Поэтому сейчас мне приходилось лишь смотреть дальше снятый с плохим качеством короткий фильм.
Дальше было еще хуже.
ГЛАВА 23ТЕНЬ ВО СВЕТЕ
Так поразительно видеть все это через крохотное окно монитора ноутбука. Так, будто мы подглядываем, будто это происходит сейчас, будто мы дети, глядящие в замочную скважину, пытающиеся понять, чем это там взрослые занимаются.
— Это… ужасно, — сказала Оксана.
Младенец перестал шевелиться, и его бросили в сторону, как пустой мешок.
— Кто эти люди? — спросил Уэнделл.
— Безумцы-неофашисты, но их цели явно идут много дальше, чем заставить поезда ходить по расписанию, — ответил я. — Они не одну неделю за мной следили. Думали, что я знаю, где спрятан рог Элигора.
— Мы говорим о том самом Элигоре? — спросил Уэнделл. — Великом Герцоге Ада?
— Ты о нем знаешь? — удивленно спросил Клэренс. Видимо, он считал, что в таком дерьме копаются только умалишенные ангелы, типа меня.
— Я о нем знаю, точно так же, как любой рядовой американской армии знает, кто такие Гиммлер и Геринг. Он один из худших среди них.
Уэнделл поглядел на меня.
— Зачем им нужен этот рог?
— Понятия не имею. Мог бы предположить, что они работают на Элигора, но не могу себе представить, что он стал бы нанимать такую кучку дешевых клоунов. Он слишком умен для этого.
— А у тебя есть этот его рог или ты знаешь, где он? — спросил Уэнделл, внимательно глядя на меня и явно ожидая объяснений, зачем такая штуковина ангелу.
— Нет. Но у меня есть свои причины искать его. Уважительные причины, — ответил я, уязвленный сомнением в его взгляде.
Клэренс наклонился к Уэнделлу.
— Проблемы с девушкой, — громким сценическим шепотом произнес он.
— Все совсем не так просто, будь ты проклят! Но я заверяю тебя, что это связано со всеми остальными проблемами, и мои причины абсолютно уважительные. Я ничуть не меньше желаю, чтобы эти долбаные фашисты не получили его, и желаю получить его сам.
— Что там теперь? — спросила Оксана, не слушая нас. — Все темно.
Я повернулся к экрану. Прямоугольное окно экрана стало совершенно черным, будто мерзкий фильм Урука закончился. Но так продолжалось буквально секунду. Потом в темноте что-то появилось и стало расти.
Поначалу это был лишь тусклый желтый свет, медленно пульсирующий на полу вокруг чадящего пламени. Кровь в огонь, вспомнил я. Кровь невинного. Свечение начало подыматься, скорее, словно туман, и превратилось в колеблющуюся колонну мерзкого желтого цвета. Я увидел нечто в центре, там, где был огонь. Нечто, совершенно отдельное от окружающего его сияния, искаженное, дрожащее, будто изображение при съемке из-под воды или на планете, где атмосфера в тысячу раз плотнее земной. Грязно-желтый свет образовал полую колонну, до самого верха картинки.
Существо, находящееся внутри колонны, было огромным, и его покрывала тень. Я не мог разобрать очертания, лишь две моргающие щели в верхней части комка мрака. Глаза. Затем открылся рот, слишком широкий даже для такого уродливого тела, так и остававшегося внутри переливающейся желтой колонны.
— Кто звал меня?
Голос был похож на звук бетономешалки, наполненной камнями и падалью.
И я знал этот голос.
Галина снова подошла к экрану, увидев наши ошеломленные лица и услышав этот жуткий грохочущий голос.
— Так это ты, толстый ублюдок, — сказал я.
Бальдур фон Варенменш появился в кадре, на коленях подползая к колонне света, ничтожный пред тварью, им вызванной.
— Ситри, великий принц! Ты, именуемый Битру, Владыкой Тайн! Мы призвали тебя! Мы связали тебя! Пока ты находишься внутри круга, ты не причинишь нам вреда!
— Простите за ругань, — сказал я Клэренсу и Уэнделлу. — Хрен мне в бок! Поверить не могу, что в «Черном Солнце» такие идиоты, что решили заключать сделки с Ситри. Они еще узнают, чего им это стоить будет.
Силуэт внутри колонны резко шевельнулся, растягиваясь в одних местах и съеживаясь в других, но так и оставшись тенью посреди света. Теперь он напоминал человека с огромными ястребиными крыльями и лицом, похожим на кошачью морду.
— И что же вы от меня хотите? — изумленно спросил голос.
— Твоей помощи, чтобы низвергнуть полукровок и неверующих! Твоей помощи, чтобы принести на Землю эру чистоты, эру власти тех, кто этого действительно заслуживает!
Я явственно слышал, как запинается фон Варенменш, испугавшись своего собственного успеха. Может, я и ненавидел его до глубины его мерзкого нутра, но не мог винить его в трусости. Заняться вызовом демона и узреть перед собой самого Ситри было все равно, что поставить мышеловку, а потом увидеть в ней медведя-гризли.
— Взамен вы исполните мое поручение, так?
Голос остался тем же, но силуэт внутри потоков света изменился, превратившись в дерево с человеческими пальцами и глазами, горящими огнем. Прежде, чем фон Варенменш успел ответить, силуэт снова изменился, превратившись в черный перекошенный трон.
Главу неонацистов будто загипнотизировали эти перемены.
