Словом, публику перед собой Викентий видел разную и уже приучил себя ничему не удивляться. Но сейчас перед ним сидела ослепительно красивая девушка по имени Надежда, ласково-рассеянно поглаживала хрупкими пальчиками грозный ствол старого нагана и рассказывала такое, отчего в принципе хладнокровному бывшему психиатру становилось слегка не по себе.
Хотя биографическое повествование Надежда начала издалека и поначалу в нем начисто отсутствовали какие-либо элементы триллера.
— Вообще-то я практически коренная москвичка, — отрешенным голосом вещала красавица. — У нас была элитная по тем временам семья: офицеры и высший генералитет. Мой прадедушка был конником в отряде самого Буденного еще до создания Первой конной. Дед пошел по его стопам…
— В смысле?!
— Стал военным, дослужился до генерала танковых войск. А бабушка, окончив одновременно с университетом аэроклуб, в Великую Отечественную командовала женской эскадрильей ночных бомбардировщиков. Кстати, этот наган — именной, его вручил моей бабушке за храбрость сам Сталин.
— Ого! — Викентий рассматривал причудливую золотую вязь, покрывавшую вороненый ствол древнего револьвера.
— Да, вот так-то! А вы испугались, когда я на вас его наставила?
— Очень, — серьезно сказал он. — Как не испугаться за судьбу столь ценной исторической вещи?! Ее место в музее, а не в дамской сумочке…
— Это уж мне решать. Ой, извините, конечно… Характер у меня не сахарный, понимаю, но это все из-за переживаний. Из-за этих ужасов!
— Вы глотните водички и рассказывайте. Дальше. Про родителей расскажите, коль тему дедушки и бабушки мы уже обсудили.
— Х-хорошо. Сразу после войны родилась моя мать. Старики расстроились — дед очень хотел мальчика, чтоб отдать его в Суворовское либо Нахимовское училище. Поэтому мама сделалась нелюбимым ребенком. А когда выросла, вообще пошла поперек воли родителей… Пожалуйста, выслушайте все это! Это важно! Говорят, иногда негативное влияние на жизнь человека оказывают тени его предков!
— И вы полагаете, что вам с того света угрожает дедушка-генерал? Только не плачьте! Я вас слушаю внимательнейшим образом. Так чем ваша мать не угодила своим героическим родителям?
— Она вышла замуж. Но не за того парня, которого ей прочили в женихи. На танцах она познакомилась с моим… будущим отцом.
— …А он оказался простым рабочим, — протянул в пространство Викентий. Эта история представлялась ему старой как мир.
— Да, токарем. И к тому же немосквичом, жившим в рабочем общежитии. Они с мамой тайно поженились, а когда явились пред очи дедушки и бабушки, тех хватил удар. Моим родителям пришлось уехать из Москвы на родину отца, в деревню Кирзачи…
— Ор-ригинальное название.
— Этой деревни даже на карте нет, — мрачно хмыкнула Надежда. — А я там, между прочим, родилась.
— Безобразие какое! — попытался разрядить обстановку Викентий. — Но я думаю, население Кирзачей скоро осознает свою роковую ошибку и установит возле сельмага ваш памятник.
Девушка этих потуг остроумия не оценила и глянула на дипломированного мага так, что тот почувствовал, будто его крепко держат за шиворот.
— Я могу продолжать? — Надежда чуть поджала свои безупречно очерченные губы, покрытые темно-розовой помадой.
— Д-да… Извините, я глупо пошутил, — смешался маг.
Позднее, анализируя их первую встречу, Викентий поражался тому, как легко он пошел на поводу у этой красотки. Уже не он — практикующий чародей и прирожденный знаток человеческих душ — направлял беседу в нужное русло. И парадом тоже командовал не он.
Всем завладела Надежда.
И это было только начало.
— Когда бабушка узнала о моем рождении, она потребовала у матери, чтобы та, едва мне исполнится пять лет, отправила меня в Москву, где я получу все: достойное общество, достойное образование и достойное наследство. Мама согласилась. Их любовь с отцом давно сошла на нет, он пил, а однажды с похмелья попал в патрон собственного станка. Ему переломало ребра, легкие порвало… В общем, мне исполнилось четыре года, когда отец умер. Мать год промаялась со мной, а потом нашла себе приятеля, собралась за него замуж. Только приятель поставил условие: меня в интернат. Тут-то и вмешалась бабушка. Она забрала меня в Москву, и с тех пор бабушка и дед — вся моя семья. О судьбе матери я ничего не знаю, да и не хочу знать. Дед умер десять лет назад, а бабушка… Бабушка сделала меня такой, какая я есть сейчас.
— Я готов устроить вашей бабушке овацию, — совершенно искренне сказал Викентий. — Может, она вас и из нагана стрелять научила?
— Я справлюсь с любым огнестрельным оружием, начиная с «беретты» и заканчивая гранатометом, — холодно отрезала генеральская внучка. — Но к нашему делу это не относится.
— Почему же тогда вы обратились ко мне за помощью?!
— Тех, кто угрожает моей жизни, гранатометом не напугаешь. Их даже водородная бомба не возьмет.
Красивое лицо Надежды словно окаменело: то ли от ненависти… То ли от страха.
