Сюда входила как личная переписка послов, так и отчеты резидентов ЦРУ о проделанной работе. Официально Смит числился в посольствах помощником атташе.
В 1954 году в Индии в жизни Смита появилась Мэри. Она занималась в американском посольстве вопросами, связанными с индийским рабочим движением. Мэри была очень общительной и имела широкий круг друзей. Но даже после того, как она вышла замуж за Смита, о некоторых фактах своей биографии она умалчивала. Лишь некоторое время спустя Смит узнал, что Мэри — кадровая сотрудница ЦРУ, которая числилась на хорошем счету, поскольку искусно вербовала новых агентов. Вскоре и Смит получил предложение поступить на службу в ЦРУ. Он ответил согласием, и в одном из солидных американских банков на имя Смита был заведен специальный счет, куда за его работу на ЦРУ регулярно стали поступать крупные денежные суммы.
Первым серьезным делом Смита в качестве сотрудника ЦРУ стало участие в операции «Зажигалка». О деталях этой операции Смит узнал в кабинете атташе американского посольства в Индии Джона Уоллера.
Уоллер был двухметровым гигантом и обладал огромной физической силой. Его продолговатое лицо почти всегда сохраняло свое флегматичное выражение. Однако это была всего лишь маска, под которой скрывался весьма энергичный характер. Уоллер выполнял свои обязанности без малейшего промедления и как будто между прочим. А обязанностей у него было хоть отбавляй, поскольку помимо атташе, он был кадровым сотрудником ЦРУ.
Когда Смит по приглашению Уоллера пришел в его кабинет, там уже находился резидент ЦРУ в Индии Уолтер Кауфман, который, поздоровавшись со Смитом прямиком заявил ему: «Смит, мы нуждаемся в вашем содействии. Наши отношения с… (Кауфман упомянул одну из развивающуюся страну) стали хуже некуда. Эта страна переориентировалась на СССР. Поэтому мы пользуемся любой представившейся возможностью, чтобы расширить наши разведывательные операции против нее. Сейчас у нас появился реальный шанс взломать ее дипломатические шифры. А вы как раз обладаете огромным опытом в такой работе».
Кауфман продолжил: «Один из наших людей знает шифровальщика в посольстве этого государства. Имя его Моиз. Наш человек узнал, что у Моиза вышел из строя шифратор, и никто не в состоянии его починить. Может быть вы попробуете? Наш человек уговорил Моиза, чтобы он попросил починить шифратор именно вас, охарактеризовав как крупного эксперта по шифраторам любых марок».
На следующее утро состоялась новая встреча в кабинете Уоллера, в которой принял участие второй секретарь посольства Джон Марш, один из ответственных работников ЦРУ в Индии. Кауфман сказал, что разрешение на проведение операции из штаб-квартиры ЦРУ получено. Затем Смита проинструктировал Уоллер:
«Во-первых, вы должны постоянно помнить, что пока находитесь в стенах посольства, за вами все время кто-нибудь будет тайно следить. Во-вторых, не делайте никаких неосторожных движений, по которым можно распознать, что вы заняты чем-то другим, а не ремонтируете шифратор. В-третьих, узнайте, как обставлены комнаты посольства, как оно охраняется и каков в нем распорядок рабочего дня».
Операции было дано кодовое наименование «Зажигалка». Смит понял, почему она была так названа, когда получил от Кауфмана миниатюрный фотоаппарат, вмонтированный в зажигалку. С помощью него можно было делать девятнадцать снимков без перезарядки. Одновременно со вспышкой зажигалки беззвучно срабатывал затвор фотоаппарата.
Еще одним важным аксессуаром Смита стал чемоданчик с приборами и инструментами. Внешне он ничем не отличался от других чемоданчиков, тысячами продающихся в США. Однако на стенке чемоданчика, где находился замок, можно было писать любым твердым предметом, например, отверткой, спичкой или даже ногтем. При этом никаких видимых глазу следов на коже, которой был обит чемоданчик, не оставалось. Все написанное можно было потом особым образом проявить и скопировать на бумагу.
Согласно плану операции «Зажигалка», Смиту предстояло сфотографировать шифровальную комнату посольства и найти в ней удобное место для установки подслушивающей аппаратуры. Также требовалось переписать модели шифраторов и их серийные номера, сфотографировать клавиатуру и унести с собой бумажную ленту с напечатанным на ней шифрованным текстом, который получится, если 200 или 300 раз зашифровать одну и ту же букву, например, «А». Помимо прочего, Смиту было поручено сфотографировать все стены комнаты с электропроводкой и особенно те места, которые находились в плохом состоянии и требовали ремонта, а также документы, лежавшие на столах.
И вот настал день, когда Смит с чемоданчиком, набитым инструментами и приборами, подъехал к посольству. В это же самое время Уоллер и его жена прибыли в гостиницу в нескольких сотнях метров от места проведения операции «Зажигалка». В случае, если бы Смит попался на месте преступления, могучий Уоллер должен был прибыть к Смиту на выручку, пока его не успели допросить с пристрастием и отобрать все аксессуары.
В посольстве Смита угостили кофе, а затем провели в шифровальную комнату. Там он сфотографировал все бумаги, находившиеся на столе у Моиза. Смиту принесли сломанный шифратор и поставили на кофейный столик. Прежде чем допустить Смита к ремонту, Моиз сбил на шифраторе все ключевые установки.