— Д… да, конечно, Повелитель, — наконец сказал он. — Конечно же, великий Ситри! Мы сделаем все, что ты скажешь. Ты почтил нас своим доверием.
Ситри превратился в каменную колонну.
— Я почтил вас моей сдержанностью, — произнес рокочущий голос. — Одно мое слово, и ваши души будут порваны на клочки и натянуты на вратах внешней тьмы. Помните это.
Произошла новая перемена, более сложная, и теперь внутри колонны света плавало существо с щупальцами, клювами и нитями, помесь кальмара и медузы.
— Вы найдете то, что я желаю, и принесете мне. Чтобы помочь вам в этом, я дам вам власть над тремя слугами, Детьми Кошмаров, Бескостными и самыми могучими из трех…
Силуэт перестал говорить. Тянулись мгновения, а внутри желтой колонны света ничто не шевелилось, лишь несколько тонких отростков колыхались в невидимом течении. Силуэт снова изменился, очень резко, превратившись в нечто слишком длинное, угловатое и многосуставчатое, чтобы уместиться внутри колонны. Будто человек, собранный из деревянных палок, или пугало.
— Что это? — спросило существо, и его грубый голос стал еще более холодным и угрожающим. — Что делает это создание?
Фон Варенменш поглядел в сторону камеры.
— Он… записывает нашу историческую встречу, великий принц! Во славу «Черного Солнца» и…
— Нет.
И спустя мгновение из колонны света вырвалась струя тьмы, прямо в камеру. Все мы вздрогнули — Галина, опершаяся о мое плечо, едва не грохнулась задницей на пол. Экран стал черным. Запись кончилась.
Очень долго мы лишь переводили взгляд с пустого экрана друг на друга и обратно.
— По-моему, меня сейчас стошнит, — сказал Клэренс и ринулся к ванной комнате.
— Это тот, против кого ты воевать собрался? — спросил Уэнделл. Здоровый румянец напрочь исчез с его лица. Я чувствовал себя не лучше.
— Круглые сутки, на хрен. Но не только с ним.
Я повернулся, чтобы поглядеть на Галину, и увидел, что она и Оксана сели на диван и испуганно перешептываются.
— На самом деле, чтобы расставить все точки, я не думаю, что Принцу Ситри есть до меня хоть какое-то дело. Он хочет навредить Великому Герцогу Элигору. Они друг друга ненавидят. Если про рог узнают все, у Элигора будут большие проблемы с остальными властителями Ада, поэтому Ситри и хочет его найти.
— Но зачем? — спросил Уэнделл, закрывая окно видеоплеера. — К чему ведет вся эта борьба за этот рог? Почему он вообще начал фигурировать?
— Сделай-ка лучше себе кофе, — ответил я. — Даже Кл… Гаррисон всего этого не знает. А когда ты узнаешь все, то, возможно передумаешь насчет того, чтобы в этом участвовать. Как я уже говорил, тут замешаны очень скверные персоны.
— Мне плевать, будь это хоть сам Отступник, — сказал Уэнделл. — Этих людей надо остановить.
— «Черное Солнце»? Ага, с удовольствием это сделаю, если шанс представится. Но они здесь не главные.
Конечно, я никому не говорил, что для меня главное — вернуть Каз. Вражда между демонами, нацисты, убивающие детей, разборки между ангелами — ничто это не имеет для меня значения, если я не спасу ее.
«Я тоже это почувствовала. С самого начала», — призналась она мне в своем послании. Вот это и было для меня главным.
Когда я изложил всю картину событий, Уэнделл и Клэренс были настолько ошеломлены, что я просто отправил их домой, дав им пару новых мобильных, которые нельзя было отследить. Выглядели они так, будто побывали в перестрелке, и неудивительно. В смысле, одно дело — думать, что за кулисами происходит совсем не то, что ты думаешь, и совсем другое — что смысл происходящего совершенно безумен. Все мы, и ангелы в том числе, большую часть времени действуем так, будто окружающая нас реальность безопасна, мир более-менее нам известен, и наибольшие трудности можно преодолеть упорством и тяжелым трудом, а также (если мы сентиментальны) благими намерениями. Но все обстоит совершенно иначе, и иногда напоминание об этом очень болезненно.
Когда ангелы уехали, амазонки отправились в спальню. Услышав шум, я решил было, что они находят утешение в объятиях друг друга, но через некоторое время понял, что был прав лишь отчасти. Они спарринговали. В какой-то момент начали тренироваться на клинковом оружии, поскольку квартиру заполнил звон стали о сталь. Наши соседи и понятия не имели, как им повезло, когда Каз выдала указание соорудить толстые бетонные стены.
Время шло к полуночи, заканчивался один из самых тяжелых дней в моей жизни за пределами Ада, но у меня остались еще несколько дел. Ждать, пока у Жировика снова образуется человеческий мозг, я не хотел, однако хотел, чтобы он занялся новой информацией, теперь, когда я получил подтверждение того, что Донья Сепанта и есть Энаита. А особенно я хотел побольше узнать о багберах, по крайней мере, о том, как их убить. Кроме того, в моей голове до сих пор звучали зловещие слова Принца Ситри насчет трех слуг. С Детьми Кошмаров я уже познакомился, лучше, чем хотелось бы, но багберы, Бескостные, как назвал их Ситри, оказались намного опаснее «щенков свастики». Не хотелось даже и думать, что там за третий слуга, но, скорее всего, он еще могущественнее, так что я хотел быть готовым ко всему.