— Как же я это сделаю, малыш?
— Поддерживай меня, будь со мной, когда ты мне нужен, не позволяй мне барахтаться в одиночку, будь рядом, просто будь рядом.
Тейлор стиснула его ладонь. Джексон распахнул руки, приглашая ее. А когда она откликнулась на призыв, он прижался к ней — лицом к лицу. Его сердце болезненно сжалось.
— Я всегда буду с тобой, cara. Всегда.
— Джексон, никогда не оставляй меня и наших детей.
Единственная слеза прокатилась по ее щеке.
В первый раз Джексон осознал, насколько глубоко она страдала от одиночества.
— От имени моей семьи я обещаю тебе, Тейлор Санторини, что я, пока дышу, не оставлю ни тебя, ни наших детей. Помни, piccola, кто я: невероятный тиран и собственник во всем, что касается тебя.
Тейлор ответила ему неуверенной улыбкой.
— Я верю.
Джексон вытер ее слезы, потрясенный этим свидетельством веры Тейлор в него. Когда он увидел, что его жена не желает рожать ему ребенка, он не понимал, сколько мужества ей требуется, чтобы сделать этот шаг и отринуть горькие уроки прошлого. А теперь она готова на этот шаг — ради него. Ради него.
— Держи меня, Джексон. Держи меня, — прошептала Тейлор, открывая перед ним свою потребность в нем; потребность, о силе которой он едва ли мог подозревать.
И всю ночь он держал ее, целовал, когда она к нему поворачивалась, согревал своим неизменным присутствием. Никогда он не позволит ей барахтаться или тонуть. Никогда.
Прошло три дня после того, как Тейлор согласилась зачать от мужа ребенка. В день вечеринки Джексон обнял ее.
— Вы выглядите восхитительно, миссис Санторини, — сказал он, покрывая поцелуями шею Тейлор. — Если мы запоздаем, гости заметят, как ты думаешь?
Его руки властно обследовали тело Тейлор.
Она рассмеялась.
— Ты и сам выглядишь шикарно. Позаботься, пожалуйста, о том, чтобы блондинки на тебя не вешались гроздями.
Она шутила лишь отчасти. Рядом с Джексоном она чувствовала, что готова вцепиться в глотку кому угодно.
Удовлетворение Джексона этой заявкой на право собственности было прикрыто разве что насмешливым выражением одобрения.
— Это мой настоящий крест.
В темных глазах зажегся озорной огонек.
— Что?
— Bellissima, я хочу поблагодарить тебя за прошедшую ночь. Твои губы…
Тейлор зажала рот Джексона ладонью.
— Не хулигань! — Попытка изобразить строгость безнадежно провалилась, поскольку голос ее дрогнул при воспоминании о ночи любви. Она еще не победила все свои страхи, но с каждой ночью делалась сильнее. — Ты опасен! — Джексон самодовольно улыбнулся и лизнул ее ладонь. Тейлор отпрянула, хихикнув. — Джексон!
— Ник сегодня был счастлив, когда я увозил его. Надо полагать, он считает, что провести выходные у товарища ему больше по вкусу, чем ошиваться около нас.
Она потерлась о него, намеренно провоцируя.
Джексон поцеловал ее в ответ, и блеск его глаз предупредил, что ей придется расплатиться за озорство.
— Идемте, миссис Санторини. Думаю, на нашей вечеринке мы должны все-таки показаться.
Желая создать интимную обстановку, Тейлор ограничила обслуживающий персонал двумя официантами. Аккуратно одетые мужчины прибыли за час до назначенного времени и теперь были готовы встречать гостей. Один из них должен был заведовать баром, оборудованным в углу зала, а второй — разносить закуски.
— Спасибо, все получилось красиво, — сказала им Тейлор, ознакомившись с плодами их труда. — Ваша компания превзошла мои ожидания.
Официанты просияли.
Раздался звонок у входной двери, и Тейлор услышала голос Джексона:
— Представление начинается.
Тейлор глубоко вздохнула, взяла Джексона под руку, и он повел ее к двери. Но не открыл ее сразу, а остановился и очень тихо сказал:
— Вместе.
В удивлении Тейлор забыла про свое волнение. Только сейчас она сообразила, что Джексону тоже должно быть нелегко. Некоторые из этих людей когда-то были его близкими друзьями. Легкая улыбка тронула сердце Тейлор, когда она поняла, что Джексон дает ей понять: ее сознательная, дружеская поддержка поможет ему успешно провести вечер, который может оказаться трудным. Он же, в свою очередь, поддержит ее.
Погладив Джексона по руке, Тейлор переплела пальцы с пальцами его левой руки.
— Вместе.
Поначалу гости держались настороженно, смотрели на Тейлор так, как будто ею овладел дух Бонни. Но через несколько минут она заметила, что они начинают вести себя непринужденно, согретые теплым вниманием ее мужа. Сегодня он — почти полубог, улыбка, играющая на его губах, лишает дыхания.
— Клянусь, я никогда не видела, чтобы он улыбался, — сказала Темпл Гивенс, автор «соленых» сценариев. — Признайтесь, вы дали ему таблетки счастья?
Она звонко рассмеялась и вознаградила себя глотком шардоне гисборнского[8] производства.
Тейлор понравилась эта стройная рыжеволосая женщина, и чувство это, несомненно, было взаимным, так как Темпл уже пригласила ее пообедать вместе на днях.
