– От Вадима?
– А от кого же еще?! Не от святого же духа!
– Но ты же и с Ваней была, до меня…
– Говорю, что от Вадима! Мне же лучше знать! Короче, когда ты уехала, со мной случилась истерика… И если бы не Ваня, не знаю, что бы я тогда с собой сделала. Короче, Ваня, как узнал, что я беременна, сделал мне предложение. Он выпил, правда, тогда, расслабился. Сказал, что устал уже выбирать, что ему уже пора определиться, что хватит уже гулять да пить, так можно вообще потеряться в этой жизни. Сказал, что я ему нравлюсь, что он и сам не знает, почему раньше не выбрал меня. Сказал, что я самая красивая и все такое… Я понимала, что он меня просто жалеет. Но разве могла я отказаться от такого предложения? Конечно, не о деревенском парне я мечтала, мне хотелось жить в городе, выйти замуж за какого-нибудь бизнесмена и все такое… Но от Ивана веяло такой мужской силой, я вот просто чувствовала, что из него выйдет толк. А что, у него семья хорошая, и парень он рукастый. К тому же, подумала я, если что не так пойдет, разведемся. Это вот честно я тебе говорю. Но разве могла я тогда представить, что влюблюсь в него по-настоящему!
– Так ты родила?
– Нет. Не выносила я ребенка. Не получилось. Думаю, Ваня в душе обрадовался, но виду не подал. Короче, зажили мы сначала с его родителями, потом сняли квартиру, ну и жили то у стариков, то в городе… Ваня много работал, а я увлеклась стихами. Записалась в литературное объединение, в конкурсах участвовала, даже первые места занимала. Ну а потом Ваня помог мне напечатать первый сборник, за свой счет… С этим сейчас легко. Только плати деньги, и книга готова! Ты, наверное, удивилась, когда услышала, что я теперь поэтесса, да? Подумала, неужели это та самая девица, которая избивала ногами Надьку в душе?
– Да ладно, забудь…
– Знаешь, а ведь Надюша эта не так проста, как могло тебе показаться. Мы с тобой ничего-то про нее не знали. А я как чувствовала, что она гнилая изнутри…
– В смысле?
– Пару лет тому назад я встретила ее на Сенном рынке, в городе. Она торговала курами. Узнала меня, сразу же полезла под прилавок за фляжкой… Она спилась, Надька!
– Жалко…
– Да нет, ты не поняла. Я презираю ее не за то, что она спилась. А за ее вранье махровое! Ты думаешь, ей тогда действительно операцию сделали? Ни фига! Вернее, нет, не так. Уф… Кажется, я тоже многовато выпила сегодня. Так вот. Наде нашей на самом деле операцию сделали, да только за год до того, как она приехала в «Отраду». И она нарочно разыграла всю эту комедию с операцией, чтобы, во-первых, обвинить меня в том, что это я ногой повредила ей что-то там, во-вторых, чтобы привлечь к себе внимание мужиков наших!
– Кабарданчика?
– Ну да! Подумай сама, разве можно было бы ей после операции спать с мужиками?
– Я тоже тогда удивилась…
– И правильно удивилась. Потому что не было, повторяю, никакой операции.
– А ты как об этом узнала?
– Знаешь, мне так любопытно стало поговорить с ней спустя столько лет, что я предложила ей пойти, посидеть куда-нибудь, потрещать… Она попросила соседку поторговать вместо нее, и мы с ней пошли в одно тихое место. Я заказала шашлык, водочки… И вот тогда она мне все рассказала. Что мечтала окрутить Кабарданчика, ну, то есть Володьку Суржина. Он же у нас парень мягкий, добрый, может, так же, как и Ваня, пожалел бы ее, жертву, так сказать… Приголубил бы ее после операции, посочувствовал ей… Словом, все к этому и шло, если бы не одно обстоятельство, которое ее, собственно говоря, и подкосило. Мать Володьки познакомила его с одной девчонкой, симпатичной, между прочим, а у ее отца много земли, ну просто очень много. Как-то по дешевке он ее купил, не знаю… А Володька всегда мечтал заделаться фермером…
– Да? Вроде бы он каменщиком был, свою строительную фирму мечтал открыть, или я что-то путаю?
– Нет, ничего ты не путаешь, они с Ваней моим и хотели вместе начинать. Все бы так и случилось, если бы Володька не женился на Маринке этой. Тесть ему здорово помог, они и кредиты хорошие выбили, и технику купили… Короче, осталась наша Надька ни с чем, вернее – ни с кем. А ведь у них, насколько ей можно верить, все было на мази, он и предложение ей сделал, и платье она себе уже купила. Да! Чуть не забыла! Помнишь Лешку Трушина?
– Это Леха который? Все пирогами нас кормил.
– Ну да! Так вот, Леха после того, как узнал, что Володька бросил Надьку, предложил ей выйти за него замуж.
– И что? Неужели отказалась?
– Да дура она, вот что я тебе скажу. Конечно, отказалась! Лешка ростом невысокий, некрасивый, чего уж там… А то, что у парня сердце доброе, так она и не заметила. Говорю же – дура! А Лешка, между прочим, у нас теперь бизнесмен, у него в городе два кафе и мясной цех. «Трушинские пельмени» – это его. Женился, у него двое детей. Володька тоже папашей стал, сначала жена ему сына родила, а потом еще двух – двойняшек.
– Да… весело у вас тут было после моего отъезда… Жизнь била прямо ключом!
