В истомленные долгим ожиданием и зноем джунгли наконец-то пришел дождь.
Он пришел вместе с закатом, окрасившим обмелевшую реку и заросшие тростником отмели в кроваво-багровый цвет тревоги и ожидания. Но дождь, сначала медленно, а потом все сильнее и сильнее колотящий по поникшим листьям пальм, по колючим лианам, превратил джунгли в мир покоя и отдыха.
Однако покой и отдых был дан не всем.
Казалось, что мокрая высокая трава шевелится под напором дождевых струй. Но дождь был здесь ни при чем.
Змеи покидали джунгли.
При этом они были голодны и злы.
Как солдаты, вместо долгожданного «Отбой!» услышавшие команду «Вперед!».
И при этом от совершенно неизвестного им генерала.
— Она уже здесь, — тоном заговорщика доложил Викентий в телефонную трубку.
— Она хоть стоит того, чтобы я тащился к тебе по такой жаре через весь город? — цинично-ленивым голосом Степана осведомилась трубка.
— Она — просто «хай вольтаж», Степа. Так что ты потом будешь сам себя бить по своей тощей заднице за то, что вовремя не отклеил ее от дивана. Кстати, ты вчера оставил у меня свою барсетку.
— Вот это действительно хорошая новость! Я ж без этой барсеточки просто как без яиц… то есть как без рук! Хорошо, что она у тебя нашлась, я переживал, что потерял где-нибудь на улице. Хотел даже в бюро находок обратиться… Да, Кешаня, ты ее не открывал, часом?!
— Нет. Ты же с меня клятву взял. Хотя до сих пор понять не могу, что за барахло ты в ней так любовно оберегаешь от посторонних глаз.
— Много будешь знать…
— Да мне и не надо. Так, все, хорош болтать, клиентка ждет. Ох, Степа, если б ты ее видел!
— Жди, сейчас подъеду. Барсетку заберу и заодно посмотрю на твою чудо-девушку. Так уж и быть.
Викентий положил трубку и направил свои стопы в гостиную, где повторялась вчерашняя картина: душный сумрак, неясно очерченный силуэт девушки, сидящей за столом, и тени-изваяния, предупредительно замершие у стен.
— Кому вы звонили? — нервно спросила Надежда.
— Своему близкому другу. Он сейчас подъедет.
— Зачем?
— Видите ли, он для меня все равно что доктор Ватсон для Шерлока Холмса. Ему можно абсолютно все доверить, кроме кода вашей кредитной карты, разумеется. Помимо того, у него неплохие показатели коэффициента интеллекта, так что он вполне может помочь в нашем расследовании.
Надежда встала, а за ней, словно шлейфы из тафты, потянулись сумрачные тени.
— Мне нужны только вы, господин Вересаев, и присутствие третьего лица…
— Ничего не могу поделать, — развел руками Викентий. — Вам нужен я, а мне нужен Степан. Считайте его моим магическим талисманом, без которого я в астрал ни ногой.
— Шутить изволите? — Надежда опять выхватила наган, и тут в неживой тишине квартиры переливчатой трелью разлился звонок.
— Опустите оружие, — устало сказал своей прекрасной посетительнице Викентий и пошел открывать.
— Нам ни к чему лишние посвященные! — почти закричала ему вслед Надежда.
— Посмотрим, — бросил Викентий. В конце концов, он хозяин этой квартиры. А значит, хозяин положения.
(А дамочка начала изъясняться прямо-таки в стиле «Индианы Джонса»! «Лишние посвященные», надо же… Как будто эта Надежда явилась к Викентию не мужа искать, а, по меньшей мере, Святой Грааль. Или Ковчег Завета Моисеева.)
Но перед дверью застыла темным истуканом одна из служанок.
— Ты кто, Гууди или Айда-Ведо, как вас там… Шла бы ты к своей госпоже, не мешалась на пути.
— Госпожа не велит тебе открывать дверь.
— А если я ее не послушаю?
— Я ударю тебя.
— Успеешь?…
И Викентий резко хлопает в ладоши. Он ведь совсем недавно поставил у себя в прихожей новомодную световую панель: включается от хлопка и заливает все вокруг ярким, почти солнечным светом. Ноу-хау.
То, что он увидел за какие-то считанные секунды, произвело на него неизгладимое впечатление.
Во всяком случае, Надежда была неправа, говоря, что ее служанки при свете плохо выглядят.
Визжащее и закрывающееся от света истлевшими руками существо выглядело так, как выглядела бы вывернутая наизнанку змеиная кожа, нацепленная на почти сгнивший кадавр.
— Айда-Ведо, оэко ти ко суамо! — крикнула из гостиной встревоженная Надежда, и уродливое существо по стенке просочилось в спасительную темноту комнаты.
Викентий прямо-таки нечеловеческим усилием воли подавил в себе желание ринуться в сортир и извергнуть в унитаз съеденное за день.
Степан продолжал звонить, а потом принялся барабанить кулаком по двери, сопровождая этот незатейливый процесс пошлыми намеками на то, что Викентий явно увлекся своей клиенткой сверх положенной ему государственной лицензии. Надежда выскочила в прихожую.
При столь ярком свете Викентий видел ее впервые. Дьявольски хороша. Воистину дьявольски. Несмотря на то что сегодня на ней просторное, драпирующее все соблазнительные выпуклости длинное платье-хитон цвета сливочного мороженого.
