Прости меня, если сможешь — страница 25 из 41

— Проходите, — пригласил ее тем временем Мэтт. — Здесь, как видите, несколько не обжито, поэтому удобнее будет говорить на кухне.

— Благодарю, — благосклонно улыбнулась инспектор Кован, и я восхитилась про себя.

Да этот мерзавец, кажется, и каменную глыбу обаяет! Светлые устроились на кухне, и я заставила себя пройти за ними. Дафна Кован разложила на кухонном столе бумаги, и теперь въедливо допрашивала Тернера, как я себя вела, проставляя пометки в казенного вида бланках после каждого вопроса. Чашка, из которой Тернер пил свой утренний чай стояла рядом с ней. В желудке мерзко екнуло, и кончики пальцев занемели. Я с трудом подавила волнение силы — не хватало еще побеспокоить браслеты прямо перед инспектором. — Проявляла ли ваша подопечная склонность к физическому насилию? Светлый оглянулся на меня… Ну, Тернер, если ты сейчас мне ту доску припомнишь!..

— Нет, ну что вы! — отперся Мэтт, явно по моему лицу увидевший, что если вздумает сейчас шутки шутить, то физическому насилию быть! — Вы посмотрите на нее и на меня, инспектор Кован. Какое физическое насилие?

— Агрессию? Неповиновение?

Если бы я не пыталась всеми силами подавить признаки страха и волнения, я бы расхохоталась — уж больно выразительным стало лицо светлого при этом вопросе:

— Мисс Миллс очень сдержанная и дисциплинированная девушка, — заверил Мэп.

— Ваша подопечная делала попытки колдовать? Появлялись ли у нее знакомые, которых вы могли бы охарактеризовать как подозрительных? Ваша подопечная делала какие-либо заявления, касающиеся темной магии и ее ограничений?

Вопросов было много. Очень много. И были среди них весьма опасные. Тернер отвечал быстро и уверенно, и, если верить его ответам, Лиза Миллс представляла собой воплощенную кротость и смирение. Листы опросника быстро покрывались пометками.

— Ну что ж, мисс Миллс, подойдите, — в этот раз она обратилась ко мне с куда более доброжелательным выражением лица. — Присаживайтесь рядом, протяните мне руки. Вот так, да, сперва правую…

Щелкнули замки на ее чудовищной сумке, и из недр ее инспектор выудила короткий жезл с шариком на конце, увенчанный маленькими крылышками. Я замерла, глядя на него, как загипнотизированная.

— Не бойтесь, мисс Миллс, это совершенно не больно, — снисходительно обронила светлая. Жезл налился зеленовато-золотистым светом. — Я просто проверю, не было ли совершено попыток вмешаться в работу артефакта, воздействовать на него магией либо снять. Если вы не делали ничего подобного — вам не о чем переживать…

Заткнулась бы ты, тупая овца, и делала свое дело молча! Я подавила вспышку злобы и протянула милейшей Дафне вторую руку. Жезл порхал вокруг браслетов, рассыпая изумрудные искры на стол, на бумаги, на забытую чашку и на нас с Тернером. Я каменно молчала, не в силах выдавить из себя ни слова. — Что ж. всё в порядке. — с некоторым, как мне показалось, разочарованием констатировала инспектор Кован.

О, да, конечно. Лиза Миллс, магистр магии крови, без пяти минут доктор наук, могла бы оказаться настолько глупа, чтобы сделать с блокирующими артефактами что-то, что власти сумели бы отследить! Или — если бы уж сделала, то столь глупа, чтобы к этим властям вернуться…

— Осталось всего два пункта: опрос и проверка условий содержания, обрадовала нас с Тернером дама, убрав жезл — в футляр, а футляр — в сумку.

— Мне показалось, вы меня уже опросили, — кивнул на бумаги светлый, и в его голосе прозвучало зарождающееся раздражение.

— Всё верно, — поторопилась согласиться посетительница, — Но я должна также убедиться, соблюдаются ли права мисс Миллс.

Она произнесла это почти извиняющимся тоном, будто ей неловко было произносить само словосочетание — «права мисс Миллс». Опрашивая меня, она не заполняла никаких бумаг — видимо, государство не сочло какие-то там права условно оправданных темных достаточно весомой причиной переводить бумагу.

Все вопросы свелись к одному — не обижает ли меня мой смотритель. Светлого, тем не менее, из кухни никто не выставил. Как будто, окажись я в самом деле такой, как указано в досье, я бы посмела жаловаться в присутствии своего мучителя — при условии, конечно, что Тернер вдруг оказался бы садистом и сволочью.

…а если бы вдруг посмела — можно представить, во что бы это потом глупышке вылилось. Неприязнь к Дафне Кован становилась все сильнее. Дрянь.

Ладно — я. Я, по сути, заслужила всё ужасное отношение светлых, которое могло случиться. Но там, в изоляторе было полно людей, которые на самом деле виновны были перед светлыми лишь тем, что родились в радикальной семье или придерживались свободы магических взглядов. Они не вступали в войну, не нарушали новых позорных законов — просто оказались связаны происхождением или взглядами с темной стороной. Даже не с темными как таковыми… И сейчас все они оказались во власти людей, воевавших и озлобленных кровопролитиями. И эта гадина вместо того, чтобы просто добросовестно выполнять свою работу, лебезит перед Тернером и не побеспокоится даже о том, чтобы задать свои формальные вопросы наедине! Занимавшаяся во мне злоба была, конечно, неуместна. Но она была лучше, чем разъедавший выдержку страх. Мысль о предстоящей «проверке условий содержания», как деликатно обозначили досмотр, пугала. Это было некстати.

