— Спасибо.
Дождалась, пока светлый поднимет на меня голову, и, обхватив руками его лицо, прижалась губами к губам. Мэтт вздрогнул, будто даже дернулся протестующе, но я его не выпустила. Нет уж, упрямец! Даже если у меня осталось всего пять дней, я намерена воспользоваться ими по максимуму! И никуда ты от меня не убежишь.
Кажется, он чуть опомнился, когда я уже сидела на столе, с задранной юбкой и голой грудью, выглядывающей из лифа платья, когда губы горели, а внутри все сжималось в предвкушении. Мотнул рыжей башкой, поднял на меня осоловелый взгляд.
Я напряглась, приготовилась отбиваться от очередных взбрыков светлой совести и подозрительности… Но Мэтт только шумно выдохнул, закрыл глаза, будто разрешал себе наконец не думать, и вошел в меня — одним движением до конца. Я вскрикнула, выгнулась, с наслаждением впитывая в себя это неповторимое ощущение наполненности, цельности. И ловя приближающуюся вспышку оргазма под ритмичное звяканье чашек на столе, подумала, что никуда я без него не уеду.
Семейные фотографии, разбросанные по столешнице, смотрели на происходящее неодобрительно. И нам очень повезло, что Камилла, решившая навестить брата и проконтролировать его здоровье, явилась лишь сорок минут спустя…
Я проснулся, как от толчка. Ощущение, разбудившее меня, было новым — но в то же время хорошо знакомым. Кто-то вскрывал защиту особняка. Возвращение в прошлое далось легко и быстро — как будто и не было этих полутора лет мирной жизни. Пол упруго толкнулся в босые ступни. Искать обувь — тратить драгоценные секунды. Я бесшумно выскользнул из комнаты. Мелькнула и пропала мысль запереть Лизу и Камиллу в их спальнях: если я не справлюсь, им лучше иметь простор для маневра и возможность уйти. Хотя я и понимал — они не уйдут. Нет, не эти две ведьмы. Если я не справлюсь — они ввяжутся в бой. Первая в браслетах, другая — военный лекарь.
А я могу не справиться. Один калека — против неизвестного количества нападающих. Мысль о том, что в дом ломятся возможные любители легкой поживы, даже не рассматривалась. Я точно знал, кто пришел. И за кем…и что ее ждет, если я не справлюсь. Значит — я справлюсь. Любой ценой. Чужое творение вгрызлось в защиту Уизел-Холла, и застряло, давая мне нужные мгновения для подготовки.
В считанные секунды я пересек коридор и замер в темноте и тишине спящего дома, оценивая обстановку и выбирая позицию. Лестница вниз, и я на самом ее верху, впереди — ступени и темный просторный холл. Прямо напротив меня — входная дверь. Идеальная атакующая позиция — я наверху и враг как на ладони. С укрытиями, правда, не сложилось, но после первого удара можно будет соскочить вниз и укрыться в библиотеке… Из плюсов: я жду их, и это моя территория. Из минусов: я один и… Просто — я один.
Время текло медленно-медленно, я будто застыл в вязком киселе, и только мысли были стремительными, бешеными. Добраться до телефона в холле? Вызвать подмогу? Не успею, а преимущества в высоте лишусь. Вложить силы в поддержание защиты, дать сигнал тревоги и молиться о том, чтобы соседи пришли на помощь? А смогут ли они помочь? И — придут ли?
Нет, надеяться надо на себя. А сигнал тревоги я дам тогда, когда он меня уже не выдаст. Я чувствовал, как защита медленно, миллиметр за миллиметром, уступает агрессивному заклинанию. Что ж, кто бы его не создал — он был хорош, и в какой-то момент его усилия оправдались настолько, что созданная брешь стала достаточной, чтобы в нее можно было протиснуться.
Я был уверен: они не станут ждать, пока защитное плетение падет окончательно. Они попытаются проникнуть сейчас. Велико было искушение пришибить сунувшегося первым у этой самой щели — но тогда оставшиеся снаружи были бы предупреждены о моем присутствии. Это меня не устраивало. Замерев без малейшего движения, я ждал. Лиза рассказала мне о том маге, который знал ее имя.
Если он здесь — а он здесь, я был в этом уверен, нынешний предводитель Сопротивления сам возглавлял карательные рейды — то здесь он и останется. Иначе всё будет напрасно: печать молчания, которую не мог снять он сам, вполне могут распутать маги дознаватели, и тогда…Нет. Уйти не должен никто. Нападающие должны полечь здесь все. Готовое заклинание лежало в ладонях доверчивым клубком. Сила гудела в крови — в первые с окончания войны, я призвал ее всю.
Темнота ночного дома надежно укутывала меня от взглядов, а боевая маскировка — от чар. Я не видел людей, просачивавшихся в дом по одному, не ощущал их живого присутствия за защитами — но слышал шорох их движений, сдерживаемое дыхание… Еще чуть-чуть — и обостренный слух, кажется, сумел бы хватить стук их сердец. Один, второй… четвертый. Я замер, прислушиваясь, есть ли кто-то еще — но, кажется, это были все противники. Если снаружи был кто-то еще — то он не собирался входить.
Ну, что ж. Начнем, пожалуй. Заклинание развернулось из клубка, и пламя ушло вперед широкой яростной дугой. А вместе с ним взлетел в небо и раскрылся над домом тревожным маяком магический призыв на помощь. Кто-то из нападавших, не успев закрыться, бешено заорал. Не, знаю, какого приема они ожидали от хозяев дома, в который вломились, но явно — не напалма.