— Вы напугали мою служанку, — упрекнула Викентия Надежда.
— Скорее, она напугала меня своим видом, — усмехнулся тот, стараясь дышать глубоко и ровно, как на учебной медитации. — Так вы позволите войти моему другу? Все-таки прошу не забывать, что вы находитесь на моей территории.
— Да. Извините. Я погорячилась. Но ваш друг должен дать слово, что никому и никогда…
— Не волнуйтесь. Даст.
Едва переступив порог квартиры, Степан принялся виртуозно материть бессовестного Викентия за то, что тот непростительно долго не открывал ему дверь.
— Это моя вина, — сказала Надежда из глубины коридора.
Степан очень долгим взглядом посмотрел на девушку, а затем церемонно поклонился:
— Прошу извинить-с! Отвык от дам-с! Вы восхитительны, графиня!
— Она не графиня, — встрял Викентий. Начало разговора ему не нравилось. Не деловое какое-то начало.
— Почем ты знаешь? — возмутился Степан. — У меня прирожденный нюх на древнюю аристократическую кровь! Представь меня графине, бастард несчастный!
— Надежда, это и есть мой друг Степан. В дружеском обществе он обычно откликается на кличку Гремлин.
— Хорошо, я учту. — Надежда поправила платье на плече жестом античной богини.
— Надежда, о, пардон, графиня, я буду с вами откровенен, — напуская на себя светский лоск, изрек Степан. — Вы мне нравитесь. А вот этот отвергнутый даже обществом домохозяек маг не нравится вовсе. Зачем вам он? Вы думаете, он сумеет вам петь мадригалы?…
— Он сумеет сделать то, что мне в данный момент необходимо, — холодно отрезала Надежда, с равнодушным презрением отвергая неуклюжие попытки Степана поухаживать за нею.
— Идемте в гостиную, — со вздохом пригласил всех Викентий. — Только тебя, Степан, предупреждаю: там темно и даже страшно. Потому что у этой уважаемой леди состоят на службе три служанки со странностями.
— То есть? — удивился Степан.
— Видимо, они из породы вампиров, — пояснил Викентий. — Выглядят какими-то несвежими и боятся света.
— Вовсе они никакие не вампиры, — усмехнулась Надежда. — Взрослые люди, а городите чушь. Просто они взяты из племени, где почти все больны особой формой светобоязни. А что касается их внешнего вида, то это редкое заболевание вроде ихтиоза, его этиологию как раз пытался выяснить Луи… Давайте лучше о деле.
Сидеть в полной темноте было непривычно и как-то глупо, поэтому Викентий, с позволения Надежды и под тихие завывания ее служанок, зажег несколько круглых пузатых свечей, своей сочной желтизной напоминавших антоновские яблоки. Степан затребовал себе коньячку, Викентий и его клиентка настроились на трезвость. Страдающие светобоязнью служанки, кажется, прятались в простенках между книжными шкафами.
Викентий кратко ввел Гремлина в курс дела, в соответствии с пояснениями Надежды, разумеется. Гремлин скептически заметил, что это фантастика. Что мужья если и пропадают, то по вполне реальной причине, и никакие инфернальные сущности жен за это не карают. Надежда выразила сомнение в высоте гремлиновского коэффициента интеллекта. В ответ Гремлин сообщил высокому собранию, что наукой недавно доказан факт, что у женщин вес мозга на пятьдесят-сто граммов меньше, чем у мужчин, а это что-нибудь да значит. Викентий заметил, что они здесь не ругаться собрались, а дело делать. Надежда согласилась с Викентием и презрительно скривила губки в сторону Степана.
Дипломированный маг деловито снял со стола скатерть, достал обычный школьный мелок и принялся старательно вычерчивать на ламинате столешницы правильный пентакль для светлых начинаний. Пентакли у Викентия всегда получались отменного качества и на клиентов производили ошеломляющее впечатление. Правда, в случае с Надеждой Викентий не был уверен в надобности пентакля, мало того, он не был уверен в собственной надобности. Да, кое-что у него получалось, да, он частенько верно предсказывал будущее и возвращал клиентам радость жизни, якобы сняв с них порчу. Но это было исключительное везение да хорошее знание психологии. Но с того момента, как появилась Надежда, Викентий почему-то стал опасаться своего слишком вольного обращения с магией. Он-то в магию, духов и демонов не верил. Вот только демонам, кажется, было на это наплевать.
Едва он нарисовал верхний рог пентакля, символизирующий голову Адама, как Надежда отчаянно вскрикнула:
— Вы с ума сошли! Немедленно сотрите!
— Почему?! Всякое вопрошание светлых духов начинается с начертания положительного пен…
— Я не прошу вас общаться со светлыми духами, — злым голосом сказала Надежда. — В моем случае польза от них нулевая. Мы должны обратиться к темной стороне тонких сущностей! — Она безжалостно стянула с шеи прелестный и наверняка безумно дорогой шелковый шарфик и принялась яростно стирать им начерченные линии.
Профессиональное самолюбие Викентия было задето до невероятности.
— Раз уж вы, сударыня, сами настолько осведомлены, с какими сущностями вам следует общаться и какие пентакли чертить, зачем вам понадобился я? Занимайтесь магией сами. Только вне стен моего дома, пожалуйста.