— Фрэнк, — прошептал он.
Я метнул на брата взгляд, заставивший его заткнуться.
В дверь кабинета постучали, и половицы над нами скрипнули, когда отец подошел к двери встречать посетителя.
— Спасибо, что пришли, — сказал он.
— Присядем, мистер Драм?
— Разумеется.
Они подошли к отцовскому столу, и стулья шаркнули по полу.
— Что обнаружил медицинский эксперт? — спросил отец.
— Он подтвердил первоначальный вывод Ван дер Вааля, — ответил шериф. — Вашу дочь ударили по голове каким-то продолговатым предметом, возможно, монтировкой, но фактической причиной смерти стало утопление. В легких у нее обнаружилась вода, такая же, как в реке Миннесота. Но есть еще одно обстоятельство. Мистер Драм, ваша дочь была убита не одна.
— Не понимаю.
— Я от всей души хотел бы избежать огласки, но городок у нас маленький, и рано или поздно все станет известным, поэтому я хочу, чтобы вы узнали первым. Ариэль была беременна, когда погибла.
Наверху не раздалось ни звука, но Джейк рядом со мной издал изумленный вздох. Я схватил его и зажал рот ладонью.
— Вы знали, мистер Драм?
— Понятия не имел, — ответил отец, и в его голосе слышалось потрясение.
— Медицинский эксперт установил, что Ариэль была на пятом или шестом месяце беременности.
— Ребенок, — сказал отец. — Боже правый, какая трагедия…
— Я искренне сожалею, мистер Драм. Сожалею, но при этом должен задать вам еще несколько вопросов.
Последовало мучительное молчание, а потом отец ответил:
— Хорошо.
— Долго ли ваша дочь была знакома с Карлом Брандтом?
— Они встречались примерно год.
— Вы считаете, они бы поженились?
— Поженились? Нет. У обоих были другие планы.
— Сегодня днем ваш сын сказал мне, что Ариэль передумала уезжать.
— Полагаю, она просто нервничала из-за предстоящего отъезда.
— Вы по-прежнему так считаете? И после того, что сказал медицинский эксперт?
— Не знаю.
— Ваш сын сказал мне, что Ариэль иногда тайком уходила по ночам и возвращалась только к утру.
— Не верю.
— Он мне так сказал. Если это правда, есть ли предположения, куда она уходила?
— Нет.
— Возможно ли, что она уходила к молодому Брандту?
— Полагаю, возможно. Почему вы так интересуетесь Карлом?
— Вот какое дело, мистер Драм. Все это время я считал, что в произошедшем с вашей дочерью повинен Уоррен Редстоун или Моррис Энгдаль. Я изучил прошлое Редстоуна, и хотя этот человек не понаслышке знаком с тюрьмой, никаких жестокостей у него на счету нет. Те вещи, которые офицер Дойл обнаружил в пристанище Редстоуна у реки, не имеют ни малейшей ценности, что-нибудь подобное всегда можно подобрать где-нибудь на железной дороге, или на берегу реки, или в переулке. Поэтому на данном этапе у меня нет оснований предполагать, что он виноват в смерти Ариэли. Сегодня утром я первым делом съездил в Сиу-Фоллз — побеседовать с Моррисом Энгдалем и Джуди Кляйнштадт. Оба упорно утверждают, что той ночью, когда пропала ваша дочь, они были в сарае у Мюллера. Не считая небольшой стычки с вашим сыном, я не вижу особых причин подозревать Энгдаля, хотя этот парень из тех, от кого всегда одни неприятности. Обвинение в нарушении закона Манна позволит мне задержать его подольше и допросить хорошенько, так что, возможно, мы еще что-нибудь у него выясним.
— Так вы думаете, поскольку Ариэль была беременна и встречалась с Карлом, более вероятно, что Карл имеет отношение к ее гибели?
— Послушайте, мистер Драм, это первое убийство, которое я расследую. Подобные вещи в округе Сиу не происходят. Сейчас я просто задаю вопросы и пытаюсь найти почву для размышлений.
— Не могу представить, чтобы Карл причинил зло Ариэли.
— Вы знаете, что за день до ее исчезновения у них вышла сильная ссора? Я разговаривал со знакомыми Ариэли, которые при этом присутствовали. По-видимому, обе стороны злились друг на друга. Никто не сумел объяснить, из-за чего. Вы не знаете?
— Понятия не имею.
— Может быть, из-за ребенка, который сильно усложнил бы жизнь обоим?
— Не знаю, шериф.
— Ваш сын сказал, что Карл нравился Ариэли гораздо больше, чем Ариэль Карлу.
— Не знаю, с чего он взял.
— А ваша жена?
Отец ответил не сразу. Я взглянул на Джейка и даже в темноте разглядел, что его лицо покраснело, и он вцепился в вентиляционный канал, будто в лошадь, которая вот-вот ускачет.
— Я с ней поговорю, — наконец ответил отец.
— Я пришел к вам первому, мистер Драм. Теперь я поговорю с Карлом Брандтом. А потом с вашей женой — разумеется, после того, как вы расскажете ей все, что я рассказал вам. Она будет дома?
— Я позабочусь, чтобы была.
— Спасибо.
Стулья поочередно шаркнули по полу, половицы шумно прогнулись под весом проходящих мужчин, и больше наверху не раздалось ни звука. В подвале стояла гнетущая тишина. И в этой тишине Джейк вдруг пробормотал удивленно и озлобленно:
— К-К-К-Карл.