– Да уж… И кто бы мог подумать, что такие страсти-мордасти будут кипеть! Я и от себя такой жгучей ревности не ожидала. Наташку терпеть не могла, но боялась… И мне почему-то всегда казалось, будто она подсмеивается надо мной, что они с Вадимом в сговоре и чуть ли не разыгрывают меня, издеваются надо мной…
– А как сейчас у тебя с Вадимом?
– Да никак. Увидимся, кивнем, типа поздороваемся, и все, каждый идет своей дорогой.
– Скажи, Таня, ты же Вадима хорошо знаешь, мог он убить Наташу? Быть может, нечаянно ударить, к примеру?
– Не знаю… Думаешь, я не задавала себе этот вопрос? Ведь ее не за что было убивать. Она – простая девушка. Разве что очень красивая. Поговаривали, что у нее… Стой, так мне Надька это и рассказала! У Наташи ребенок был, дочь, кажется. И отец этой девочки хотел ее у нее забрать. Он вроде бы богатый, нерусский… Он хотел с ней по-хорошему, но она ни в какую. Он грозил ей судом, мол, отберет, скажет, будто бы она шлюха, нигде не работает…
– Это тебе Надя рассказала? А она откуда знает?
– Говорит, Наташа как-то раз позвала ее к себе в комнату, они пили вино, и Наташа ей рассказала про дочку, про то, что ее бывший не дает ей спокойно жить. Он, кажется, мусульманин был, ему не разрешали жениться на ней, у него девушка была…
– А что, очень даже похоже на правду. Его же видели, когда он приезжал. Причем в день убийства. Может, он и убил, чтобы ребенка забрать.
– Да, это так. Но зачем ему было убивать здесь, в «Отраде»? Тем более его здесь люди видели.
– Тоже правильно. К тому же зачем ему было перевозить ее тело в лес? Этот вопрос просто мучает меня…
– В том-то и дело, что это не он.
– Но кто же тогда?
– Предполагаю, что это сделала Лариса Саватеева, мать Вадима. Думаю, Вадим приехал за Наташей в тот вечер и увидел, что она лежит мертвая на дороге. Испугался, что на него подумают, позвонил матери, все рассказал, вот она и приехала, перевезла труп в лес, чтобы мы нашли.
– Да? Но зачем такие сложности? Можно было сразу увезти и спрятать! Закопать в ста, двухстах километрах от «Отрады»!
– Знаешь, когда люди нервничают, да еще по такому серьезному поводу, сами не знают, что делают… Они растерялись, понимаешь?
– Значит, надо начинать расследование с самого начала. Допрашивать Вадима… Если бы жива была его мать…
– Она молчала бы, Вера. Вадим – ее единственный ребенок. Она его больше жизни любила. Скорее на себя вину бы взяла, только бы его не трогали…
– Танюша, вы тут не замерзли? – Показался Иван. Пьяненький, улыбающийся. – Пойдемте-ка в дом. Мы с Николаем хотим горячих щей.
Татьяна закрылась ладонями, провела ими по лицу, словно смывая с себя печаль, и тоже улыбнулась в ответ мужу.
– Пойдемте! Правда, что это я, бросила гостей, мужа… Пойдем, Верочка!
Вере не нравилось, что Татьяна зовет ее «Верочкой», словно подчеркивая свое превосходство, но уж точно не возраст. Какая она ей Верочка? Просто Вера. Хорошо еще, что не Веруней называет.
Под впечатлением от рассказа про Надю Вера за столом выпила еще одну рюмку водки. И ей сразу как-то полегчало. Потеплело на душе. Конечно, жаль, что Надя спилась. Но как же она, Вера, не увидела в ней настоящую врушку? Все принимала за чистую монету! Не разглядела человека, как сказала Таня, с гнильцой. Была бы Надя хорошим человеком, не придумывала бы историю с операцией, не отказала бы славному и доброму Лехе, глядишь, и жизнь бы свою устроила. Ростом не вышел! Неказистый! Да всем было ясно, что он за человек, добрейшей души, воспитанный, заботливый! И скромный! Вот интересно, если бы он уже тогда был владельцем кафе, отказала бы ему Надюша? Нет, конечно.
Татьяна подогрела щи, разлила по тарелкам. И даже Вера, у которой и аппетита-то не было, почувствовав аромат свежих щей, не отказалась их попробовать.
– Что ты туда добавила? Очень вкусные!
– Открою секрет – рассол от соленых огурцов! Ты еще борщ мой не пробовала! Так же делаю, там и вкус, и цвет просто шикарный… Попробуй, приготовь, как я советую.
– Обязательно.
– Да, пока не забыла… Я тебе сейчас свою книжку со стихами подарю, с автографом! Поэт я или не поэт?
Она принесла тоненькую книжицу в довольно богатой белой, тисненной золотом обложке, на которой было написано: «Татьяна Зимина. Январская грусть».
– Спасибо большое! Ты потрясающая! – И Вера прижала книжку к груди. – Обязательно почитаю.
Николай тоже расслабился и теперь с удовольствием ел хозяйские щи, забыв, вероятно, вообще обо всех своих горестях. Его словно отпустило. И Вера была рада, что он хотя бы на время почувствовал себя счастливым.
– Чаю хотите? – предложила Татьяна, убирая тарелки. – У меня и печенье есть!
Но мужчины отказались от чая, а вот Вера согласилась с удовольствием. Татьяна заварила чай, прибралась и села напротив Николая, глядя на него поплывшим взглядом.
– Послушайте, уже поздно, быть может, вам не надо возвращаться в «Отраду»? – вдруг, словно проснулся, взбодрился Иван. Взял бутылку и разлил остатки по рюмкам, себе и гостю. – Еще заплутаетесь. У нас в доме места много, можете вообще жить здесь сколько хотите!