Или просто боялась выходить за порог этой квартиры.
Викентий после всего происшедшего (а произошло ли оно?) неторопливо возвращался к нормальному восприятию действительности и задумчиво рассматривал свою странную клиентку. Нет, уже не с точки зрения того, что под платьем скрывалось тело, способное возбудить даже кладбищенскую статую. Его занимал другой парадокс. Викентий даже придумал ему название. «Парадокс контрабандной магии». Все просто и все невероятно сложно. Он, Викентий, реально в магии смыслит столько же, сколько воробей — в синдроме Шерешевского-Тернера. И владеть ею не может, как не может тот же пресловутый воробей ввести генетические изменения в клиническую картину пресловутого же синдрома. Далее. Если взять за исходную точку то, что Надежда сама пришла за помощью к Викентию как к магу (по объявлению), следовательно, ей так же чужды оккультные способности. Должны быть чужды, во всяком случае…
Тогда почему в столешнице прожжено пять дыр неизвестно куда подевавшимися стилетами? Почему Викентий помнит только то, как Надежда приказывала ему повторять за нею всякую тарабарщину, а дальше он начал себя «условно ощущать» лишь с момента, когда ладони словно обожгло утюгом? Что он делал — нагой — перед распластанной перед ним на столе голой женщиной? Нет, судя по предупредительно-равнодушному лицу Надежды, ничего, хотя бы отдаленно напоминающего секс, не было.
Значит, между ними — им и клиенткой — возник некто третий (Степан не в счет и служанки эти малахольные тоже). Возникла магия.
Только какая-то непонятная.
Непривычная.
Ни черная, ни белая, ни серая даже!
К о н т р а б а н д н а я.
— Вы будете кофе, Викентий? — осведомилась Надежда тоном благовоспитанной уроженки Мэнсфилд-парка.
— Нет. — Бывший психиатр посмотрел на клиентку недобрым взглядом. — Вы меня манерами не умиляйте. Объяснитесь, будьте любезны, что здесь произошло! И что вам, наконец, от меня надо!!!
Надежда поставила кофейник на стол и воззрилась на мрачного дипломированного мага взором оскорбленной невинности:
— Это я как раз у вас хотела спросить, господин Вересаев!
Бывший психиатр чуть не онемел от такой наглости.
— Вы, — зашипел он, — явились ко мне, угрожая оружием и требуя выяснить местонахождение вашего супруга, так?!
— Д-да… Но насчет оружия вы зря. Оно ведь у меня не заряжено. Я обратилась к вам с чистой душой и искренним желанием, а вы…
— Что я?!
— Как?! Вы даже ничего не помните?! — изумилась прекрасная вдова загадочного африканца.
— Не помню.
— Ничего себе! Вы чуть не силой заставили меня раздеться донага, разделись сами…
— Я?! Вас?! Заставил?!
— Да. Велели лечь на стол, понатыкали возле моих рук, ног и головы кухонных ножей…
— Кухонных?!
— А потом стали призывать каких-то темных духов, чтоб они в вас вселились и поведали все тайны.
— Я схожу с ума, — медленно протянул Викентий. — Степа, ты слышишь, я призывал темных духов!
— Да, это на тебя не похоже, — авторитетно заявил бледный от неумеренного потребления коньяка Степан. — Не твой стиль работы. Вы ему, графиня, пардон, горбатого-с лепите! С-с-с, что ж так голова-то, зараза, раскалывается!
— Ах, не вызывали? — прищурилась Надежда. — А кто же тогда вещал загробным голосом, что мой муж умер у себя на родине от укуса змеи?
— Кто вещал? Я не вещал. Степан, может, все-таки ты вещал?
— Я не мог, — после долгих размышлений заключил Степан. — Я был в отключке. Это ты вещал, Кешаня, точно!
— Вот-вот! — Тон Надежды был каким-то истерично-обличительным. — Наконец-то вы поверите! Уж не мне, так хотя бы вашему другу!
— Значит, я сказал вам, что ваш муж пропал потому, что уехал к себе в Африку и там подлая африканская змея лишила его права жить и любить. Так?
— Так.
— Какая душещ-щ-щипательная история! — констатировал Степан.
— Больше я вам ничего не наговорил? — сердито покусывая губы, поинтересовался бывший психиатр.
— Наговорили. Что змея укусила моего мужа в Африке потому, что я в России ему изменила…
— О! — поднял палец Гремлин. — Какая жуткая взаимосвязь! Какие сюр-р-реалистические гримасы зловещего Рока могем мы наблюдать при помощи примера из жизни и быта обычной российско-африканской семьи!!! Отелло может просто отдыхать и засовывать свои текстильные вещдоки в самые темные места собственного организма. Поскольку пришли новые времена и с ними — новые образцы доказательства супружеской неверности! Тока змея мужика за пятку — цап, он и думает: ага, это моя любимая женушка-зараза мне рога наставила! Тока обидно. Очень обидно, что на эти размышления у мужика времени почти и не остается. Судьбец, понимаешь!
— Да замолчите вы! — прикрикнула на Степана Надежда. — Вам шуточки, а я серьезно. Вы же сами сказали мне, то есть духи изрекли через вас, господин Вересаев, что теперь мне угрожает гибель!
— От кого?! — почти простонал Викентий.
