А еще он говорил: ты мое сердце, Тейлор Санторини.
Таким словам трудно верить, но она нисколько не сомневалась: это правда. Джексон Санторини — человек чести. Он никогда не стал бы лгать своей жене. Слезы подступили к глазам. Он любит ее. Ее муж, человек, которым она так долго восхищалась издалека, любит ее. Очень многое принесла ей эта сделка.
А что выиграл ее муж?
Жену, которая изнемогает от счастья при его прикосновениях, и ребенка, который боготворит его. Похоже на честную сделку, но это не так. Нет, раз она заперла свои чувства за стеной практицизма и здравого смысла, боясь вверить другому человеку последний кусочек сердца.
Она стала женой Джексона, потому что он мог обеспечить безопасность Ника. Но что она чувствует к нему? Во рту у нее пересохло, когда она задала себе вопрос, которого избегала, боясь найти ответ: что будет с ней, если она потеряет Джексона? В глазах у нее помутилось, так как боль оказалась непереносимой.
Она знает.
Если она потеряет Джексона, часть ее души умрет, и даже Нику будет не под силу возвратить ее к жизни. Нежность и покровительственная властность ее мужа навсегда останутся частью ее. Остается только открыть ему эту истину. Ему будет нелегко поверить ее исповеди, ведь когда-то его предали и выставили к позорному столбу. Он может решить, что она сочла своим долгом ответить на его признание, отблагодарить его. Или даже что последние полторы недели расшатали ее нервы.
Да, нервы ее расшатаны, но в другом смысле. Забота Джексона о ней после потери ребенка открыла ей глаза на силу и преданность этого могучего итальянца. Он не перестанет любить ее, даже если она не сумеет выполнить свои обязательства по договору. Еще важнее, что он никогда не оставит ее в эмоциональной пустыне. И эта уверенность придаст ей силы, чтобы сказать мужу: он — самая драгоценная часть ее жизни.
Убедить Джексона в своей любви без скованности или страха — для этого требуется решительность. Но он поверит ей, потому что принадлежит ей на всю жизнь. В первый раз после перенесенного несчастья она испытала подлинную радость, потому что знала: их отношения принесут им новых детей.
Джексон подходил к дому в начале третьего. Хотя он планировал отсутствовать по крайней мере до пяти и дать Тейлор время, его инстинкты покровителя не позволили ему отказаться от желания взглянуть на нее. Он даже выдумал предлог для раннего появления дома — боль в пояснице, — хотя это заставило его почувствовать себя чуть ли не стариком.
Он еще не подошел к двери, а та уже открылась. Ласково улыбающаяся Тейлор стояла на пороге со скрещенными на груди руками.
— Ну, и как я узнала, что ты так рано вернешься?
Этот насмешливый вопрос снял тяжелый груз с плеч Джексона. Он боялся, что его излишнее покровительство вызовет у Тейлор раздражение; ничего подобного не было и в помине. Она так много для него значит, что ему будет невыносимо видеть ее недовольство.
— И ты не поцелуешь мужа, mia moglie?
Он наклонился к ней, и она что-то прошептала, припав к его губам. Чудесное возвращение домой, которое ему так было нужно.
— Привет, mio marito. Да-да, все хорошо.
Молча благодаря жену за понимание его потребности заботиться о ней, он обнял ее за талию и ткнулся лицом в шею.
— Обещаю не надоедать тебе остаток дня. Я приехал только за поцелуем.
Тейлор хихикнула. Когда он отпустил ее, то, к его удивлению, она взяла его за руку и потащила в дом. И он был более чем счастлив, потому что угодил ей. Она провела его на кухню, где остывали два пирога. Усадив Джексона, она разлила кофе и отрезала ему кусок пирога. Когда он потянулся за блюдечком, Тейлор погладила его по голове и села к столу напротив него. Затем подцепила кусочек пирога на вилку и потянулась к Джексону. Ее глаза смеялись. Улыбаясь, Джексон позволил ей покормить его. Сердце его растаяло при виде этого несомненного признака ее исцеления.
— Джексон!
— Ммм?
Он жевал второй кусок.
— Сегодня я кое о чем подумала.
Он взглянул на нее. Выражение ее лица заставило его отклонить следующий протянутый ему кусок. У него должен быть свободен рот на случай, если понадобится ей отвечать, потому что в глазах Тейлор он увидел такую решимость, что был потрясен.
— О чем же ты думала?
— О любви, — прошептала Тейлор и поставила на стол блюдце с вилкой. — О том, что это величайшее сокровище, которым женщина может поделиться с мужчиной.
Сердце Джексона екнуло.
— Почему это вдруг пришло тебе в голову?
Ее улыбка яркостью могла поспорить с солнечным лучом.
— Я подумала, что люблю тебя почти до боли, но ты мог не поверить мне, если бы я тебе так и сказала, поэтому решила начать с громкого заявления.
Радость, горячая, мощная, слепящая, пронизала все клеточки его тела. Встав, он поднял ее и прижал к себе.
— Я верю тебе.
— Точно? Мне не нужен сердитый муж и сомнения насчет того, почему я его жена и вечно торчу перед глазами.
Никто не посмел бы сомневаться в ее словах, такая убежденность в них сквозила.
— Я знаю, ты не из тех женщин, кто легко разбрасывается подобными заявлениями. Я тебя хорошо знаю.
