– И что с ней случилось?
– Тоже исчезла. Горничная пришла убираться в тот номер, где они вместе проводили время, а там все ее вещи нетронутые, постель не заправлена, паспорт на полу валяется… Вот как она могла уехать без паспорта, денег, вещей? Кстати, паспорт первой девушки тоже нашли в ее номере.
– Вы что же, хотите сказать, что девушек мог убить ваш директор, что ли? – предположила, удивляясь услышанному, Вера.
– Я вам такого не говорила. Да и не такой он человек, чтобы убивать… Все грешат на Ларису Евгеньевну, жену его.
До Веры только тогда дошло, что действительно, зачем Саватееву-то своих любовниц убивать? Это жена его, из ревности! Вот он, мощный мотив! И, главное, трупов не нашли. Женщина Лариса Евгеньевна богатая, ювелиркой торгует, кого надо, подмазала, сама трупы спрятала, и все шито-крыто!
Катя еще что-то рассказывала, как бы зарабатывая себе побольше, но Вере уже было все равно, главный вывод она сделала, и от этого неожиданного открытия ей стало не по себе. Теперь, когда стало все предельно ясно и убийство Наташи раскрылось само собой, мысль ее полетела еще быстрее, только теперь ее занимало другое – отношения с Николаем. Вот сейчас, когда все закончится и она ему уже не будет нужна ни как компаньонка, ни как просто знакомая женщина, с которой ему было не так скучно проводить время и делить постель, что с ней будет дальше? Как ей теперь жить? Снова помириться с Сашкой, начать другую жизнь, купить нормальную квартиру, обустроить ее, встретить парня и выйти за него замуж… Какой-то безысходностью повеяло от этих мыслей, словно она уткнулась лицом в пухлую и пыльную мягкость паутины… Это был тупик. Ей не хотелось уже, чтобы расследование убийства Наташи закончилось. Пусть оно длится дни, недели, месяцы и годы, пусть даже они будут жить здесь, в этой унылой и опасной «Отраде», с Николаем, быть может, ссориться, спорить, но потом засыпать в обнимку…
Он дал горничной еще две тысячи, и та, счастливая, зажав купюры в маленькой ладошке, красной, с огрубевшей от каждодневной уборки кожей, вышла из номера.
– Вера, что с тобой? Ты чего так побледнела? Тебе плохо?
Она подняла голову, взгляды их встретились, и она почувствовала, что сейчас взорвется слезами, снова будет давиться бессмысленными и выматывающими рыданиями. Внутри ее все кричало: не бросай меня, не исчезай, разве ты не видишь, что я начала привязываться к тебе?!
– Вера, Верочка… – Он обнял ее, прижал к себе, и это было именно то, что нужно. Эти сильные и теплые руки, этот поцелуй, пусть и в макушку. – Ну что ты?
Я хочу, чтобы ты всегда был рядом, – вот о чем просил ее взгляд, молили подступившие слезы. Прочувствовал ли он это?
Хорошо Сашке, она не такая, она сильная и в мужской поддержке не нуждается. Она сама вся теплая и полна жизненных сил!
Она закрыла глаза, слезы остановились, а тепло рук Николая, она ощущала это физически, наполняло ее силой.
– Ты же все понял, да?
– Что именно? Что эти три девушки были убиты?
– И не только!
– Вера… – Он отпустил ее, отошел к окну, за которым было все солнечно, зелено, и ветер едва шевелил листву деревьев.
Вера, ставшая намного счастливее отчего-то, села в кресло.
– Саватеев мог дать им денег, чтобы они исчезли до того, как его жена предпримет что-то против них… Он же муж, он хорошо знает свою жену, понимает, на что она способна, как сознает и то, что где-то ошибся, перешел грань, засветился – и ей доложили про очередную его ночную оргию… А потому, не дожидаясь скандала и выяснения отношений, он отправлял своих девушек, одну за другой, куда-нибудь в город, к примеру, устраивал в гостиницу, чтобы потом вернуть ей паспорт, который ему, в свою очередь, за определенную мзду отдавал Беркутов. И дела-то никакого не заводили, потому что девушки были живы, понимаешь? Больше того, я тебе скажу, Саватеев мог играть на этих пропажах, как бы подозревая жену и сам устраивая ей скандалы! Возможно, по договоренности с Беркутовым, Ларису эту допрашивали! И ей приходилось оправдываться перед мужем, мол, ты что, спятил, я убила? Нет, я никого не убивала!
– Но выяснить же это проще простого – живы они или нет!
– Да, тогда, сто лет тому назад, можно было выяснить, когда все фамилии девушек, помимо того что хранились в архивах гостей «Отрады», были записаны и Беркутовым. А сейчас это невозможно. Я просто вижу, как Беркутов хохочет нам в лицо!
– Коля, но ты главного не понял. Про Наташу. Это она, Саватеева, по сговору с мужем вывезла труп Наташи из леса.
– В смысле?.. Она убила, затащила в лес, чтобы показать труп, а потом украсть его? Но зачем? Что-то я не улавливаю твою мысль. Какая-то полная бессмыслица получается!
