В палату входит женщина, лет пятидесяти. Немного полновата, но с такими нежными чертами лица, что это скрывает любые дефекты фигуры.
— Наташа, как вы себя чувствуете?
— Не плохо. Лучше чем когда приехала. Мне, наверное, что-то укололи?
— Да. Обезболивающие. Не переживайте, оно не вредное в вашем положении.
Я пропускаю мимо ушей её уточнение, и спрашиваю то, что волнует меня больше всего.
— Так что с моей головой и рукой?
— У вас вывих ключицы, но это не страшно. Вы быстро восстановитесь. Слава Богу, у вас нет сотрясения. Падения с такой высоты, очень опасны. Я вообще не понимаю, чем вы думали, когда совершали такие манипуляции.
Ладно, не все люди понимают наш вид спорта. Да, он чертовски рискован. Но сколько адреналина и драйва взамен приносит.
— А через, сколько я смогу вернуться к тренировкам? У нас скоро выступление.
— Ключицу нельзя беспокоить около двух недель. Медсестра вам наложит повязку и покажет, как с ней ходить первую неделю.
— О, две недели это нормально. Всего одно выступление пропущу.
— Наташа, вы слишком рискуете. Не боитесь навредить? Это же очень опасно в вашем положении.
— В каком положении? Вы же сами говорите, что сотрясения нет. А к тренировкам я могу вернуться через две недели.
Я что-то совсем не понимаю этого врача. Сначала говорит одно, потом же сама себе перечит.
— Я о ребёнка беспокоюсь, — неуверенно говорит врач.
— О каком ребёнке? — теперь я вообще ничего не понимаю.
— Наташа, вы в положении.
— Доктор, в каком я положении? Можете нормально объяснить.
Она, что за дуру меня считает?! Издевается?!
— Вы беременны. Срок скажем после УЗИ. Но, анализ крови показал…
— Чего?
Если б я могла вскочить с места, я бы это сделала. Но рука слишком болит, а голова ещё немного кружится.
— Вы не знали? Ну, тогда понятно, почему вы были так не предусмотрительны. Вы же от такого падения, могли потерять малыша. У вас мог случиться выкидыш.
— Я могу побыть одна?
— Да, конечно. Через полчаса вас отвезут на УЗИ и к гинекологу, где вы и узнаете срок.
Доктор ушла, оставив в моей душе, полнейший хаос и беспредел.
Срок они хотят мне сообщить?! Я и сама посчитать могу. Чёртов, Горский. Ненавижу. Мы же не предохранялись тогда. Он, сука, не предохранялся. А я просрочила укол…
Что теперь делать?! Что мне теперь делать?!
Мне же учиться надо. Отец с мамой, сколько денег вложили в моё образование. Сколько надежд! Как я им в глаза теперь посмотрю?
Медсестра уводит меня к гинекологу и на УЗИ. А через двадцать минут возвращает в палату. Показывает, как я должна теперь ходить с рукой. Как повязку вешать.
Я наблюдаю за ней. Но все мои мысли далеко. В кабинете УЗИ. Одно маленькое пятнышко на экране монитора. Это даже не человек ещё. Это эмбрион. Он размером маленькой пуговички. Но у него уже бьётся сердце. Мне включили этот звук. И теперь он застрял в моей голове. Стучит и стучит.
Давление моё поднимается, и я снова чувствую головокружение. А потом просто отключаюсь.
Целую неделю меня держат в этой грёбаной больнице. Это та же больница, в которой я лежала при падении в бассейн. Ко мне даже мой предыдущий лечащий врач заходил. Назвал меня, ходячей катастрофой. Мы с ним немного посмеялись, после чего я снова осталась одна.
Родителям я ничего не сообщила. Не хочу их волновать. Папа только после больницы. Мама бедная перенервничала из-за этого. Та и не знаю я, что мне им сказать. Как сообщить о беременности?!
В кофейню, которая тогда была моим единственным утешением, я не хожу. У меня нет настроения. Я не хочу никого видеть, ни с кем разговаривать. Хочу тишины, и покоя.
Я даже Кате и Соне не сообщаю о том, что в больнице. Хотя Катя могла б мне очень сильно помочь. Она сейчас тоже в положении. Но она замужем, и этот ребёнок желанный. А мой? Кому он нужен? Если даже я не могу понять, хочу его или нет. Я ничего не чувствую. Пустота. Ни одной эмоции.
Глава 37."Это не то, что не "happy and", это обычный "game over"
Наташа
Как только меня выписывают, еду в общагу. Привожу себя в порядок и пытаюсь узнать, где Горский. Так как дозвониться до него не могу, приходиться звонить Саше. Он один более — менее адекватный в их компании.
Тот сообщает, что они с Гордеем в бильярдном клубе, тот, что за городом. Далеко. Ну, а что?! Придётся ехать.
Больше часа добиралась туда. Рука ещё на повязке и болит иногда. Не так, конечно, как с самого начала. Но всё равно. Мне нельзя её даже вверх пока поднимать и тем более делать резких движений.
"Рояль" загородный клуб для мажоров. На парковке стоят только иномарки, причём одна круче другой. Меня это мало волнует. Я ищу лишь одного нужного человека.
Узнав у администратора, где находится компания Горского, мчусь прямо к ним.
Они сидят в отдельных апартаментах из двух комнат. В дальней комнате вижу бильярдный столик, а в этой, где они сидят, стол с диванами.
