В 2005 году российское правительство издало постановление «Об утверждении Правил взаимодействия операторов связи с уполномоченными государственными органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность». После этого сотрудники ФСБ стали значительно реже приходить в офисы телекоммуникационных фирм с полученными в прокуратуре санкциями на проведение прослушки.
Из чего следовал логичный вывод – ФСБ теперь прослушивает мобильную связь и Интернет удаленно, ей просто нет нужды обращаться для этого к провайдерам и сотовым операторам.
С 1 февраля 2008 года вступил в действие приказ Мининформсвязи «Об утверждении требований к сетям электросвязи для проведения оперативно-розыскных мероприятий». В нем говорилось, что оператор должен дать ФСБ или МВД техническую возможность, не выходя из офисов, прослушивать переговоры подозреваемых. Сотовые операторы и интернет-провайдеры вынуждены устанавливать у себя оборудование спецслужб, не интересуясь, для чего оно используется.
В 2014 году начала внедряться СОРМ-3, предназначенная для хранения метаданных, то есть информации о фактах звонков, интернет-сессий и переданных сообщений, а также получения данных об абонентах из внутренних систем оператора.
В том же году Минкомсвязи установило требования СОРМ-3: она обязывает интернет-провайдеров хранить весь трафик выбранных спецслужбами пользователей за последние 12 часов и группировать его по «никам» (условным именам), используемым для работы с различными популярными службами «Gmail», «Mail.ru», «Яндекс» и т. д.
Установка СОРМ на сетях осуществляется оператором за собственный счет согласно индивидуальному плану, утвержденному региональным органом ФСБ. Служба же и может зафиксировать – работает система или нет, но только установив это опытным путем обращения к СОРМ. Оператор только подключает данное оборудование к своей сети, но не обладает возможностью контролировать обращения спецслужб к данным о пользователях.
Спецслужбы могут прослушивать гражданина только после получения разрешения суда. Конституция разрешает нарушать право гражданина на тайну личной жизни и телефонных разговоров, только если суд признал, что это необходимо.
Для того чтобы начать кого-нибудь прослушивать, ФСБ достаточно убедить суд, что этот человек готовится совершить, совершает или уже совершил преступление средней тяжести, тяжкое или особо тяжкое. С разрешения суда можно прослушивать и тех, кто сам ничего незаконного не делает, но может что-то знать о преступлении.
По данным Судебного департамента Верховного суда на протяженни 2007–15 годов суды удовлетворили 97% всех ходатайств о записи переговоров и контроле переписки. А это больше 4,5 миллионов ходатайств, которые составляют не менее 6% населения.
По этим данным, в 2011 году правоохранительные органы получили от российских судов 466 152 разрешения на прослушку и запись телефонных переговоров, а также сообщений, передаваемых «по сетям электрической и почтовой связи».
Еще за 5 лет до этого, в 2007 году, таких разрешений было выдано всего 265 937, то есть на 75% меньше. За последние 5 лет только легальный «перехват» телефонных переговоров и электронной почты российских граждан вырос почти в 2 раза.
По данным Судебного департамента Верховного суда за 2016 год суды общей юрисдикции выдали правоохранительным органам 893 тысячи подобных разрешений на прослушку телефонных переговоров и просмотр переписки и записей, созданных с помощью интернета (сообщения в социальных сетях, электронной почте, мессенджерах и т. п.).
В отдельных случаях закон позволяет ФСБ начать прослушку немедленно, а получить судебное решение в течение 2-х следующих суток – такое допускается, если органы считают, что готовится какое-то особенно крупное преступление или преступление, угрожающее государственной безопасности.
Кроме того, человек может сам попросить у спецслужб прослушивать его телефон, если боится, что его жизни и здоровью что-то угрожает. И если есть такое письменное заявление, судебного решения не требуется.
Запрос о прослушке должен быть мотивированным. Если судье кажется, что оснований недостаточно, он может потребовать дополнительные материалы о деле. И если доводы ФСБ его не убедят, судья имеет право отклонить запрос. Но это по закону. А на практике суды почти всегда идут навстречу спецслужбам.
Системой СОРМ, как правило, пользуются лишь при расследовании резонансных преступлений, связанных с терроризмом, заказными убийствами или многомиллионными аферами. Технология выглядит так: расследующий конкретное дело сотрудник органов готовит документ, в котором детально обосновывает необходимость использования специальных технических средств в отношении конкретного гражданина. Непосредственный начальник сотрудника рассматривает это ходатайство и в случае своего согласия визирует бумагу.
Далее она следует по инстанции – к курирующему заместителю начальника управления. С двумя визами сотрудник отправляется к судье, который должен отдельно санкционировать прослушку каждого в отдельности телефонного номера, который надо поставить на контроль. С официальным постановлением суда на руках сотрудник едет в УОТМ.
