Ксендз еле заметно покраснел.
– Если ты не рассчитываешь на их тайное волшебство, как же ты собираешься воевать в одиночку против целой армии? Я бывал тут и даже дрался с жандармами. Это совсем не глупые Когти, у жандармов есть ружья и пистолеты, а еще собаки…
– Слышь, братка, ну не зря ты в попы пошел! - не выдержал чингис. - Ты что, взад нас отговаривать решил?
Артур нахмурился. Ему совсем не хотелось принародно обсуждать планы сепаратных сделок с Бумажниками. В случае успеха, русская дипломатия неожиданно приобретала вес в самом центре Мертвых земель… с совершенно непредсказуемыми последствиями.
– Пойдем-ка, лучше, пан Станислав, расскажу тебе сказку под названием "землявоздух". Слышал о таких игрушках?
– Командир, а может, я? - почти жалобно проблеял Карапуз. Ему никогда еще не удавалось пострелять настоящими ракетами.
– Нет, капитан, ты ее понесешь.
Коваль демонстрировал поляку особенности древней военной техники, а сам думал о Христофоре, который никогда не говорил лишнего и никогда не ошибался.
Им предстояли еще одни похороны.
17. НАСЛЕДНИКИ ЗОРРО
Выступили задолго до рассвета. Благодаря Борку, поймавшему лошадь, удалось избавиться от самой тяжелой поклажи. Бронетранспортер наделал много шума, так что и думать было нечего опять переться на нем в столицу. Наверняка, город всё еще мусолил вчерашнюю стрельбу.
Шли молча. Впереди Клаус, как самый зоркий, за ним Станислав и Артур с Христофором. Карапуз плелся замыкающим. Впервые за долгие недели похода губернатору пришлось выдержать дисциплинарную баталию. Сначала Даляр не пожелал оставаться в лагере. Затем Борк заявил, что пойдет на штурм тюрьмы вместе с сыном. Ковалю еле-еле удалось убедить старшего пивовара, что в случае неудачи лишь он один сможет вывести Проснувшихся к песчаной стене, поскольку Фердинанд еще не оправился после контузии. Отдельную проблему представлял Христофор. В качестве боевой единицы толку от него было мало, но отказать сыну Красной луны у губернатора язык не повернулся. За невнятными предсказаниями колдуна Артур чувствовал нечто важное, определенно касающееся всего отряда. Брала верх выработанная годами привычка доверять неуловимым приметам. Неясное слово, изменившийся цвет облаков, рябь на воде - всё играло роль в мире, где равновесие оставалось болезненно хрупким.
Они могли вернуться, но упрямо шли вперед. Древняя столица Европы ждала свою жертву.
Передвигались походным шагом, почти не скрываясь, но нападать никто и не собирался. Несколько раз Клаус замирал, подняв руку, Митя хватался за секиру, но всё обходилось. Кто-то пересекал отряду дорогу и растворялся в развалинах. Стайка ночных зверей попыталась однажды преследовать боевиков: лошадка занервничала, чуя хищников. Артуру пришлось остановиться и зарычать. Стая мгновенно отвязалась, и никто так и не узнал, собаки это были, волки или кто-то другой…
Когда впереди заискрили первые костры предместий, луна уже добралась до вершины и катилась вниз по протоптанной молочной борозде. Из кустов негромко свистнули, и на бульвар шагнули две тени. Жильбер, курьер трактирщика, словно созданный для тайных делишек (Коваль узнал его по кудрявой голове), и Мендель, один из невыездных жителей шхуны. Карлик был одет как дирижер симфонического оркестра; во мраке поблескивали латунные пуговки его обрезанного фрака.
– Пошли, - сказал карлик и провалился под землю.
Следующий час пробирались в колонну по одному. Казалось, что гном кружит нарочно, выбирая самые гнусные трущобы. Из-под ног с писком разбегались крысы. С просевших, покосившихся арок капала за шиворот вода. Пока потоки грязи не забили жерло трубы, шли по канализации; затем выбрались наружу, в тылу патрулей. Жильбер посадил Менделя на плечи. Карлик цепко сжимал в волосатой ручонке крошечный арбалет, а второй указывал дорогу. Дважды бегом пересекали открытое пространство. Крались под мостами, по колено в стоячей, насыщенной гнилью, почти горячей воде. Каждый вздох отдавался под сводами гулким, многократным эхом. По команде малыша перешли вброд реку. На мостах и на противоположном берегу прогуливались ночные сторожа с собаками…
– Здесь, - Мендель дыхнул чесночной отрыжкой, в туманном свете луны показались пеньки гнилых зубов. Жильбер присел, опуская карлика на землю.
Это была не земля, а узкий каменный парапет под сводом скользкой опоры моста. А выше парапета Коваль скорее почувствовал, чем увидел пустоту. Мрак тут стоял кромешный, воняло так, что дышать можно было только ртом. Под толстой подушкой мха зияла неровная, заросшая водорослями дыра вентиляционного колодца. Края трубы осыпались, из щелей торчали ржавые прутья решетки, изнутри тянуло затхлым запахом подземелий. Артур напрягал зрение, но не видел ничего, кроме прогнувшихся крюков со свисающими пучками кабеля.
