К потолку понеслись высокие ноты гимна, и губы девушек округлились от звуков, а голоса парней приобрели волшебную глубину. Я неторопливо шагнула к столу для пар, перелезла через скамью и опустилась рядом с Кэти, которая даже не взглянула на меня. Я положила руку ладонью кверху на ее колено и принялась считать: четверть, половинная нота, целая, и тогда только она взяла то, что я ей предлагала.
Сидя к ним спиной, я ни за что не догадалась бы, что это амишские подростки. Гудение голосов и болтовня, хихиканье, звон стаканов и тарелок – все казалось знакомым и вполне английским. Даже темные движущиеся силуэты в углах – парочки в поисках уединенного места и время от времени двое с пылающими лицами, выходящие за дверь, – все это, казалось, больше подходило для моего мира, чем мира Кэти.
Кэти, как пчелиная матка, восседала на табурете в окружении верных подружек, обсуждающих причину отступничества Сэмюэла. Хотя они пытались ее утешать, но это не помогало. У нее был совершенно пришибленный вид, как будто вынести два отказа подряд она была не в силах.
Притом что в последнее время ей приходилось примиряться со многим.
Неожиданно девушки расступились, разделившись на две части. Держа в руках шляпу, к Кэти направился Сэмюэл.
– Здравствуй, – сказал он.
– Здравствуй.
– Можно отвезти тебя домой?
Некоторые из девушек стали похлопывать Кэти по спине, словно говоря: мы с самого начала знали, что все будет хорошо. Кэти сидела, отвернувшись от него.
– У меня свой багги. И со мной Элли.
– Может быть, Элли одна поедет домой?
Настала очередь моей реплики. Я вышла из своего угла, откуда беззастенчиво подслушивала, и улыбнулась:
– Простите, ребята. Кэти, ради бога, решай свои проблемы, но не оставляй меня один на один с кобылой и вожжами.
Сэмюэл взглянул на меня:
– Моя кузина Сьюзи сказала, что отвезет вас к Фишерам, если хотите. А потом я отвезу ее обратно домой.
Кэти ждала моего ответа.
– Хорошо, – со вздохом произнесла я.
Я сомневалась, что у Сьюзи есть хотя бы ученические водительские права.
Я смотрела, как Кэти забирается в багги Сэмюэла. Сама я взгромоздилась в семейный экипаж, на котором мы сюда приехали, рядом с худенькой девушкой в круглых очках с толстыми стеклами – моим назначенным водителем. Перед тем как уехать, Кэти помахала мне и нервно улыбнулась.
Путь домой занял долгих пятнадцать минут. Сьюзи совсем не стремилась поддерживать разговор. Похоже, она онемела, находясь рядом с человеком не из амишей. Когда по приезде к Фишерам она попросила разрешения зайти в туалет, я подпрыгнула при звуках ее голоса.
– Конечно, – ответила я. – Заходи в дом.
Может, это было не очень вежливо, но я не собиралась уходить до приезда Кэти. На всякий случай.
Я сидела в багги, потому что понятия не имела, как распрячь лошадь. В следующую минуту легкое постукивание копыт по утрамбованной земле возвестило о прибытии багги Сэмюэла.
Мне следовало дать им знать о своем присутствии. Вместо этого я вжалась в темный угол экипажа в ожидании того, что скажут Кэти и Сэмюэл.
– Только скажи мне. – Голос Сэмюэла был очень тихим, и я не услышала бы его, если бы не порыв ветра. – Скажи, кто это был. – Кэти молчала, и он пришел в отчаяние. – Это был Джон Лэпп? Я видел, как он пялится на тебя. Или Карл Мюллер?
– Никого не было, – настаивала Кэти. – Перестань.
– Был кто-то! Кто-то трогал тебя. Кто-то обнимал тебя. Кто-то сделал этого ребенка!
– Не было никакого ребенка. Не было! – Голос Кэти перешел в пронзительный крик, а потом я услышала глухой звук, когда она спрыгнула с багги и убежала в дом.
Выйдя из своего укрытия, я робко взглянула на Сэмюэла и Сьюзи, которая столкнулась с Кэти в дверях дома Фишеров.
– Ребенок был, – прошептал мне Сэмюэл.
– Мне жаль, – кивнула я.
Вскоре после обеда появился И. Трамбулл Тьюксбери в солнцезащитных авиаторских очках Джи-мена, в черном костюме и с короткой модной стрижкой. Он оглядел территорию фермы, как будто выискивая убийц или террористов, и затем спросил, где ему можно расположиться.
– На кухне, – ответила я, проводив его в дом, где уже ждала Кэти.
Бывший сотрудник ФБР, Булл теперь руководил испытаниями на детекторе лжи в частном секторе. По сути дела, его можно было назвать чемоданом напрокат. Он и раньше выезжал по моей просьбе со своим портативным оборудованием на дом к моим клиентам, демонстрируя свою прежнюю подготовку, что придавало этому событию некую значимость и смутную угрозу, предполагавшую, что – преступник он или нет – клиенту лучше бы говорить правду.
Разумеется, ему, пожалуй, впервые пришлось получать разрешение на проведение испытания от амишского епископа, и он привез с собой магнитофон, микрофон и комплект батареек, являющиеся неотъемлемыми частями детектора лжи. Поскольку разрешение Церкви было получено, даже Аарон, ворча, оставил нас одних. В кухне были только я, Кэти и для моральной поддержки Сара, крепко державшая дочь за руку.