Смит почти сразу нашел причину поломки: на основном валу, на котором вращались цилиндры, лопнула пружина. Ни у Смита, ни у Моиза запасных частей не было, поэтому отремонтировать шифратор не представлялось возможным. Тем не менее Смит продолжал с глубокомысленным видом возиться с шифратором, делая вид, что пытается его отремонтировать, а тем временем фотографировал шифровальную комнату.
Прошел примерно час. Смит продолжал делать вид, что все еще занят ремонтом шифратора. А Моиз достал абсолютно такой же шифратор и установил его на другом столе. Сверившись с ключевой таблицей, Моиз стал не торопясь расшифровывать поступившую в посольство шифрованную депешу, постукивая клавишами на клавиатуре шифратора.
Закуривая, Смит начал быстро-быстро щелкать своей зажигалкой. Моиз кинул на него подозрительный взгляд и спросил: «Не слишком ли вы много курите?». Смит занервничал, опасаясь разоблачения, однако взял себя в руки и спокойно ответил: «Вы правы, доктор советует мне поскорее отказаться от этой вредной привычки». Удовлетворенный ответом Смита Моиз продолжил свою работу по расшифрованию поступившей посольской корреспонденции. Когда работа была закончена, Моиз положил ключевую таблицу в сейф.
Увидев это, Смит заявил, что не очень хорошо знает устройство поломанного шифратора и что если бы смог взглянуть на его исправную копию, то путем сравнения смог бы быстро найти причину неполадок. Немного поколебавшись, Моиз поставил второй шифратор на стол рядом с неисправным. Смит стал на нем быстро нажимать клавишу «А», притворяясь, что занят изучением работы механизма. Одновременно он прикуривал сигарету за сигаретой от своей зажигалки. Зашифровав триста раз букву «А», Смит быстро засунул в карман бумажную ленту с полученным в результате шифрованным текстом. Наличие этой ленты, фотокопия ключевой таблицы и фотографии внутреннего устройства шифратора гарантировали, что шифрованные телеграммы посольства будут вскоре читаться американцами.
Сделав все, что требовалось, Смит заявил Моизу, что не может починить шифратор, но готов заменить лопнувшую пружину, если Моизу пришлют новую. После этого Смит распрощался с Моизом и вернулся в свое посольство. Там он отдал зажигалку и бумажную ленту Кауфману, а потом сел за составление доклада об операции «Зажигалка» в двух экземплярах — один был предназначен для ЦРУ, а другой — для КГБ.
Как в Москве вербовали американских шифровальщиков
22 декабря 1961 года в дверь резидентуры ЦРУ в Хельсинки кто-то позвонил. Выйдя на порог, руководитель резидентуры Фрэнк Фриберг оказался лицом к лицу с незнакомцем. Посетитель на английском языке с сильным акцентом представился майором КГБ Анатолием Климовым и сказал, что располагает очень важной информацией.
В ЦРУ обратили внимание на Климова как на потенциального перебежчика за семь лет до этого в Вене, где он был одним из младших сотрудников контрразведки в советском посольстве. Коллеги относились к нему очень плохо, и ЦРУ решило осторожно узнать, а может быть, Климов захочет сбежать в США. Осуществить задуманное тогда не удалось, поскольку вскоре Климов уехал обратно в Москву. Когда он появился в Хельсинки, ЦРУ не сообразило, что приехал тот самый Климов, известный по Вене. Дело в том, что теперь он работал под другой фамилией в соответствий с тактикой, принятой в КГБ, чтобы затруднить американцам контроль за перемещениями сотрудников.
Из Хельсинки Климов был переброшен на военную базу США во Франкфурте, где сотрудники ЦРУ стали его интенсивно допрашивать. На первом же допросе Климов сказал, что его настоящие имя и фамилия Анатолий Голицын, что последнее время он руководил резидентурой КГБ в Хельсинки и что между своими командировками в Вену и в Хельсинки он служил в Первом главном управлении КГБ в отделе, куда поступала разведывательная информация о странах НАТО.
На допросах Голицын, кроме прочего, поведал о том, что в 1957 году в США ездил в командировку Владислав Ковшук, начальник 7-го отдела Второго главного управления КГБ. Этот отдел занимался операциями против сотрудников американского посольства в Москве. Точной цели этой командировки Голицын не знал, но считал ее очень важной.
В мае 1962 года в контакт с ЦРУ в Женеве вступил сотрудник КГБ Юрий Носенко, находившийся там в составе одной из советских делегаций. На первой же встрече Носенко сообщил, что знает самого важного американского агента, которого КГБ когда-либо удавалось завербовать в Москве. По описанию Носенко, это был сержант по кличке «Андрей», работавший механиком по обслуживанию шифровальных машин в американском посольстве.
Носенко не знал настоящего имени «Андрея», который попался на связи с русской уборщицей, которая мывшей полы в посольских квартирах и по совместительству работавшей на КГБ. Сотрудники КГБ запечатлели на фотографиях самые пикантные моменты отношений «Андрея» с уборщицей и заставили его сотрудничать с КГБ в обмен на обещание вернуть ему фотографии, чтобы сохранить его брак на родине.