— Ладно, вам, ладно. Она на отца своего похожа. Не ссоритесь из-за этого, — садясь за стол с улыбкой говорю я. — Я своего в ней тоже, если честно, не вижу.
Мы смеёмся, а за одно и обнимаемся с Катей.
— Как вы, красотки? — спрашивает Катя, беря доцю на руки.
— Отлично. Были у врача. Выросли на один сантиметр и целый килограмм набрали.
— Поздравляю, — слышу я за спиной мужской голос. По телу проходит озноб и лицо моё каменеет. За столиком сразу все умолкают. Я настолько нахожусь в полуобморочном состоянии, что даже Катя немного пугается. Она кладёт свою руку мне на колено, и подбадривающе улыбается.
Горский выходит из-за моей спины, и теперь стоит между мной и Серёжей. Ситуация до такой степени катастрофическая, что я просто не вижу с неё выхода. Руками сжимаю свой костюм на коленях. Мне хочется взяться руками за голову и сдавить её, чтоб она подкинула хотя бы один здравый выход с этой ситуации.
Но видимо ей не до меня. Потому что она не то, что ничего мне не подсказывает. Она просто отключается. Я смотрю на чашку с кофе, с которой до этого пил Серёжа, и единственное что приходит в голову, это вырубить ею Гордея и убежать.
— Я присяду, — не спрашивая, а утверждая говорит он. При этом подтягивает себе стул из-за соседнего столика и садится между мной и Сергеем.
— Что же вы замолчали? Продолжайте, тоже хочу участвовать в разговоре.
— Чего ты хочешь Горский? Зачем пришёл сюда? Как нашёл? — голос мой не то что дрожит. Его еле слышно. Ведь даже при ангине, я громче разговаривала.
— Случайно вас увидел, решил поздороваться.
Врёт, сука, и даже не краснеет. Хотя краснеет он или нет сейчас, я не знаю. Потому что посмотреть ему в глаза, не решаюсь. Я до сих пор смотрю на эту чашку, и мечтаю вырубить Гордея ею.
Боже, Анечка, как забрать её от сюда. Не хочу чтобы он видел её и тем более…
— Чья красавица? Глаз невозможно оторвать от ребёнка! — заключает он с улыбкой.
От куда знаю, что с улыбкой? Потому что я наконец-то перестаю гипнотизировать чашку, и перевожу взгляд на этого дьявола.
В его глазах горят такие демонские огоньки, что меня в жар бросает. Мне становится ещё хуже. Реально темнеет в глазах.
— Нам пора идти, — я поднимаюсь с места, и беру Катю за руку. Она сейчас моя единственная надежда на спасение.
Но вместо её ответа. Горский хватает меня за руку, и заставляет сесть обратно. Я сразу же валюсь назад на стул.
— Не спеши так, Наташа. Ещё даже кофе не попили.
— Мне нельзя кофе, — автоматом вырывается у меня. Дура, ты роешь себе могилу.
— Почему это? Раньше мне помнится ты очень любила его, — с иронией нажимает на больное.
— Здоровье не позволяет, — нагло вру я. — Серёжа может ты скажешь что-то ему? Пусть уйдёт от сюда.
— Он бы с радостью, — снова говорит этот чёрт, — но не может. Я ему не разрешаю.
— Ты охренел Горский? О, боже, прости Анют, не слушай, что я тут говорю. Видишь, из-за тебя матерюсь при ребёнке?!
Могила. Где моя могила? Я её себе уже выкопала. Потому что ещё б секунда и я б сказала при дочке.
— Аня… — словно пробует на вкус её имя, говорит Гордей. А мне ещё хуже становиться. Он что-то знает. А если он всё знает?..
Пауза стаёт не выносимой. Я не могу сдвинуться с места, потому что Горский подтянул своё стул ближе ко мне. Я чувствую его коленку. Она почти дотрагивается до моей.
— Гордей, — начинает Серёжа, — Скажи прямо, что ты хочешь? Мы всё-таки сюда отдыхать пришли, а не ссориться.
— Я же задал интересующий меня вопрос. Чей это ребёнок?
И снова тишина. Я не могу. Была бы я одна, я бы такой скандал сейчас закатала. Я бы рвала и метала. Но Аня… Она моя слабость. У меня даже язык не поворачивается сказать, что она моя. Он поймёт. Он тогда всё поймет.
— Эта девочка, моя дочка, — пересохшими губами говорю я. Они еле шевелятся потому что дрожат. Где ты взялся, Горский, на мою голову? Назад дороги нет. Выгребать так выгребать.
— И кто же отец, стесняюсь спросить? Только не говори, что твой муж. Потому что я знаю — ты не замужем.
— А ты не стесняйся, Гордей, спрашивай! Хочешь при всех обсудить, как послал меня на аборт. Как обзывал шлюхой. Деньги бросал в лицо.
Я смотрю ему в лицо, и киплю от гнева. Чего это я раскисла?! Не время сдаваться. Может я и проиграла этот бой, но войну я однозначно выиграю.
— Аня, не твоя дочь. Запомни, это раз и навсегда.
В этот раз я встаю намеренно быстро, Гордей снова пытается ухватить меня за руку, но я успеваю её убрать. Беру малышку у Кати, у неё до сих пор челюсть висит. И схватив коляску, быстрым шагом удаляюсь.
Если надо убегу на край света. Лишь бы подальше от него.
Глава 44. "Остановите всё что происходит"
Наташа
Бегу по улице унося ноги. Так быстро я ещё никогда не бегала. Я даже не останавливаюсь, чтобы положить Аню в коляску. Нет времени медлить. Мне нужно домой, в своё укрытие.