— Никакие таблетки ему не нужны. Ему хватает того, что он вечно дразнит меня.
Она помнила о том, что Джексон, стоящий в футе от нее, все слышит.
Джексон прервал свой разговор и послал ей воздушный поцелуй.
— Какое лекарство сравнится с вами, удивительная миссис Санторини?
Темпл поперхнулась, другие гости засмеялись, и этот смех, похоже, определил атмосферу вечера. Судя по всему, люди были восхищены отношениями хозяев. А Тейлор ни о чем не думала, она просто получала удовольствие. Это ее дом, какие бы большие шишки сюда ни пришли. Тот факт, что они с Джексоном получили несколько приглашений от расходящихся гостей, — свидетельство того, что она справилась со своей задачей.
— Оглушительный успех, моя ласковая маленькая жена, — прошептал Джексон, когда они остались вдвоем в спальне.
На следующий день Тейлор ответила на несколько звонков — вчерашние гости благодарили ее за праздничный вечер. Стали прибывать и подарки — запоздалые свадебные подарки.
— У нас появились новые друзья, — сказала она Джексону вечером.
На нем были только черные спортивные трусы с белыми полосками по бокам. Она сидела на кровати, а Джексон расхаживал по комнате. Нечего и говорить, что книга, которую она держала в руке, была вскоре позабыта, поскольку ее взор был прикован к телу мужа.
— Это твоя заслуга. — Он склонился перед ней с учтивостью старинного придворного. — Ты такая замечательная, mia moglie е bellissima, что никто не устоит перед твоим шармом.
Тейлор швырнула в него подушку.
— Ты, итальянский жеребец, я — уже твоя жена. Так что нет нужды меня соблазнять.
Обостренная реакция на Джексона должна была бы встревожить ее, но она упивалась пылом страсти, своей способностью приносить ему радость. Всякий раз в минуты любви он чуть больше терял контроль над собой, а она побеждала очередную частичку страха.
Смеясь, Джексон поймал подушку. Озорной блеск в его глазах подсказал Тейлор, что у него что-то припрятано в рукаве.
— В таком случае займусь гимнастикой.
Тейлор вскинула голову. Ее соски под короткой и едва ли пристойной белой ночной рубашкой затвердели.
Джексон швырнул подушку на кровать.
— Тебе разрешается смотреть, — сказал он и вышел из комнаты.
Тейлор сглотнула.
К удивлению Джексона, Тейлор не последовала за ним. Возможно, ей уже приедается удовольствие от вида его тела. Хмурясь, он приступил к упражнениям. Через некоторое время он услышал, как хлопнула дверь гимнастического зала. Обернувшись, он увидел, что Тейлор сидит на последней ступеньке лестницы, ведущей в цокольный этаж, рядом с ней стоит кувшин с ледяной водой, а в руке она держит полный стакан.
Все его тело напряглось.
— Это для меня? — спросил он, глядя, как Тейлор прижимает стакан к щеке.
— Нет. Это все для меня. А ты продолжай.
Ни для какой женщины он не занимался с такой интенсивностью. Впрочем, ни одна женщина не нуждалась в охлаждении в его присутствии. Черт возьми, да ему по душе такая ее реакция на него. Довольный своей маленькой женой, он из всех сил старался побаловать ее, поднимая гири, отчего наливались силой его мускулы.
Тейлор застонала.
— Хочешь присоединиться? — предложил Джексон.
Тейлор покачала головой и поднесла стакан к губам. Ее короткая рубашка задралась, когда она раздвинула бедра, сама того не замечая. Осушив стакан, она произнесла:
— Ты можешь отжаться несколько раз?
— Все, что угодно для тебя, bellissima.
Он поставил на пол гири, вытянулся перед ней и приступил к исполнению ее просьбы; его спина и ноги составляли идеально прямую линию. Он подумал, сумеет ли он убедить ее зацеловать его с головы до ног, как она сделала накануне ночью. Он не скажет этого вслух, но у него развилась слабость к нежным ласкам жены. Отжавшись пятьдесят раз, он встал.
— Достаточно?
— Вообще-то нет. — Она расстегнула три пуговицы на рубашке и положила руку на открытое место. — Мне кажется, у меня сейчас будет сердечный приступ.
Джексон подошел к ступеньке.
— Мы можем начать медленно. Аппетит придет постепенно, — поддразнил он.
Тейлор отставила стакан. Ее голубые глаза помутнели от страсти. Ее маленькие руки прошлись по его груди, и в этом жесте смешались властность и восхищение.
— Может быть, я могу… помочь тебе в занятиях.
Возникшие в воображении образы едва не заставили Джексона застонать.
— Ты не так одета. Дай-ка я тебе помогу. — Разведя руки Тейлор, он стянул с нее рубашку через голову и отшвырнул. — Вот теперь годится.
— Я совершенно голая, — прошептала она. В ее глазах вспыхнул сексуальный огонь. До этого вечера Джексон не замечал в ней ни малейшего намека на стыдливость или страх. — Может быть, мне нужна спортивная майка?
— Все в порядке. Иди сюда.
Он помог Тейлор подняться и подвел к тренажеру. Агрегат представлял собой черную, обтянутую кожей скамью. Сидя на ней, Джексон толкал ручку в форме буквы Т, соединенную с грузами. Сейчас он убрал все гири, оставив только одну. Затем он сел на скамью и… стянул с себя трусы.