Он пылко поцеловал ее в губы и понял, чего она жаждет в эту минуту.
Когда они наконец оторвались друг от друга, глаза Джексона встретили взгляд голубых-голубых глаз.
— Бывает, я смотрю на тебя и чувствую, что мое сердце готово взорваться, с такой силой ты на меня действуешь. — Голос Тейлор дрогнул. — Любовь к тебе должна бы меня пугать, но знаешь, что я тебе скажу…
Тронутый ее беспредельной честностью, снедаемый бурей эмоций, Джексон едва мог говорить.
— Скажи мне.
— Я непоколебимо уверена, что все правильно. Ты был предназначен мне.
Целая жизнь, прожитая в одиночестве, растворилась в блистательной правде ее слов.
— Ты моя. Я никогда тебя не отпущу, mia moglie е bellissima.
Его прекрасная жена. Его.
— Слава богу! — Нахмурившись, она добавила: — Не думай, Джексон Санторини, что далеко уйдешь, если попытаешься уйти от меня. Все мое я держу при себе.
Этот жесткий тон заставил Джексона улыбнуться.
— Ti voglio bene[9]. И всегда буду рядом с тобой.
— Ты меня никогда не обманешь, это я знаю. — В ее поцелуе слились огонь и нежность. — А еще — я тебя люблю.
Эпилог
Джексон представить не мог, что жизнь может быть лучше, но, к его восхищению, оказалось, что может. Милая, сексуальная Тейлор — не только его жена; теперь она еще и его любовница в самом полном смысле этого слова. Он ни секунды не сомневался в ее чувствах: его жена не способна на ложь. И если такая жена часто повторяет, что любит его, живущий в нем итальянец может воспринимать это как должное.
Однажды ночью, когда Тейлор лежала на спине мужа и терзала его губами и руками, она сказала:
— Любимый, по-моему, Ник хочет скорее иметь племянника или племянницу.
Джексон нахмурился.
— Я же сказал, нужно дождаться, когда ты полностью поправишься. — Он не сомневался, что Тейлор надула губы. Но она поцеловала его в плечо.
— Прошло десять месяцев.
— Еще три месяца. — Он закинул руку назад и погладил бедро Тейлор. Она шутя укусила его. — Злобная маленькая ведьма.
— Месяц.
Тейлор всем телом прижалась к нему, понимая, что сводит его этим с ума. Джексон ухмыльнулся в подушку.
— Два.
— Полтора. — Теперь она гладила его бока. — Пожалуйста. Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
Джексона рассмешила эта мольба, так как оба знали, что Тейлор добьется своего. Повернувшись, Джексон уложил ее под себя.
— Полтора, но… — Он сурово посмотрел на нее. — Если разрешит врач.
Тейлор сморщила нос.
— Хорошо. Сколько детей ты хочешь? Одного?
Ее ласковый смех стал действовать на Джексона еще сильнее после того, как она объявила о своей любви.
— Я всегда считал, что пять — подходящее число.
Он чувствовал, как нарастает жар между ее ног.
— Пять детей? Ты хочешь, чтобы я рожала пять раз?
Казалось, это ее не очень вдохновило.
— Нет. Только четыре. Один сын у меня уже есть.
Если бы Тейлор уже не любила Джексона до безумия, то это спокойное признание Ника сыном привело бы ее в это состояние.
— Дай мне подняться. Я еще не закончила с твоей спиной.
— Потом. Сейчас я хочу взять тебя.
— Не так все просто. Сейчас моя очередь! — возразила она.
Джексон становится невероятным деспотом, если за ним не приглядывать!
Дождь обрушился на стеклянную крышу, когда Джексон начал двигаться вверх-вниз. Тейлор улыбнулась и поблагодарила небеса за дождливые ночи, а потом все ее внимание уже было отдано только мужу.
Через одиннадцать месяцев желание Ника исполнилось. Джозеф Рид Санторини был еще слишком мал, чтобы играть в футбол, но Джексон уверил своего старшего сына, что ситуация быстро изменится. Когда Ник опасался взять Джозефа на руки, Джексон оказывался рядом и подбадривал его. Любовь Джексона к обоим мальчикам ярко светилась в его темных глазах.
— Кажется, я теперь понимаю, почему Тейлор так трясется надо мной. Как ты думаешь, я тоже был таким маленьким?
Ник улыбнулся младенцу. В его осторожном объятии уже проявлялась та же забота.
Джексон рассмеялся.
— Мы ее спросим. Не беспокойся, он тоже Санторини, как и мы с тобой. Мы неуязвимы.
С порога детской Тейлор смотрела, как смеются ее мужчины, и чувствовала себя на верху блаженства. Джексон повернулся к ней.
— Cara. — Она приблизилась к нему. — Теперь у мужчин подавляющее численное превосходство.
Тейлор прижалась лицом к его груди и улыбнулась.
— Ха! И все равно вам со мной не сладить. А следующие три будут девочки.
— Следующие три?
— Ты же всегда хотел пятерых.
Смех Джексона был наполнен удивлением и радостью. Но прежде всего он был наполнен любовью. Улыбаясь, Тейлор упала в объятия, которые, как она знала, никогда не ослабнут. Большой, грозный Джексон Санторини умеет заботиться о своей семье.