Гордей бежит следом за мной. Минут через пять он уже идёт со мной нога в ногу. Теперь не вижу смысла бежать, потому что он всё равно догнал.
Останавливаюсь и ложу Аню в коляску, потом снова начинаю ход. Её уже время кормить, а к дому так далеко.
Мы идем, молча, и от нас кажется, расходятся энергетические стрелы. Когда они соприкасаются, нас самих прошибает. Молчать нет сил, но говорить тем более.
Я не знаю, что мне вообще делать. Как скрыть, что она его дочь? Как прогнать его с этого города? Что сделать, чтоб снова обрести покой?
Неожиданно, ко всему хаосу, что творится в моей душе, подключается ещё и погода. Я понимаю, осень — сезон дождей. Но не сейчас же. Пожалуйста, не сейчас.
Всё против меня. Даже гребенная погода. Потому что за пару минут на землю начинают падать огромные капли дождя. Я паникую ужасно. Рядом ни одного такси.
— Сюда пошли.
Гордей резко берёт коляску в свои руки, поворачивает её в другую сторону и быстрым шагом несётся вперед.
Я же столбенею. У меня шок и паралич одновременно.
Во-первых, я никогда не думала, что увижу эту картину. Гордей с коляской.
Во-вторых, я безумно мечтала это увидеть. Просто, как отец на прогулке играет со своей дочерью. Разве это не необычные вещи в обществе? Как оказалось, для меня это нечто. Нечто запредельно запретное.
В-третьих, я реально не могу двигаться. Дождь уже вовсю хлещет, насквозь пропитывая мою одежду влагой. Но мои слёзы, сильнее дождя. Они истерические, и в тоже время облегчающие.
Нельзя так долго сражаться и мстить. Нельзя так долго мечтать о том, чтоб сделать ответный удар и причинить боль. Эти мысли, они разрушают изнутри целостность человека.
Они разрушают меня.
— Наташа, уйди с дождя, — кричит мне Гордей. И я наконец-то возвращаюсь в реальность. Срываюсь с места и бегу к ним. Они стоят под крыльцом какого-то помещения. Это оказывается отель.
— Пошли внутрь. Ты вся промокла.
Он идёт впереди с коляской, я иду следом.
— Давай тут подождём, пока закончится гроза. Я сниму номер, ты сможешь просохнуть.
— Нет. Спасибо. Мы сейчас поедем на такси.
— И каким образом ты будешь держать ребёнка? Она же промокнет от твоей мокрой одежды.
— Ух, ты, а я всегда знала, что мозги у тебя рабочие Горский. Не знала, что даже в таких вопросах. Мои мысли живут своей жизнью. Они комментируют все события, отвечают, молча на вопросы. Они делают всё что хотят, вот только не тогда когда этого хочу я.
В этот момент просыпается Аня, и на весь холл сообщает всем об этом. Доча безумно голодная, и в такие моменты, её ничем не успокоить.
— Ладно. Давай.
Соглашаюсь только из-за неё. Просто я реально подвергаю её здоровье опасности, та и своё тоже.
Пока Гордей оформляет с менеджером номер, нас уже проводят в него. Это довольно-таки большой, просторный номер. С одной огромной кроватью.
Как же хорошо, что спать мы тут не будем. Потому что, скорее всего, этот номер Гордей выбирает специально.
Пока его нет, а Анечку удалось укачать в коляске (этого обманного хода, хватит минут на пять), я бегу в ванную, снимаю с себя всю одежду. Даже трусы. Потому что я насквозь промокла. Надеваю банный халат. А одежду развешиваю на сушилку, в надежде, что она скоро высохнет.
Когда выхожу, Гордей уже в номере. Он стоит недалеко от коляски, и просто смотрит на дочь. В эти секунды моё сердце разрывается, без возможности снова исцелиться. Это слишком больно. Всегда когда Гордей рядом, мне слишком больно. Он причиняет мне невыносимые муки и страдания. За что?!
Аня просыпается, и я мчусь к ней. Беру на руки и занимаю место на кровати, чтобы покормить. Но в последнюю секунду останавливаюсь.
— Ты не хочешь отвернуться? — спрашиваю, но в голосе моём мольба. Не хочу, чтоб смотрел. Это слишком интимно.
— Нет, — только и отвечает он. А я… Киплю от злости. Но всё равно достаю грудь, и помогаю Ане ухватить сосок.
Из-за того что она так сильно проголодалась, она хватает его жадно, и я чуть ли не вою, от резкой боли. На соску ещё вчера появилась небольшая трещина, такое бывает при кормлении. Боль это приносит жуткую. Я закусываю губу, и запрокидываю голову вверх, это помогает немного отвлечься. А через пару минут, Аня уже кушает мягче, и я расслабляюсь.
Почему судьба всё время так шутит надо мной?
Я сейчас в номере отеля, полностью без одежды, с человеком от которого скрывалась целый год!
Разве это ей кажется смешным?! Мне кажется это по-настоящему подло, так поступать со мной.
— Ты долго ещё будешь там стоять и так смотреть?! — не выдерживаю я. Когда вижу, каким взглядом Гордей смотрит на меня. Все мысли о коварной судьбе отходят на десятый план, когда он так смотрит.
— Тебе больно? — в его голосе столько нежности и теплоты, что даже айсберг в состоянии оттаять. А кто я простив этой стихии? Слабое, бесхребетное существо. — Я чем-то могу помочь?
— Да. Не смотри. Так.
Я вижу в нём сейчас два существа. Одно рвется защитить меня, и наброситься на того, кто мне причинил боль. Второе хочет саму меня разорвать. На мелкие кусочки, и сожрать ни с кем не поделившись.