Там документ принимают и передают оригинал постановления в адрес мобильного оператора. Документ в компании регистрируется и хранится не менее года. Оператор в свою очередь активирует аппаратуру СОРМ, производя аудиозапись по указанным в судебном постановлении номерам. Переговоры пишутся на жесткий носитель, который передается в установленном порядке в УОТМ.
Там он расшифровывается и выдается заказывавшему прослушку сотруднику либо на диске, либо в бумажном виде. Все полученные материалы прилагаются к расследуемому делу (уголовному или оперативному) и скрупулезно вносятся в его опись. По истечении срока действия решения суда прослушиваемый абонент отключается от СОРМ.
К этому можно добавить, что никто особенно не контролирует, получал ли сотрудник спецслужбы санкцию суда на прослушку или нет. Операторы связи, которые обязаны обеспечить ФСБ доступ к переговорам, не имеют права спрашивать у спецслужб судебные документы.
Подобные системы есть и в других странах: в Европе – Lawful Interception (LI), сертифицированная ETSI, в США – Communications Assistance for Law Enforcement Act (CALEA). Отличие нашего СОРМ – в контроле за исполнением функций. В США и Европе правоохранительный орган, чтобы получить требуемую информацию, должен предоставить оператору судебный ордер.
А в России сотрудник ФСБ в любой момент может подключиться к серверу оператора связи с пульта управления СОРМ по выделенному защищенному каналу и скачать необходимую информацию. Разрешение суда необходимо, но предъявлять его ФСБ не обязано. Дело в том, что этот ордер является предметом государственной тайны, права работать с которой у оператора связи нет.
Поэтому технически система устроена по-другому: в распоряжении ФСБ есть пункты управления (далее – ПУ) СОРМ, которые соединены по защищенному кабелю с серверами оператора. Операторы не имеют права знать, чьи переговоры или почту перехватывает спецслужба.
Чтобы поставить кого-то на прослушку, сотруднику спецслужбы достаточно ввести команды на ПУ СОРМ, который находится в здании регионального органа ФСБ. Эта система копируется по всей стране, и в каждом областном центре между местным управлением ФСБ и всеми региональными операторами проложены соединительные кабели.
Разница в том, что по европейскому стандарту «ETSI» (англ. European Telecommunications Standards Institute), от ПУ передается указание о постановке на контроль, т. е. оператор сразу знает, кто у него контролируется, а по по российским требованиям СОРМ оператор обеспечивает пропуск этой команды непосредственно в оборудование СОРМ, а сам не знает, кого в этот момент контролируют.
По сути, российский подход более гибкий, чем западный: чтобы добавить новые адреса или номера телефонов в СОРМ, ФСБ не нужно, как на Западе, заново проходить всю юридическую процедуру с пересылкой нового ордера оператору – надо лишь добавить требуемые данные на ПУ у себя в офисе.
Все остальные спецслужбы (ФСО, МВД, ФТС и др.) могут получить сведения от оператора только через ресурсы ФСБ и только по решению суда. Особенность российской СОРМ заключается в том, что оператор или провайдер не знает об объектах контроля ФСБ, никак не влияет на процесс контроля, а только предоставляет доступ к трафику.
Сегодня в Екатеринбурге мощности ФСБ позволяют слушать одновременно 25–50 тысяч абонентов, в Москве – в сотни раз больше. Основная проблема не в том, как записать информацию, а в том, как ее расшифровать и обработать. В ГУ МВД по Свердловской области, например, есть специальный отдел «аналитиков», которые заняты простой расшифровкой записанных разговоров, превращением аудио в текст.
Сейчас свердловские правоохранители, используя как повод подготовку к Чемпионату мира по футболу в 2018 году и Всемирной выставке технических достижений «EXPO» в 2020 году, ставят себе задачу увеличивать аппаратные мощности прослушки. А создать более совершенные системы обработки полученной информации – это уже задача для спецслужб не только на российском, но и на мировом уровне.
Кроме спецслужб, тайным аудио– и видеоконтролем занимаются и коммерческие структуры, и частные лица, имеющие необходимый уровень подготовки в этой шпионской сфере деятельности, как правило, бывшие сотрудники спецслужб.
Например, в Москве долгое время выполнял «деликатные» просьбы коллег бывший сотрудник УОТМ ФСБ Алексей Смирнов, имевший целый арсенал замаскированных микрофонов и видеокамер, вмонтированных в галстуки, пуговицы и очки.
В 2013 году на него пожаловался в ФСБ высокопоставленный чиновник, которого шантажировали «банными» видеосъемками. Но допросить Смирнова не успели, поскольку он странным образом скончался в своем автомобиле.
При обыске в его квартире обнаружили объемный видеоархив с компроматом на нескольких чиновников, крупных бизнесменов, в том числе, и на своих бывших сослуживцев из УОТМ ФСБ. Надо понимать, что такая работа очень опасна для жизни…