В комнате Макс, Саня, Гордей, ещё два незнакомых мне парня. Девушек возле них нет.
Я врываюсь, как-то через, чур, резко, потому что десяток присутствующих глаз сразу же смотрят на меня.
— Опа, — а вот и девочки подвалили, — говорит один из тех, которого не знаю. — А че ты одна и что с рукой?
Он изрядно пьян, и еле держится на ногах.
— Гордей, нам надо поговорить. Это срочно, — я смотрю только на него, не отводя взгляда. Он тоже смотрит. Молчит.
— А чё ты такая бледная и пиздец худая? Тебя что предыдущие хозяева не кормили? Я буду ласковым, не бойся.
Этот кретин уже дошёл до меня, и даже протянул руку.
— Свою собачонка откармливать будешь, а от меня руки убрал. Придурок.
— Слышь, коза. Тебе бы язычок укоротить.
Он реально какой-то неадекватный, и если бы не Саня, резко вставшим перед ним и мной, я не знаю, чтобы было.
— Серый, угомонись. Это не девочка по вызову. Это знакомая.
— Сука, твоя знакомая.
— Сам козёл, — заключаю у Сани за спиной.
— Слышишь, ебать твой рот гнилой надо. Чтоб разговаривать научилась.
— Кто бы говорил, сам как неотесанный деревенщина говоришь. Сколько-то классов школы закончил? Если вообще закончил…
— Ах ты…
Этот придурок делает шаг, и уже пытается меня схватить за спиной у Сани. Вдруг резкий голос Гордея заставляет его остановиться.
— Не смей её трогать!
Он говорит это таким голосом, что даже у меня мурашки выступают на коже.
— Что тебе надо, черри? Чего припёрлась?
— Поговорить надо. С глазу на глаз.
— Ты смотри какая. А может при всех? Мне скрывать от друзей нечего.
— Хм, друзья? Кого ты другом называешь, этого? — и показываю в сторону того придурка, с которым только что вела спор.
— Горский, я сейчас зарою эту суку. Если она хотя бы слово ещё скажет.
— Ладно, Серый, уймись. Видишь девчонка не в себе. Идите в баню, я скоро присоединюсь. Тем более девочки с минуты на минуты должны подъехать.
— Лады.
Парни выходят с помещения, молча. И только Макс бросает в меня искрами.
Так и хочется и ему, что-то съязвить. Но у меня другая цель разговора. Та и наговорилась уже с этим, Серым. Придурок какой-то. А ведь есть такая поговорка, "Покажи мне своих друзей, и я скажу кто ты". Если брать её во внимание, то перспективы у Горского так себе.
Когда дверь закрывается, я делаю пару шагов поближе к Гордею. Но он рукой останавливает меня.
— Говори что хотела, и вали. Меня дела ждут.
Дела его ждут. Знаю, я эти дела. Алкоголь, девки, секс. Стандартный набор отбитых на всю голову парней. Не думала, что мой Горский тоже такой же.
Стоп. Не мой. Я даже не планирую с ним мириться. Просто, он как отец ребёнка вправе знать, если хочет принимать участие в его жизни…
— Вот, держи, — протягиваю ему обычный белый листок бумаги.
Этот маленький клочок бумаги, неделю назад чуть не свёл меня с ума.
— И что это? — спрашивает он, всё так же смотря мне в глаза.
— Прочти.
Гордей отводит взгляд и смотрит на справку.
— Ну и что это? Можешь нормально объяснить.
— Это справка о беременности. Моей беременности.
— Класс. Поздравляю. А я тут причём?
— Ты отец этого ребёнка.
— Какой срок?
— Почти два месяца.
— Черри, ты чё рехнулась? Мы с тобой с сентября не трахались. Не к тому папаше приехала.
Он жмакает эту справку с такой силой, словно она живая. А потом рвёт на мелкие кусочки.
— Что перетрахалась со всей общагой, а теперь не помнишь кто отец?! Решила на меня этого ублюдка прицепить?!
Я делаю шаг назад. Он словно пощечину мне нанёс.
— Какая общага, Гордей?! Я спала только с тобой.
С глаз ринули слёзы. Блядь, не хотела плакать при нём. Просто это так больно и унизительно. Всё, что он говорит. Зачем он так со мной?
— Ни с кем говоришь?! Та все знают, что ты спала с Никольским. Скажешь, что этого не было?!
— Нет. Не было.
— Наташа, харе притворяться. Тут никого нет, кроме нас. То, что ты отличная актриса, я уже понял. Всё, закругляйся. Я больше не верю, ни единому твоему слову.
— Гордей, а как же наша ночь? После твоего возвращения с Лондона? Ты что ничего не помнишь?
— Какая ночь? Я тогда уехал с клуба, как только увидел тебя с Никольским.
— С кем уехал?
— Не помню. Но поверь, если бы это была ты, я бы помнил. Тем более секс, который ты говоришь, как бы, у нас тогда был.
— Ладно, ты, значит, забыл всё. И минет в машине. И целую ночь безумного траха. Ладно! Ладно! Ты был сильно пьян. Но записку, то ты с утра видел? Я уезжала и оставила на тумбочке тебе записку.
— Не было никакой записки. Наташа, ты вообще меня за идиота держишь? Или подожди, ты опять меня перепутала с братом. Снова не на том хрене скакала?
Я преодолеваю расстояние между нами в несколько шагов. И снова наношу ему пощечину. С такой силой, что у самой рука болеть начинает. Хорошо, что вывих на пассивной руке.