ричард Хелл, но он всегда рассказывал мне грустные истории. Он был всегда типа: «Я в такой депрессии. Жизнь — просто помойка. Я никак не могу собраться. Посмотри на меня — у меня рубашка порвалась».
Я отвечала ему: «Ты ведь сам разорвал рубашку, чтобы выглядеть как панк». Все эти ребята — Ричард Хелл, Джонни Фандерс и Ди Ди — все находились в таком «Джеймс-Дин-страдающая-душа» образе. Джонни, Ричард и Ди Ди, все они делали вид страдальцев: «меня может спасти только женщина». И все женщины попадались на крючок. Они сначала покупали им выпивку, потом они вместе покупали наркотики, а потом все шло обычным путем. Потом женщин бросали, и тогда они шли к следующему парню.
Сильвия Рид: Мы с Энией познакомились с Лу Ридом одновременно, это случилось в одном баре на Восьмой авеню. Мы вошли в бар, Эния увидела его и сказала: «Это он! Я пойду и познакомлюсь с Лу Ридом».
Она подошла к Лу, и я действительно удивилась, потому что думала: «Нет, даже Эния на это не решится». Но она подошла. Она заговорила с ним, а я отвлеклась от них на какое-то время. Но позже Лу увидел меня на противоположном конце зала, и Эния сказала: «О, я хочу, чтобы ты подошел к ней». Он перешел зал, и мы проговорили всю ночь, и начали по-настоящему спорить друг с другом.
Лу был очень, очень, очень умным, и я считала себя тоже очень, очень, очень умной, но Лу дал мне понять, что я до него не дотягиваю. Он постоянно делал так, но не в такой доброжелательной манере, а тогда он сказал так, просто чтобы повеселиться. Но я не собиралась давать ему возможность думать, что он — этакая богатая, знаменитая рок-звезда, которая произвела на меня сильное впечатление.
Но Эния все больше и больше сходила с ума, потому что Лу разговаривал со мной. Потом, после этой первой ночи, когда мы познакомились с Лу, я решила узнать его адрес и написать ему письмо — не телефонный номер, письмо. Той ночью, когда мы познакомились с Лу, я трепалась о литературе и всяких книгах, так что мне хотелось написать письмо и снова с ним встретиться. Эния убеждала меня: «Не делай этого. Он решит, что ты и впрямь тупая».
Несмотря на советы Энии, я взяла у Диего Кортеса адрес Лу и написала ему письмо. Лу позвонил мне, и мы стали встречаться.
Айлин Полк: Эния вела дневник, который хранила в ванной, рядом с унитазом, так что, если вы шли в ее ванную, можно было не брать с собой журнал, а почитать ее дневник. Каждому парню, с которым у нее был секс, в дневнике давалась оценка. И она писала о них очень оскорбительные вещи. Она ставила людям оценки: четыре звезды или три больших пальца, опущенных вниз. Каждого, с которым она спала, она детально описывала в дневнике: «У него не стоял, его член был вот такой…»
Сильвия Рид: Когда Лу первый раз пришел к нам в квартиру, он втихаря украл два дневника Энии, потому что подумал, что это мои дневники. Я потребовала дневники обратно, он их отдал, и я передала их Энии — она пришла в настоящую ярость.
Но Эния хотела, чтобы люди узнали, какая она, для этого она и оставляла свои дневники в ванной. Хочу сказать, обычно она вела себя так: вызывающе одевшись, она подходила прямо к парню, очень раскованно становилась прямо перед ним и в лицо спрашивала: «Привет, я Эния, что ты обо мне думаешь?»
Я пыталась соревноваться с ней, но мы явно были в разных весовых категориях. Вот почему она почувствовала себя униженной, когда я стала встречаться с Лу. Потом нас выселили, и я отправилась в Денвер навестить своих родителей. Все это время Эния безумно на меня злилась. Она никак не могла привыкнуть к тому, что я встречаюсь с Лу. До конца примириться с этим она так никогда и не смогла.
Когда я вернулась из Денвера в Нью-Йорк, я совершенно не представляла, чем заняться. Пошла в «CBGB», и Ричард Хелл сказал мне: «Э, давай ты снимешь квартиру в моем доме».
Когда я разобралась с переездом, я зашла к Энии, чтобы позвонить Лу, потому что у меня в квартире не было телефона. Она разозлилась, но я все равно позвонила. Лу очень обрадовался, когда услышал меня, и мы договорились встретиться вечером в «Фебе».
Но он не пришел, и я очень на него разозлилась. Я позвонила ему, а Лу сказал: «Да понимаешь, я собирался к тебе, но зашли ребята, и нам пришлось поработать».
Я была в ярости, поэтому обругала его и повесила трубку.
На следующее утро раздался стук в дверь: это был Лу. Он несколько часов ждал снаружи, чтобы попасть в мой дом; если вы помните, там не было звонка, и приходилось звонить с улицы по телефону. Так как у меня тогда не было телефона, Лу пришлось несколько часов ждать снаружи, пока кто-то не вышел из двери.
Лу спросил: «Хочешь поехать в Монреаль?» Это гораздо круче, чем банальное: «Хочешь сходить в кино?» Я ответила: «Конечно!» После этого мы долго были вместе.