– Держаться правой стены, - прошептал карлик. - Свет не зажигать. Будет темно, пока не попадете в разлом. Там светлее, а под ногами бесконечные железные бревна, это называлось метро. Пойдете на юг по правому ряду бревен. Факелы не зажигайте: наверху полно дыр, и вас могут заметить. Упретесь в машину с железными колесами, она ездила по бревнам. Там поднимитесь наверх. На стене должно быть написано "Станция "Веренна", ты поймешь, - Мендель кивнул Клаусу. - Как выйдете, наверху будет стража, ее придется зарезать, а иначе не пройти. Я бы прошел, Жильбер бы прошел. Вы не пройдете.
– А дальше?
– Ищите Западный вход в Собор Инвалидов, туда генерал привозит воров и ведьм. Тех, кого вы ищете, зовут Огюст и Ева.
– Насколько я помню, там раньше был музей старинных доспехов? - спросил Коваль.
– Там стоят пушки, - кивнул Жильбер. - А на стенах всякие надписи про войны, которые были в древности. Еще там есть смешные игрушки для детей. Всё, как настоящее, только очень маленькое.
– Сколько там людей?
– Сотни три примерно ночует в Южном крыле. Это "долговые" люди, и жандармы. Но сейчас большинство налоги по деревням собирает.
– Что такое "долговые"?
– Крестьяне, которые не расплатились с церковью или генералом, нанимаются драться с Когтями за харчи.
– Вам пора, - озабоченно сказал карлик. - Портос обещал вам лошадей, мы будем ждать возле аэропорта.
– Там, где лежат машины с крыльями, - уточнил Жильбер.
– Мы уйдем, когда солнце коснется крыши собора, - обнадежил Мендель.
– И никому не скажем, что видели вас.
– И уведем лошадей.
– Мне тоже было приятно познакомиться, - поклонился губернатор и первым нырнул в дыру.
В метро они немного заблудились, вылезли наверх через другую станцию. Но громаду Дома Инвалидов невозможно было спутать ни с чем. Дисциплина стражи оставляла желать лучшего. Карапузу даже не пришлось никого убивать, он подставил плечо и по одному протолкнул "десантников" в разбитое окно. В темных, закопченных анфиладах пахло сырым деревом и мышами, но в привычную атмосферу заброшенного музея вторгалась тяжелая вонь паленой плоти. Потолкавшись в коридорах среди крошева витрин и обрывков штандартов, войско Коваля выбралось к окнам внутреннего двора. И сразу же стало ясно, почему западный вход не охраняется. Только любители мертвечины могли составить компанию сотням воронов на месте казней.
После короткого совещания Артур и Клаус, уже не опасаясь тревоги, поднялись этажом выше. Остальные бесшумно разбежались в ожидании приказа.
Посредине квадратного плаца дожидались своих жертв эшафот и три столба. Ковалю казалось, что запах аутодафе навсегда пропитал творение французских зодчих. Теперь стало заметно, что комплекс пострадал гораздо сильнее, чем казалось вначале. Купол собора отсутствовал, оставшаяся часть походила на гигантский сломанный клык. Большая часть галерей Южного крыла обрушилась, сквозь проломы музейных окон виднелись шатры и слабые огоньки костров. Видимо, церковное начальство, несмотря на множество свободных помещений, не пропускало крестьян на постой.
Теперь, когда рассвет окончательно вступил в права, Артур позволил себе прилечь спиной к окну и осмотреть парадные покои французской истории. Смотреть было почти не на что. Под потолком, вдоль барельефов с батальными сценами, висели огрызки вымпелов, принадлежавших славным полкам империи. От роскошных паркетов осталось несколько щепок по углам. Лишившиеся рам холсты догнивали возле крысиных нор. Под ногами хрустел крысиный помет, в углах гроздьями висели ласточкины гнезда. Снаружи донесся дробный цокот и пьяные смешки; конный патруль объезжал территорию. По крышам разгуливали часовые. Коваль насчитал четверых, и еще как минимум двое, находились где-то выше. В тюремном подвале, по словам Жильбера должны были сторожить собаки, а часовые имели инструкцию стрелять при малейшем намеке на вторжение. Поскольку воры не раз пытались выручить товарищей, была придумана оригинальная схема защиты. В случае опасности тюрьму перекрывали решеткой и затапливали… Так что разумнее было подождать. Со вторым криком петухов двор начал заполняться людьми. Десятка три молодых парней, в плисовых штанах и кожаных, шнурованных безрукавках, оцепили помост перед внутренними воротами. Огнестрельного оружия у них не имелось, но алебарды и сабли выглядели устрашающе. Другая партия жандармов катила пучки толстых, заостренных кольев, похожих на противотанковые ежи. Их вбила в землю широким полукругом и растянули между ними колючую проволоку, окончательно отделив лобное место от зрителей.
Зрители появились скоро: нужно было успеть занять самые выгодные места возле сцены. Грохоча лысой резиной, во двор, один за другим, вкатывались экипажи. На козлах сидели усатые дядьки в шляпах с перьями, но босиком. Из окон карет, с важным видом, выглядывали женщины, спрятавшие волосы под самыми диковинными головными уборами. Кто-то повязал лоб платком, кто-то носил чепчик, но встречались и дамы в мужских беретах.
Многие посетители проникали во двор не через ворота, а сквозь две колоссальные пробоины. Половина южного крыла давно превратилась в гору обломков. Прямо на собор когда-то свалился самолет и снес треть дворцового комплекса. Останки хвостовой части до сих пор торчали над землей…