– Дыши глубже, – сказала я, наклоняясь к Кэти.
Она была страшно напугана, как некоторые из моих бывших клиентов. Конечно, я не знала, объяснялось это чувством вины или тем, что она никогда не видела в одном месте столько звонков и свистков. Тем не менее, поскольку это устройство реагировало на нервную реакцию, страхи Кэти необходимо было пресечь в корне, независимо от того, что их вызывало.
– Я лишь хочу задать тебе несколько вопросов, – сказал Булл. – Видишь это? Это всего лишь небольшой старенький магнитофон. А эта часть – микрофон. – Булл постучал по нему ногтем. – А вот эта штуковина не отличается от сейсмографа, предсказывающего землетрясения.
Кэти побелевшими пальцами сжимала руку Сары. Еле слышно она шептала на своем диалекте слова, ставшие мне знакомыми после многих вечеров, проведенных с Фишерами:
– Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое, да приидет царствие Твое, да будет воля Твоя и на земле, как на небе.
За все годы практики я никогда не слышала, чтобы клиент произносил «Отче наш» перед испытанием на детекторе лжи.
– Просто расслабься, – похлопав ее по руке, сказала я. – Тебе нужно только говорить «да» или «нет».
В конечном итоге не мне, а самому Буллу удалось успокоить Кэти. Это он – Господь благослови его пентагонную душу! – завязал отвлекающий разговор о джерсейских коровах и их жирном молоке. Слушая, как мать разговаривает с незнакомым человеком на знакомые темы, Кэти опустила напряженные плечи, понемногу успокаиваясь.
Магнитофонная лента закрутилась.
– Как тебя зовут? – спросил Булл.
– Кэти Фишер.
– Тебе восемнадцать?
– Да.
– Ты живешь в Ланкастере?
– Да.
– Тебя крестили в амишской вере?
– Да.
Я слушала вводные вопросы, которые набросала, сидя рядом с Буллом. С моего места была видна игла детектора лжи и распечатка ответов. Пока ничего необычного не происходило. Но до сих пор он и не задавал никаких провокационных вопросов. Это продолжалось несколько минут, Кэти заговорила свободней, и мы постепенно подходили к тому, что составляло суть нашего испытания.
– Ты знакома с Сэмюэлом Стольцфусом?
– Да, – ответила Кэти чуть более тонким голосом.
– У тебя были сексуальные отношения с Сэмюэлом Стольцфусом?
– Нет.
– Ты когда-нибудь была беременной?
Кэти взглянула на мать:
– Нет.
Игла оставалась неподвижной.
– Ты когда-нибудь рожала ребенка?
– Нет.
– Ты убила своего ребенка?
– Нет, – ответила Кэти.
Трамбулл выключил прибор и оторвал длинный лист с распечаткой. Потом отметил пару мест, в которых игла чуть отклонилась, но оба мы знали, что ни один из ответов не указывал на сплошную ложь.
– Ты прошла тест, – сказал он.
Глаза Кэти распахнулись от радости, она чуть вскрикнула и сильно стиснула руку Сары. Потом с улыбкой повернулась ко мне:
– Это ведь хорошо? Вы можете сказать об этом присяжным?
Я кивнула:
– Это определенно шаг в нужном направлении. Правда, обычно мы проводим два теста. Это более достоверно. – Я кивнула Буллу, прося его включить прибор снова. – К тому же ты уже справилась с самой трудной частью.
Успокоившись, Кэти села на свое место, терпеливо дожидаясь, пока Булл приладит микрофон. Я слушала, как она дает аналогичные ответы на ту же серию вопросов.
Кэти закончила, ее щеки порозовели, и она улыбнулась матери. Булл вынул распечатку и отметил несколько мест, в которых игла отклонялась очень сильно – в одном случае кривая даже зашла за край бумаги. В этот раз Кэти солгала в ответах на три вопроса: о беременности, о рождении ребенка и его убийстве.
– Удивительно, – тихо сказал мне Булл, – ведь в этот раз она была гораздо спокойней. – Пожав плечами, он принялся отсоединять провода. – С другой стороны, может быть, именно поэтому.
Это означало, что я не смогу использовать предыдущий тест в качестве улики – если только представлю прокурору также и результаты конечного теста, который Кэти полностью провалила. Это означало, что результаты обследования на детекторе лжи неубедительны.
Сверкая глазами и пребывая в блаженном неведении, Кэти подняла на меня взгляд:
– Мы закончили?
– Да, – мягко ответила я. – Конечно.
Кормление телят было обязанностью Кэти. Через пару дней после рождения их отнимали от матерей и помещали в небольшие пластиковые ангары, которые ставились в ряд у коровника наподобие собачьих конур. Каждая из нас несла бутылочку с молочной смесью – телята не должны были забирать молоко у коров, чтобы те давали хорошие надои.
– Вы можете пойти к Сэди, – сказала Кэти, говоря о телке, на днях родившейся у меня на глазах. – А я возьму Гидеона.
Сэди успела превратиться в очень симпатичную телочку. Отмытая от крови, она напоминала мне черно-белую карту с огромными континентами, расстилающимися по ее худым ногам и выпуклой спине. Почуяв запах смеси, она повела шершавым носом.