Пламя залило холл, озарило его весь — рыжее море, в котором не видно ничего, и опало, зацепившись за людей и предметы. Нападавших действительно оказалось четверо. Рыжие языки плеснули по стенам. Взметнулись к потолку — и старый дом встряхнулся, как злой кот, стряхивая хозяйское пламя с обоев. На незваных гостей. Весь дом, от подвалов до чердака, прошил вопль пострадавшего, а я покачнулся, борясь с накатившей слабостью. Под носом стало горячо и мокро, во рту появился узнаваемый и отчетливый металлический привкус крови… В голове зашумело. Общее самочувствие от умеренно-паршивого стремительно катилось к отметке «паршиво-хуже некуда». Изуродованные магические каналы и измученный проклятием организм не справлялись с боем.
Ну что ж, прыжок на первый этаж с уходом в библиотеку отменяется, обороняться будем отсюда. Поборов приступ тошноты, я походя отмахнулся от атакующего заклинания и снова ударил. От первого удара до второго прошло секунды три. Одного из нападавших смело первой атакой, второй попал под раздачу, когда защита дома стряхнула со стен зарождающий пожар, но все равно строчил заклинаниями со скоростью швейной машинки, мелкими, но злыми, а еще двое… Вот они-то и беспокоили меня всерьез, потому что молчали.
К гадалке не ходи — там сработанная пара, и один сейчас держит щит, а другой выплетает что-то убойное. Защиту от ударов подранка я удерживал кое-как, готовя заклинание емкое, коварное, и подлое. По телу распространялась противная слабость. Третья атака должна стать последней.
Руки, пальцы ощущались вялыми, и хвала небесам, что сопровождающие жесты для подготовки не требовались, а щит что, щит можно и на локоть повесить, и развернуться к холлу боком — так легче его держать, и подранок, отвлекая внимания, долбит в него что есть сил, налегая не на силу, а на скорость. Это хорошая тактика, потому что защита моя тает, тает-тает-тает, и мне всё хуже, и чтобы просто стоять усилия требуются нечеловеческие, и мое заклинание почти готово, но я тяну, мешкаю с ударом, потому что жду, и эти доли секунды тянутся бесконечно.
Заклинание темного я ощутил гулом басовой струны. И в тот же миг мое собственное детище сорвалось в полет…
…вой рвущегося воздуха, треск перил, задетых разворачивающейся мощью. Чары высосали меня до дна, и все равно этого не хватило. Заклинание ушло недостроенным, чтобы на контратаке смести встречным движением подарок от темных, подцепить — и утянуть его хвостом за собой.
Теперь всё! Можно. Гул удара и прокатившуюся по дому отдачу я ощутил, уже летя физиономией в ступени и чувствуя только одно — облегчение. Я всё сделал как надо.
Я проснулась, как от толчка. От близости боя. Воздух гудел от призванной силы, и это ощущение отзывалось вибрацией в костях и ломотой в зубах… За мгновение до того, как я змеей вывернулась из постели, взревело пламя, и ночь вспорол истошный крик — и пусть кричал не Мэтт, меня все равно хлестнуло ужасом.
Он же один! Он же…
Не давая панике окончательно задавить мозги, я метнулась от дверей в коридор к окну, дернула раму, поднимая её и кляня сквозь зубы горе-ремонтников: перекошенное дерево поддавалось плохо. Если это Итон и компания, явившиеся по мою душу, то под окном меня запросто могут ждать — и либо я сейчас выпаду в гостеприимные объятия бывших соратников, либо они еще не знают, что я переехала в другую комнату.
Только на это я и уповала. Прихватив проверенную статуэтку, я спрыгнула с подоконника наружу. Осенняя ночь встретила неприветливо: холодом, туманом и мокрой травой. Горячими объятиями не встретила — а значит, мне повезло. Надо было обуться. Надо было потратить лишние секунды. и одеть что-то менее заметное в темноте, чем белая ночная рубашка. Надо было… Я поудобнее перехватила статуэтку, и отправилась вокруг дома к главному входу.
Замерла, осторожно выглянула из-за угла, никого не увидела — и рванула к ступеням крыльца. Затаилась, вслушиваясь — и осторожно потянула на себя дверь. Что предосторожность была излишней, я поняла, как только входная дверь захлопнулась за моей спиной.
Холл выглядел так, будто в нем бесновалось стадо слонов — а не один болезный носорог. Изломанная мебель, длинные подпалины на стенах, изувеченный паркет… Чем же он таким шарахнул? Не важно, впрочем — главное, всем хватило. Самому Тернеру, однако, тоже хватило — он лежал у основания лестницы, и Камилла, такая же растрепанная, как и я, тоже в одной ночной рубашке, склонилась над братом, и я чувствовала, как разворачиваются вокруг них обоих токи целительских сил.
Я хотя все во мне рвалось туда, к нему — я все же заставила себя подойти к каждому нападавшему, и проверить пульс. Сейчас, когда Мэтт был беспомощен, а его сестра целиком занята его спасением, неприятные сюрпризы от, вроде бы, погибших нападавших были совсем ни к чему. К счастью, предосторожность оказалась излишней — мои бывшие соратники были действительно мертвы, и на лицах их истаивали серебристыми искрами Маски Отторжения.