26
Отец покинул церковь и вернулся домой. Не найдя нас, он вышел на веранду. Задул юго-западный ветер, нагоняя густые тучи цвета копоти. Отец видел, как мы выходили с церковной парковки под этим гнетущим небом, и с беспокойством взглянул на нас.
— Мы искали Гаса, — соврал я с удивительной легкостью. Джейк не пытался мне противоречить.
— Я съезжу к Эмилю Брандту, — сказал отец.
— Можно нам тоже?
— Вы оба остаетесь. — Сразу стало ясно, что возражать бесполезно. — Подождите Лиз. Она скоро приедет и приготовит вам поесть.
— Ты вернешься к обеду? — спросил я. — А мама?
— Не знаю, — резко ответил он. — Посмотрим.
Он поспешил к "паккарду", задом выехал с подъездной аллеи и умчался по Тайлер-стрит. Как только он уехал, я спрыгнул с крыльца и направился к реке. Не спрашивая, куда мы идем, Джейк побежал следом.
Под чугунно-черным небом река Миннесота потемнела, словно старая кровь. Я бежал вдоль кромки воды, продираясь сквозь кустарник, не обращая внимания на вязкую грязь и по возможности стараясь держаться песчаных отмелей, на которых можно было прибавить ходу. Позади я слышал отчаянное сопение Джейка и где-то в глубине души понимал, что он изо всех сил пытается не отставать, но мысли мои были заняты чем-то гораздо более важным, к тому же Джейк не жаловался.
Мы выбрались на узкую тропку, которая вела мимо тополей, через железнодорожные пути и вверх по склону, к старой ферме Эмиля и Лизы Брандтов. У калитки в деревянной изгороди, окружавшей владение Брандтов, мы остановились. Джейк согнулся, переводя дыхание, и я испугался, что его вырвет. Когда он отдышался, я подумал, что он будет, как обычно, упрекать меня, но вместо этого он спросил:
— Что теперь?
Обо многом произошедшем я узнавал благодаря хитрости, благодаря решеткам отопления и вентиляционным каналам, а также моему любопытству и способности слиться со стеной, словно тень, или притаиться за дверью, словно муха. Я хотел знать все, что знали взрослые, и что они думали, и считал совершенно неправильным пребывать в неведении, будто дитя. Я был уже не ребенок, да и Джейк тоже.
Я взглянул на огород, возделанный Лизой Бравдт и расширенный с нашей помощью. Позади большого открытого двора стоял дом. Мысль у меня была такая: побыстрее прошмыгнуть к дому, тихонько обойти его и спрятаться под открытым окном гостиной, откуда мы наверняка услышим все, о чем там говорят. Если быть порасторопнее и поосторожнее, то в успехе можно было не сомневаться.
Я снял щеколду и уже собирался войти в калитку, когда задняя дверь дома открылась, и оттуда вихрем вылетела Лиза Бравдт. Она была одета в джинсы и футболку, а ее руки гневно взмывали в воздух, жестами выражая слова, которые она не могла произнести. Она поспешила через двор к садовому сараю — настолько охваченная яростью, что не заметила нас, — и скрылась внутри.
— Что нам делать? — шепнул Джейк.
Я посмотрел на дом и решил, что если мы рванем к нему немедленно, то успеем раньше, чем Лиза выйдет из сарая.
— Вперед, — сказал я и побежал.
Это оказалось не самым лучшим планом, пришедшим мне в голову.
До границы огорода оставалось всего несколько широких шагов, когда за спиной у нас раздался зловещий вопль. Такой жуткий, что я с радостью припустил бы еще быстрее, но Джейк остановился как вкопанный и обернулся. Я тоже с неохотой обернулся, готовый лицом к лицу встретиться с ужасным призраком — Лизой Брандт. В правой руке она держала садовую вилку с кривыми зубьями и угрожающе размахивала ею в нашу сторону, так что казалось, будто у нее выросли когти. Я не сомневался, что она готова ринуться в бой.
Однако, увидев Джейка, Лиза мгновенно переменилась. Она кинулась к нему, принялась жестикулировать и тараторить какие-то маловразумительные слова. Она махала своей садовой вилкой в сторону дома, я смотрел на нее и не понимал, что она собирается делать: нападать на кого-то или расплакаться?
Наконец она расплакалась. В первый и последний раз я видел Лизу Брандт в слезах. И в первый и последний раз я видел кое-что еще. Лиза Брандт, которая приходила в бешенство, когда до нее дотрагивались, теперь плакала в объятиях моего брата.
— Она расстроена тем, что после смерти Ариэли Эмиль не обращает на нее внимания, — пояснил Джейк. — Он постоянно уходил к нам, а сегодня мама целый день у него, и Лизе кажется, будто она лишилась и своего брата, и своего дома.
Я ничего не разобрал из ее тирады, но Джейк каким-то образом понял все.
Наконец Лиза вырвалась из его объятий, словно бы осознав, что дала слабину, и Джейк спросил:
— Ты собиралась работать в саду? Мы можем помочь?
Она протянула ему садовую вилку, и, хотя по-прежнему не улыбалась, выглядела уже гораздо счастливее.
Я стоял под угрюмым небом, смотрел в сторону дома и понимал — все мои надежды услышать, что происходит внутри, рухнули. Я последовал за Лизой в садовый сарай, где она сняла со стены тяпку и вручила Джейку, а он передал мне. Сама она взяла лопатку, и мы втроем направились в огород.