Инспектор аккуратно собрала свои бумаги, и я подумала, что, возможно, стоило бы предложить ей чаю — но не раскрыла рта. Острая неприязнь к этой женщине глупо и иррационально перевешивала возможность, не вызывая подозрений, смыть содержимое чашки в сток. Плевать! Если Тернер считает нужным предложить ей чай — пусть сам и предлагает!

— Что ж, остался только осмотр, — изрекла инспектор Кован, застегнув сумку. — Вы не могли бы меня проводить?.. Где обитает мисс Миллс?

Возможно, она обращалась к носорогу, не знаю. Я вспомнила, кто в этом доме горничная, и это не Мэтт, и пригласила чиновницу следовать за мной.

— Проходите, инспектор, — пригласила я, открывая дверь, и сама постаралась взглянуть на свою комнату отстраненным взглядом.

Помещение тесное и темноватое, освещаемое одним узким окном, но содержащееся в безукоризненном порядке. Вещи убраны, кровать заправлена и подушка на ней идеальной формы… Я молча и бесстрастно смотрела, как в моих личных вещах роется посторонняя тетка. Инспектор Кован действовала быстро и профессионально. Следовало отдать ей должное — намеренного беспорядка она не производила, стараясь свести следы своего вмешательства к минимуму, но… Сложно ожидать, что государственный инспектор станет ровнять уголок к уголку вещи в стопках в шкафу или выкладывать одеяло безукоризненной линией.

Тернер стоял в дверях за моей спиной — то ли оказывал мне поддержку, то ли опасался, что я придушу эту милую женщину, и, когда она взялась за постель, выразил неудовольствие:

— Не слишком ли вы перегибаете палку? — Прошу прощения, мистер Тернер. Это мои обязанности. Я только нервно дернула углом рта.

Пусть её, светлый! Чем дольше она провозится тут — тем дольше не перейдет к другим помещениям. Возможно, когда дело дойдет до чердака — она устанет в нужной степени, чтобы оказаться недостаточно внимательной. Закончив досмотр физический, она снова достала жезл-индикатор, и у меня нервно дернуло в животе. Я напомнила себе, что раз артефакт не сработал на кухне — то здесь и подавно ничего не почувствует, но здравый смысл подсказывал, что на кухне он мог быть просто настроен не на поиск следовых проявлений в целом, а исключительно на обнаружение воздействия на браслеты, а здесь инспектор настроечки-то сменила!

Магическая проверка завершилась стремительно, и я скептически хмыкнула про себя: половина минуты на проверку комнаты площадью около четырех квадратных метров артефактом первоуровневой мощности — это, простите, уже халатность! Имитация проверки.

— Куда вас теперь сопроводить? — вежливо, но с допустимой в моем положении прохладцей поинтересовалась я, гадая про себя, удастся ли мне улизнуть под предлогом наведения порядка у себя в комнате, пока Кован будет проверять нижний этаж — а самой тем временем попытаться скрыть следы на чердаке.

— Сопроводите меня на кухню, мисс Миллс, — иронически ответила она.

И только когда жезл вернулся в футляр, а футляр госпожа инспектор принялась убирать в сумку, я поняла: масштабного осмотра не будет. Инспектор не станет искать следы магии во всем доме — да и проверка моей комнаты, кажется, была ее личной инициативой. В целом, она действительно пришла, чтобы изучить условия содержания… Ну и проверить браслеты, конечно.

— Хотя я вполне способна найти ее сама. Вы можете вернуться к прерванным делам — остальные бумаги мы заполним с вашим смотрителем.

Я не стала отвечать ей, что вернуться к прерванным делам я все же не смогу — когда она постучалась, я как раз собиралась заняться любовью со своим смотрителем — а просто молча отступила в сторону, давая ей выйти из моей комнаты. А потом всё же отправилась вместе со светлыми на кухню. С трудом дождалась, стоя в уголке, пока они покончат с формальностями, проводила инспектора к выходу и закрыла за ней дверь. С немалым облегчением. Носорог проводил взглядом инспектора Кован и уперся в закрывшуюся дверь. (Кстати, а витражные стекла в ней хорошо бы помыть…)

— Ты переезжаешь в другую комнату, — внезапно объявил он, полюбовавшись этой самой дверью.

— Брось, — поморщилась я. — Я всё равно в нее прихожу только переночевать и, периодически, под утро. А иногда и вовсе — только переодеться.

— Ты переезжаешь в другую комнату.

Я утомленно закатила глаза и, раздумав устраивать скандал, кротко спросила: — В какую?

Надо же оправдывать данную мне Тернером характеристику… Вместо того, чтобы оценить мои усилия и кротость нрава, а еще лучше — поощрить меня, это толстошкурое животное только отмахнулось:

— Сама выбери.

— Оу! — обрадовалась я, решила, что кротости со смирением нужно выдавать понемножку, и объявила: — Тогда я, пожалуй, выберу твою. Когда ты ее освободишь?