— От мстителей за смерть моего мужа, — заплакала Надежда. — Но я ведь не виновата в его смерти! Я ему не изменяла! Мало ли почему его змея укусила! А если б ему на голову пальма упала — значит, тоже надо жену винить во всех грехах?! Вот он, типично мужской подход! Сексисты проклятые!
— Надежда, кончайте реветь, — утомленно проговорил Викентий.
В голове у него наконец воцарилось то состояние, которое моряки называют «полным горизонтом»: абсолютная ясность мысли и непоколебимая и безмятежная, как морская гладь, уверенность, что его посетительница лжет. Не во всем. Но во многом.
— Чего вы от меня хотите, сударыня? — холодновато осведомился бывший психиатр. — Имейте в виду, поскольку мною, согласно вашим же словам, овладевают темные духи, далеко не все ваши просьбы я захочу или смогу выполнить. Так что? Помочь вам составить текст соболезнований, который вы телеграфируете на родину вашего покойного супруга? Выяснить, где в Москве лучше всего заказать траурное платье и сделать макияж? Еще я могу вам посоветовать пару недель принимать валиум или реланиум. Видите ли, у вас я наблюдаю острую форму синтеза так называемого бреда сверхценных идей с параноидальной аффектацией. Вам бы к психиатру обратиться…
Надежда кошкой вцепилась в ворот рубашки Викентия и зашипела, сверкая совершенно ненормальными глазами:
— Ах ты скотина! Сам втянул меня в какую-то оккультную дрянь, а теперь советуешь лечь в психушку! Ну, нет! Я отсюда никуда не уйду! — Она выпустила захрипевшего Викентия и встала посреди кухни. — Я отсюда — ни ногой!!!
— Это почему? — возмутился Викентий. Нет, клиентка была, бесспорно, привлекательная женщина, но любая красавица теряет в глазах мужчины семьдесят процентов красоты, если становится чересчур навязчивой, топает ногами, бьет посуду да еще и претендует на его жилплощадь.
— Да потому! — закричала Надежда. — По вашим же словам! Вы сказали, что меня уже ищут черные убийцы, посланные племенем, чтобы отомстить за смерть моего Луи! А вы обязаны меня защитить!
— Это тоже были мои слова? — быстро переспросил Викентий.
— Нет! Мои! Я заплачу вам, у меня достаточно средств!
— Тогда наймите себе два десятка телохранителей, они вас будут охранять лучше, чем Кешаня, — резонно заметил Степан. Неизбежная трезвость коснулась и его бесшабашной головы. — Скажу вам по секрету, мой друг — весьма хлипкая в плане всяких разборок личность. Бокс, карате, стиль «пьяной обезьяны» не его призвание.
— Мне не нужен стиль «пьяной обезьяны», — отрезала Надежда. — Мне нужен маг, способный повелевать духами тьмы. Викентий может. Он остановит черных убийц.
— Завидная уверенность, — хмыкнул Викентий. — Нет, здесь реланиума мало. Галоперидол — вот выход из ситуации!
— Слушайте, слушайте, — лихорадочно забормотала Надежда. — Черные убийцы — это вовсе не люди. Это черные сны и черные грехи. Это неотомщенные преступления и скрытые беззакония… Они проникают сквозь замки и запоры…
— Им «нет преград на море и на суше», — подыграл Степан, которому порядком начинал надоедать весь этот оккультно-мистический бред.
— Они идут за мной, но если вы, повелитель теней, встанете на мою сторону и прикажете им оставить меня, они отступят, — отчаянно прошептала Надежда, глядя Викентию прямо в глаза.
Тот молчал, не зная, что ответить. Степан тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Девица явно была сумасшедшей. Причем сумасшедшей с мощным оккультным уклоном. Может, ей бригаду вызвать?… Нет, не стоит. Понаедут тут с носилками, с мигалками, с завыванием сирены…
Степан представил, как воет сирена кареты «скорой помощи», и внутренне поморщился. А потом вдруг понял, что закладывающий уши вой раздается вовсе не в его воображении.
Выли служанки. Они дрожащими комьями каких-то лохмотьев выползли на свет кухни и, простирая к Надежде костлявые длани, завыли:
— О-о, кошонгри! О-о, кошонгри! Оулиа ээу атупиро-о-о!
— Прочь! — отпихнула их ногой Надежда.
— Что они говорят? — спросил Викентий, а Степан смотрел на этих незагримированных обитательниц кладбищ с неподдельным ужасом и детским восторгом. Кажется, он этой ситуацией наслаждался. Это вам не переводы голливудских «Чужих» с мрачной Сигурни Уивер во главе! Тут, на линолеуме простой российской кухни такие чужие обретаются — Голливуду только утереться и молчать в тряпочку!
— Они пророчат мне смерть, — меж тем сказала Надежда Викентию. — Они чувствуют приближение черных убийц. На их языке они называются кошонгри.
Надежда встала прямо перед Викентием, положила руки ему на плечи, посмотрела в глаза… А он вдруг подумал, что такие выражения лиц, как вот у этой девушки сейчас, бывают у больных раком детей и выброшенных на помойку щенят.
Такое выражение лица трудно натянуть как маску.
А еще труднее — отказать в помощи человеку, который так на тебя смотрит.
— Только не вздумайте снова реветь, — предупредил Викентий. — Что я должен делать? Зажечь освященные свечи? Воскурить травы? Начертить тройной магический круг для защиты?