Наташа, увидев Вадима, порозовела. Ее лицо, еще недавно грустное, повеселело.
– Привет, Вадик, проходи, – сказала она с видом хозяйки.
Не уважительно «Вадим», а по-свойски «Вадик» – вот на что обратила внимание тогда Вера. Наташа обращалась к нему так, словно они были очень близкими друзьями. Той тонкой и холодноватой стены недоверия и болезненной влюбленности, которая чувствовалась между Вадимом и напряженной, закомплексованной Татьяной, у Наташи с Саватеевым не было. Словно он был ее братом, к примеру. Или мужем, в браке с которым у них допускались свободные отношения.
– Наточка! – Вадим склонился над Наташей и поцеловал ее в щеку.
Затем обернулся к Татьяне и, глядя куда-то мимо нее, похлопал ее рукой по плечу. Таня вспыхнула и тоже уставилась куда-то в пространство, словно вошла в психологический ступор, не зная, куда ей спрятать взгляд, или вообще желая провалиться от стыда в преисподнюю. Почему он ее не поцеловал, как Наташу? Что произошло между ними в городе, и вообще, с ним ли она ездила, в чем уже начала сомневаться Вера. Если это была просто дружеская прогулка в город за покупками, то что помешало Вадиму хотя бы чмокнуть ее в щеку? А если они переспали там, в квартире Саватеевых, или в гостинице, тем более? Или если переспали, то Вадиму важно было продемонстрировать холодность к Татьяне, мол, между нами ничего, вот, все видите?!
Кабарданчик в присутствии Саватеева перестал сыпать анекдотами, Леша, задумавшись, принялся энергично чистить мандарины, заполняя все свободное пространство между тарелками и стаканами блестящей ароматной оранжевой кожурой, а Иван задымил сигаретами, он курил одну за другой. Ведь они все местные, знают друг друга давно, подумала Вера. И все трое, Кабарданчик, Леха и Иван, – друзья, а вот Саватеев в их компанию не входит. Словно он сделан из иного материала. Он другой. Крутой, богатый. Подумаешь, его отец директор дома отдыха. Никакой это не бизнес, на бабушках деньги не сделаешь, «Отрада» – государственное учреждение. Да если даже Саватеев-старший его и выкупил, то откуда там быть деньгам? Да одно только содержание всех этих корпусов стоит огромных денег! Продукты ворует? Смешно.
Это позже она узнает от Наташи, что основная добытчица в семье Саватеевых – мать Вадима, Лариса Евгеньевна, владелица нескольких ювелирных точек в городе.
– У нас тут новенькая! – Заулыбался Вадим, глядя на Веру. Она не смогла скрыть свое презрение, которое сложилось в какую-то нехорошую усмешку: не он ли, узнав от своего отца про семью Тихих, разболтал всем про Веру, что она прячется здесь?! Да он наверняка сто раз видел ее на территории «Отрады», а теперь делает вид, что она «новенькая». Хотя, может, знал, но не видел? Где он мог ее видеть? Вряд ли он ходит в столовую, разве что увидеться с кем-то, но уж точно не для того, чтобы поесть. Если бы он хотя бы раз появился во время завтрака, обеда или ужина в столовой, Вера бы точно его увидела и запомнила.
– Как зовут? – Теперь он подошел к ней, присел рядом на корточки. От него пахло свежей выпивкой и мандаринами.
– Вера, – ответила она, чтобы он просто отстал.
– Вадим. – Он протянул ей свою руку. Пальцы длинные, красивые, отметила она, давая ему для пожатия свою лапку.
Она почувствовала, как в эту минуту рука Ивана крепко обхватила ее за талию. Она усмехнулась: типа, моя!
Но Вадим, познакомившись с Верой, сразу же и забыл про нее. Сделал знак Наташе, она кивнула головой, поднялась, легко набросила на плечи тяжелую на вид черную мутоновую шубу и, помахав компании ручкой, удалилась в обнимку с Саватеевым.
И тут, к удивлению всех присутствующих, Иван приподнялся, схватил бутылку водки и плеснул в стакан Татьяны.
– Танюха, да забудь ты его! Вот, выпей! Полегчает.
У Веры от такого дерзкого жеста приятеля округлились глаза, и в то же самое время она вдруг поняла, что Иван, на которого ей сейчас следовало бы разозлиться, наоборот, вызвал в ней чувство восхищения: какой же он потрясающе добрый и душевный парень! Может, правда, отпустить его, вернуть Татьяне?
После ухода Наташи с Саватеевым вечер как-то сломался. Татьяна, пьяненькая, ушла спать. Леше позвонила мама, сказала, что корова начала телиться, чтобы он поскорее возвращался домой, ветеринар уже в дороге. Надя с Кабарданчиком (который как-то притих, словно позабыл разом все свои коронные анекдоты) тоже сразу ушли, скорее всего, к нему домой. Вера с Иваном прибрались в комнате, выбросили грязную газету, служившую скатертью, и вышли прогуляться на улицу. Глотнув морозного сладкого воздуха, Иван задрал голову к небу и восхищенно произнес:
– Блин… Красота-то какая! Смотри сколько звезд! Знаешь, когда я смотрю на них, то понимаю, что мы точно не одни во Вселенной. Есть кто-то там, наверху, кто все это замутил, придумал, я имею в виду людей, наш мозг…
– Какой ты смешной, – зачем-то сказала Вера, хотя на самом деле ей было приятно открывать в своем приятеле что-то новое, он уже не казался ей простым деревенским парнем-механизатором, только и умеющим, что управляться с комбайном да развлекаться с отдыхающими «Отрады».