– Нет, убила не она. Но она могла предположить, что Наташу убил по неосторожности Вадим, ее сын, хоть он и отрицал это из страха. Или же она была уверена в том, что именно его арестуют по подозрению в убийстве. А потому, чтобы оградить сына от всего этого ада, она решает спрятать труп, потому что экспертиза покажет, что перед смертью у жертвы была близость именно с Вадимом… Понимаешь, в семье была паника, все перепугались, а поскольку Вадим – единственный сын, смысл жизни, то решение надо было принимать быстро, вот мать и сделала все для того, чтобы его оставили в покое! Наверняка на тот момент, когда она вытаскивала тело Наташи из леса, у Вадима было надежное алиби. Причем, смотри, все сходится. Ольга сказала, что Саватеев настаивал на том, чтобы все трое из леса направились в столовую, оставив труп в лесу, все правильно! Отец сделал все от него зависящее, чтобы у поляны никого не было, а мать вывезла труп на своей машине. Разве кто-нибудь смог бы ее в чем-то заподозрить? Никто!
Но как проверить эту Ларису Евгеньевну? Она же, получается, неприкасаемая! Жена директора!
– Я не могу тебе вот так взять и ответить сразу. Надо подумать. Все взвесить. Но все равно, я чувствую, что мы приехали сюда не напрасно. Знаешь, мне стало даже как-то легче.
– Да? – Вера слабо улыбнулась. Ей-то казалось, что до развязки еще ой как далеко. А еще она имела самое смутное представление о том, каким образом они будут «проверять» семейство Саватеевых. Пока что они знали лишь одно – Саватеев-старший, Борис Анатольевич, до сих пор был директором дома отдыха. Возможно даже, стал его хозяином.
И, словно читая ее мысли, Николай открыл телефон и через пару минут в поисковике нашел «Отраду».
– Я как-то раньше этим не интересовался, но теперь вот прочел – это государственное учреждение, и вовсе не дом отдыха, а санаторий. Хотя все по привычке называют его домом отдыха.
– А мне сказал, что собираешься его купить… – уже совсем грустно улыбнулась Вера, вспоминая, каким образом и по какому поводу они познакомились. А что, если Николай по жизни лгун?
Ей так захотелось закурить, что она чуть не застонала в голос.
– Слушай, так курить хочется. У тебя остались сигареты?
Он курил при ней, но очень редко. Она же, чтобы не испортить впечатление о себе, при нем еще не курила.
– К сожалению, тоже закончились. Но я могу съездить в деревню и купить. Поедем?
– Нет, ты поезжай один. Купи еще шоколадку, хорошо? – Она изо всех сил старалась казаться если не веселой, то и не грустной. Мужчины не любят тоскливых девушек.
– Хорошо. Я быстро.
И он уехал.
Дождавшись у окна, когда машина исчезнет из поля зрения, Вера достала телефон и по привычке или даже из необходимости позвонила Егору.
– Гора? Привет… Извини, что долго не звонила. Просто не было возможности. Знаешь, у меня теперь новая жизнь. Я слегка оторвалась от Сашки, увлеклась одним расследованием. Но это тебе неинтересно…
– Отчего же, очень даже интересно… – услышала она в телефоне и от неожиданности и ужаса уронила его.
14. Сентябрь 2019 г.
Все Вере напоминало об отце. Большая квартира, в которой после замужества Сашки они остались вдвоем, словно продолжала жить своей жизнью, причем так, как если бы папа был еще жив и не случилось той страшной аварии, в которой он погиб. Так же на письменном столе в его кабинете стоял раскрытый ноутбук, на кожаном, цвета топленого шоколада диванчике лежала большая бархатная желтая подушка, на подоконнике цвели кудрявые фиалки, к которым отец испытывал настоящую нежность, а его место за овальным столом на кухне хоть и оставалось пустым, но Вера иногда по инерции или из огромного желания вернуть отца, словно затеяв опасную игру со своим разумом, ставила там прибор…
Так часто бывает (она узнавала об этом постепенно, читая блогеров-психологов, на которых подсела после исчезновения Егора), что именно в самую тяжелую пору, связанную с потерей близкого человека, когда в сердце образуется болезненная пустота, вдруг появляется некто, кто заполняет собой все вокруг, запечатывает раны, заставляет мир вокруг оживать, и сосуды твои наполняются здоровой свежей кровью. Быть может, этот «некто» вовсе и не такой, каким он кажется его потенциальной жертве, но она (чаще всего это, конечно же, женщина) начинает активно наделять его всеми достоинствами, необходимыми для их счастливой совместной жизни. И, что самое удивительное, она радуется всему тому, что придумала. Как поется в известном шлягере, «слепила из того, что было», ну а потом и полюбила. Но к этому выводу Вера пришла не сразу, должно было пройти очень много времени, чтобы она попробовала взглянуть на ситуацию трезво. Ну и Сашка помогла, резала правду-матку безжалостно, считая, что так Вере станет легче и она скорее избавится от своей любви к «мошеннику и аферисту» Егору. Больше того, она повела ее в театр на спектакль «Татуированная роза», где вся суть сводилась к тому, что молодая красивая вдова долго оплакивала своего мужа, пока не узнала, что он не был верен ей… И тогда наступило облегчение, и тоска ушла, уступив место другим чувствам… Во всяком случае, теперь женщине можно было начинать новую жизнь, не оглядываясь.
Умом Вера понимала, что нельзя так долго упиваться своим горем, тосковать, но стоило ей вспомнить Гору, его лицо, голос, представить его рядом с собой, живого, красивого, желанного, как смысл ее жизни без него сразу терялся.