— Вы говорите, говорите, — заторопил ее Викентий. — Вам нужно выговориться, станет легче. А хотите, я чаю вам налью?
— Лучше текилы.
— Вот с текилой у меня как-то…
— А вермут есть?
— Минуточку…
Таинственная генеральская внучка выпила бокал вермута, как воду, и взгляд ее сделался более спокойным.
— Итак, — она игриво махнула рукой с опустевшим бокальчиком, — дальнейшие этапы моей биографии. Хотя мне всего двадцать два года, жизнь у меня достаточно бурная. Даже чересчур. Четыре года я училась в Институте практического востооведения.
— Ба! У нас теперь даже такой есть?
— Да, расположен на Цветном бульваре…
— Мило. Это там вас обучили владеть любым огнестрельным оружием?
Надежда нахмурила подведенные брови:
— К нашему делу это не имеет отношения. И, будьте любезны, не перебивайте меня, пока я рассказываю.
— Понял. Каюсь. Молчу.
— Итак… Почему-то у бабушки под старость открылся бзик на страны Африки, и она решила, что я должна изучать африканистику. В прошлом году я получила степень бакалавра и должна была сдавать экзамены в магистратуру Института стран Азии и Африки. При МГУ, знаете? Но у меня в жизни, понимаете ли, почтеннейший маг, за последнее время произошли такие события, что обычным, нормальным людям рассказывать просто нельзя — упекут в психушку. Поэтому я пришла к вам.
— Я весь ваш. — Викентий развел руками и шутливо поклонился.
Ох, знал бы он, к каким последствиям приведет его сия риторическая фраза!
— Это хорошо, — спокойно подытожила Надежда. — Значит, я могу довериться вам полностью.
— О, безусловно! — Тут совершенно некстати Викентий окончательно понял, что под лиловым крепдешиновым жакетом у обольстительной Надежды нет ничего, напоминающего бюстгальтер. Это невинное, в принципе, наблюдение почему-то заставило хладнокровного мага-психиатра сделать несколько глубоких вдохов-выдохов и сфокусировать взгляд не на груди собеседницы, а на ароматической лампе из мыльного камня. Черт, и заявляются же такие девицы по не избалованную камасутрой душу! Хоть беги под холодный душ!..
— Вы меня слушаете, господин Вересаев? — Голос у красавицы был что надо. Сразу возвращал к нормальному восприятию окружающей действительности.
— Разумеется. Так вы прошли в магистратуру?
— Да. Но что самое интересное, в этом институте у меня появилась подруга. Наверное, первая за всю жизнь! Вообще я ужасно трудно схожусь с людьми, я по характеру человек замкнутый, а уж всяких подружек-сплетниц терпеть не могу, но Маша оказалась не такой.
— Маша?
— Да, Марья Белинская. Мы подружились с ней, когда искали материалы для монографий по схожим темам. Нас интересовали государства на юге Африки. А потом Марья как-то обмолвилась, что у нее есть парень — представитель одного из малых племен Королевства Лесото. Представляете, как интересно?
— Не представляю, но попытаюсь.
— На Рождество Марья решила устроить маленькую вечеринку: из Лесото приезжал ее бойфренд, и они договорились, что это будет своего рода помолвка. Хоть я и отказывалась от присутствия на вечеринке, Маша меня упросила — чтобы я была вроде свидетельницы. Тут-то я и влипла…
Надежда замолчала, выразительно разглядывая золотистую каемку своего пустого бокала. Викентий понял это, как руководство к действию, и незамедлительно наполнил бокал вермутом.
— Благодарю. — Надежда сделала глоток. — Сото, парень моей подруги, приехал на помолвку не один. С ним был его названый брат, или что-то вроде того. По имени Алулу Оа Вамбонга. Но мы звали его просто — Луи, потому что он великолепно знал французский язык. Тогда Луи сказал о себе только, что он — выходец из другого малого племени — вибути, которое находится в восточном ущелье Драконовых гор. Хотя я была бакалавром африканистики и моя выпускная монография как раз посвящалась малоизученным племенам юга Африки, ни о каких вибути я не слышала. Ну, вот… Машка только и делала весь вечер, что целовалась со своим Сото, а я и Луи сидели возле рождественской елки; я пила шампанское, а Луи — только минеральную воду, потому что по законам его племени ему запрещено употреблять в питье все, кроме воды.
— Странное племя.
— Да.
В глазах Надежды стоял сумрак, и Викентий вдруг подумал, что наступил глубокий вечер — так темно стало в комнате.
— Я включу люстру, — сказал маг, но девушка перехватила его руку:
— Нет! Пожалуйста, не включайте света до тех пор, пока я не уйду. Дослушайте меня, осталось совсем немного.
И Надежда снова принялась за свой рассказ, забыв, видимо, что машинально стискивает запястье мага-психиатра своими пальцами. Викентий тоже постарался об этом забыть. Получалось плохо. Поэтому и рассказ своей посетительницы он слушал вполуха.
— Луи потом много рассказывал мне о своем племени. Потом… когда мы стали близки. Это было как колдовство: я влюбилась в него и думала только о том, как быть с ним, быть его покорной и любящей рабыней… На самом деле женщине тоже хочется побыть рабыней, но только чтоб мужчина при этом был настоящим