О том, что Ваня комбайнер, она узнала случайно, во время разговоров за столом, и поняла, что он как бы даже стесняется этого. А вот Кабарданчик, он же Володя, напротив, гордился тем, что он каменщик, у которого самая лучшая анкерная кладка кирпича в округе, и его по весне будут просто «рвать на части».
Леха, как поняла Вера, помогает матери в маленьком придорожном кафе, что на развилке, привозит продукты из города, ведет бухгалтерию.
Все нормальные работящие парни. За исключением Вадима, который вроде бы учится в университете, но, по слухам, появляется там лишь во время сессий, чтобы забрать свою зачетку уже с готовыми оценками, оплаченными матерью. Хотя все это может быть ложью, выдуманной завистниками, которых у Саватеева-младшего немало.
По большому счету Вере было глубоко наплевать на Саватеева, да и остальные ее не особенно-то и интересовали, даже Иван. Еще буквально несколько дней, и она, вернувшись домой, забудет о них, словно никого и не было, как и этого вынужденного затворничества. Но и не думать о них, о том, что они за люди, она тоже не могла. Особенно интересны ей были, конечно, девушки. Такие разные, но желающие только одного: быть любимыми. Каждой, даже примитивной и скромной в своих желаниях толстушке Наде, хотелось романтики, любви, верности, обожания. И возвращаясь со свидания с Володей, рассказывая перед сном Вере какие-то подробности, фразы, произнесенные парнем, она раздувала их в своей фантазии до такой степени, что получалось, будто он страстно влюблен в нее и уже в скором времени сделает ей предложение руки и сердца. Хотя на самом деле все было, конечно же, не так. Просто пел Кабарданчик ей в уши сладкие песенки, чтобы в очередной раз уложить в койку. «Какие у тебя красивые волосы, Надюха!», «Вот погоди немного, встану на ноги, и увидишь, как развернусь, свою строительную фирму открою…», «Сколько я хотел бы иметь детей? Ну, двух, трех…»… Вот таких, ни к чему не обязывающих простых мужских фраз было произнесено довольно много, и в каждой, выученной наизусть, Надя видела свое присутствие. Ну да, конечно, это она, уже будучи его женой («иначе он не называл бы меня вот так запросто, как близкого человека, Надюхой!»), увидит, как он развернется, и детей рожать ему будет тоже она. Бедная-бедная Надюха, маленькая некрасивая девушка, мечтающая о счастье и растрачивающая себя на пустые связи! Уж лучше бы она, как Наташа, развлекалась, понимая, что ничего серьезного у нее здесь, в «Отраде», не завяжется, ведь местные парни видят в отдыхающих девушках просто сексуальные объекты, не больше. Тогда при расставании и разочарования не наступит, и той горечи, вкус которой знают все брошенные женщины, она не почувствует.
– Ну что, девочка моя, пошли и мы на боковую, – сказал Ваня, кивая головой на окна комнаты, в которой они провели прошлую ночь. Получалось, что, прогуливаясь по расчищенным от снега дорожкам вдоль высоких сугробов, Иван специально привел ее к этим окнам.
Веру эта фраза, особенно «на боковую», покоробила. Нет, сегодня ничего не будет. Настроение не то. Боковая. Пошлость какая. Словно они супруги, которые прожили вместе полвека и теперь, погуляв перед сном, отправляются спать «на боковую»!
– Ваня, нет, – сказала она четко.
– В смысле? Почему? – Он был очень удивлен.
– Просто нет, и все.
– Чего ты ломаешься-то? Вчера вроде все нормально было, тебе понравилось, а теперь-то что? Или на Саватеева глаз положила?
Вера, ошарашенная такими словами, молча выдернула свою ладонь из руки Ивана и побежала к крыльцу. Была глубокая ночь, все окна остальных корпусов, где обитали пенсионеры, уже давно погасли. Не горело окно и Вериной комнаты. Значит, Нади еще нет. Татьяна тоже давно спала, Наташа еще не вернулась, иначе они с Ваней встретили бы ее или, во всяком случае, заметили.
Иван не побежал за ней, выругался вроде, она не расслышала слов, и быстрым шагом пошел в сторону леса, вдоль которого пролегала дорога, ведущая в Докторовку. Обиделся, подумаешь! Ну и пусть! Зато она сегодня выспится, чистая, спокойная, а не как вчера – вспотела с Ваней, устала, да и на нервах была вся, плюс алкоголь…
Вера вернулась в свою комнату, переоделась в халат, взяла необходимые принадлежности и отправилась в душевую. Там умылась, почистила зубы и вернулась к себе. Надела пижаму, выключила свет и легла. В комнате от лунного света, льющегося через единственное, но большое окно, все было голубым – стены, кресла, шкаф, Надина аккуратно застеленная кровать. Вера заставляла себя не думать об Иване, о том, будут ли они встречаться и дальше или же сегодня они как бы и расстались. Ей очень хотелось услышать отца, но прошли сутки, а он так и не позвонил. Значит, занят или просто не может.
Она задремала, когда услышала, как в комнату кто-то вошел. Не открывая глаз, она спросила:
– Это ты, Надя?
К ней на кровать кто-то подсел. Точно не Надя. Она бы себе этого не позволила. Вера, моментально проснувшись и открыв глаза, увидела темный силуэт совсем близко от себя, и от страха у нее волосы на голове зашевелились.