Боб Куин: Сильвия привела Лу Рида в «CBGB», чтобы посмотреть Voidoids. Когда я сошел со сцены, он сгреб меня и сказал: «Ты охуенно великий гитарист!» Что мы тусовались вместе, когда он был в Velvets, он так и не вспомнил.
Я сказал: «Ну, здорово слышать от тебя такие приятные вещи, потому что в свое время ты оказал на меня большое влияние».
Он сказал: «Это все дерьмо, а вот ты — охуенно великий, ты — ля-ля-ля».
Он говорил: «Я надеюсь, ты сам понимаешь, что никакая вы не группа. Смысл музыки — в силе и власти, и ты должен просто прийти к этому и привести всю группу. И еще ты должен перейти на другую сторону сцены и выдернуть вашего гитариста из его убожества».
Я сидел с ним за столом, и кто-то прошел мимо; на секунду я отвел взгляд в сторону, и он сказал: «Черт побери, смотри мне в глаза, когда я говорю с тобой, или, да поможет мне бог, я дам тебе в морду».
Я засмеялся.
Он сказал: «Кончай смеяться, я говорю совершенно серьезно. Если ты еще раз посмотришь в сторону, я дам тебе в морду».
А ведь он только что гнал мне, какой я великий! После таких слов я не спускал с него глаз.
Айвен Джулиан: Я был в группе новичком. Вначале Ричард Хелл относился ко мне довольно прохладно, но потом он стал брать меня с собой, он брал меня к «Максу», мы там бесплатно ели, и там я однажды видел, как он шел на выход и поджег сигаретой свои волосы. Мне было лет двадцать. Однажды ночью Ричард оставил меня с Терри Орком, который усердно накачивал меня бухлом. Потом Терри спросил: «Эй, хочешь, пойдем ко мне, послушаем музыку?» Я подумал: «Вау, какой славный парень».
Мы отправились на его чердак в Чайнатауне, он включил музыку, потом принес еще бухла и какой-то фигни, и я внезапно просто отрубился, БУМ, на постели. И вдруг этот волосатый шарик падает на меня сверху. Я растерялся: «Эй парень, что за дела?»
Он пытался снять с меня штаны. Я сказал: «Терри, я сейчас сблюю. Выпусти меня отсюда». Он потащил меня в туалет. Но пока я облевывал туалет, Терри все время пытался снять с меня штаны. Я сопротивлялся: «Парень, нет, я этим не занимаюсь».
Я убежал оттуда буквально с полуспущенными штанами. Было морозно, на мне не было ботинок, сверху — только рубашка, какая-то такая фигня. Я прибежал к дому Ричарда часов в пять утра. Рассказал Ричарду всю историю, и он сказал: «Да, Терри, он такой». Я спросил: «Зачем ты меня с ним оставил?» Он сказал: «В смысле?»
Он вообще был рассеянный.
Но в конце концов Ричард сказал: «Ладно, приходи, поживешь у меня». У него была свободная комната и все, что надо; я переехал к нему, и потом все думали, что мы какое-то время были любовниками, ха-ха-ха! Самое страшное в жизни с Ричардом было, когда я вошел в дверь и увидел, что Ричард лежит в ванне совершенно обдолбанный, а вода уже почти накрыла его рот. Я схватил его за руки и подтянул вверх. Он немного пришел в себя и сказал: «Угу». Я сказал что-то вроде: «Извини, но ты вроде как тонешь».
К счастью, нас услышали Clash, мы им понравились, и они пригласили нас в Англию играть у них на разогреве.
Ричард Хелл: В наше первое турне по Англии мы отправились с Clash в 1977 году. Я пошел на это дело в трезвом уме, но поскольку еще не знал, чего ждать, турне оказалось совершенно убогим. С одной стороны, я не знал, где вырубить дури, и маялся от этого, с другой стороны британская публика была совершенно ужасной. Абсолютно мерзкой. Знаете, это было на безрыбье. И хотя я старался видеть в этом светлую сторону — что это британский способ сказать «Мы вас любим» — но это капитально доставало.
Боб Куин: Мерзкое ощущение, когда каждую ночь тебя заплевывают, и не обязательно от восхищения. В начале концерта, по крайней мере, в нас плевались пивом. Но когда пиво кончалось, они начинали просто харкать кто во что горазд. Иногда, когда я пел бэк-вокал, харчок прилетал мне прямо в рот. Каждую ночь, приходя в отель, я чистил одежду, оттирал гитару и надеялся, что наутро, к нашему отъезду вещи высохнут.
Когда тебе в голову попадают полными банками пива, настроение портится. Эти банки были как пушечные ядра, и мою душу трогала самоотверженность, с которой зрители по своей воле жертвовали таким количеством пива, чтобы ранить музыкантов. У них получалось. Если каким-нибудь предметом попадали в Айвена, он просто швырял его обратно в публику; но в чем фишка: он ведь мог попасть, например, в девятилетнюю девочку или еще в кого-то, кто ничего плохого не делал, так вот, я всегда смотрел в оба, кто в зале чем занят.