— Вы, — спокойно сказал Акаи.
— Ха-ха-ха-ха! Ну вы шутник! Где это видано, чтоб человек сам в себя стрелял да к тому же топил в пруду отцовские золотые вещи? Не смешите меня. — Голос у Хироити, однако, сорвался на визг.
— Преступник — вы, — повторил Акаи тем же спокойным тоном.
— Вы серьезно? Ну и зачем бы мне это?
— Все предельно ясно. Пользуясь вашим же образным выражением, это вопрос простой арифметики. Из двух вычитаем единицу. Что получится, если мы исключим Коду как преступника? Останетесь вы, как это ни парадоксально. Преступник — вы. Посмотрите на ваш оби… Вы так и не научились завязывать правильные узлы. Но пояс завязывается на спине. Так что здесь могут быть и случайности. Я не зря попросил вас завязать мне бинтик на пальце. Взгляните, вот он, продольный узел. Еще одно доказательство, а?
Акаи говорил очень учтиво — но почему-то именно это производило гнетущее впечатление.
— Зачем мне стрелять в себя? Неужели я стал бы калечиться только затем, чтобы заманить Коду в ловушку? Я не настолько отважен.
В голосе Хироити зазвучала неуверенность. В самом деле, подумал я, сколь бы сильна ни была ненависть к Коде, но едва не лишить себя жизни… Нет, это уж чересчур. Потерпевший не может одновременно являться преступником. Акаи ошибся.
— О да. Именно это противоречие и помогло скрыть обман. Но вашей целью было не только стремление подставить под удар Коду, свалив на него вину в несовершенном им преступлении. Месть — линия побочная. — Акаи говорил очень медленно и раздельно. — Это виртуозное злодеяние. Только уж очень искусственное, как в детективном романе. Вы упивались возможностью сыграть разом три роли — потерпевшего, преступника, следователя. Это вы украли футляр у Коды и подбросили в кабинет. Вы утопили вещи в пруду, вы вырезали стекло, и следы в саду оставили тоже, разумеется, вы. Воспользовавшись тем, что Кода читал в соседней комнате дневник Симако (а подстроили это тоже вы), вы отвели пистолет подальше, чтобы не прожечь дыру и не оставить следов пороха, и выстрелили в себя. Вы знали, что первым на выстрел прибежит Кода, находившийся рядом. Тот скорей бы умер, чем признался, что тайком читал дневник своей возлюбленной, а потому и не мог сказать в свое оправдание ничего вразумительного.
Превозмогая боль, вы уничтожили последнюю улику — пистолет, швырнули его в пруд через окно кабинета. Положение вашего тела на схеме инспектора Хатано подтверждает мою догадку: ваши ноги находятся на одной линии с окном и прудом. Когда все было кончено, вы потеряли сознание. А скорее всего притворились. Рана, правда, оказалась серьезной, однако опасности для жизни не представляла. Именно то, что нужно для ваших целей.
— Ха-ха-ха! Очень логично! — Голос Хироити снова сорвался. — Но маловероятно. Ни один человек не станет калечить себя ради столь ничтожных целей. Приводите сколько угодно доводов, в этом пункте вам меня победить не удастся.
— Да полно! Я ведь уже говорил, что вы затеяли это не для того, чтобы досадить Коде. Вы и сами признались, что храбрости вам не хватает. Здесь вы душой не покривили. И стреляли в себя потому, что вы — трус. Хотите, чтобы я сам назвал вам причину? Полагаете, что она мне неизвестна?.. Ну что ж, извольте. Вы панически боялись идти в армию. Я раскопал, что еще в университете вы носили очки, притворяясь, будто у вас скверно со зрением. Но подобный обман когда-нибудь все равно бы раскрылся. Ведь вы сын военного. Половинчатых мер было мало, вот вы и избрали столь оригинальный способ. А кроме того, одним этим выстрелом вы убивали двух зайцев!.. Эй, что такое? Ну-ну, не раскисайте! Я еще не закончил.
Не бойтесь, я не потащу вас в полицию. Самое страшное наказание вы уже получили: наш разговор слушает человек, которому вы меньше всего бы желали доверить подобную тайну. Ваша любимая девушка.
Я ухожу. Но перед тем как откланяться, мне бы хотелось назвать свое настоящее имя. Позвольте представиться — Когоро Акэти. Тот самый Акэти, которого вы столь презираете. Однажды ваш отец пригласил меня для расследования одного секретного дела, так я впервые появился в вашем доме. Вы сказали, что я резонер. Верно, но я скорей реалист — причем даже больший, чем меня считают…
…Я был готов провалиться сквозь землю от ужаса и смущения. Но тут до меня донеслись удаляющиеся шаги Акаи.
Эдогава Рампо
(1894–1965) — литературное имя японского писателя Таро Хирои, выбравшего для псевдонима иероглифы, созвучные с именем родоначальника мировой детективной литературы Эдгара Аллана По. Творческое наследие писателя насчитывает 25 томов. Наиболее яркие произведения — ’’Медная монета” (1923), ’’Психологический тест” (1925), ’’Остров Панорама” (1926), ’’Чудовище во мраке” (1927), ’’Путешественник с картиной” (1929), ’’Человек-леопард” (1934), ’’Игры оборотней” (1954). Творчество Рампо глубоко национально. Сравнивая его с Эдгаром По, критики отмечают сходство общих закономерностей при яркой индивидуальности конкретного содержания. Так, японский критик Корэскэ Исигами считает: ’’Если По — писатель XIX века, то Эдогава Рампо — дитя XX столетия. Если первый — великий мистик, то второй — не менее великий мистификатор.”
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.