ру месяцев. В остальное время он либо работал, не замечая меня; либо запирался в своем кабинете, где засыпал на кипах бумаг; либо приходил в мою комнату, пока сплю, и долго просил прощения, считая, что я уже вижу десятый сон.
Но нет. Я все прекрасно слышал. Я слышал каждое его слово, и чаще всего это было беспрерывное «прости».
Иногда к нему еще добавлялось: «Я не знаю, как с этим бороться».
- Ты что, боишься меня? Трус, – выплюнул он, и я поднял взгляд на его искаженное уродством лицо, несмотря на идеальные черты. На шее отца были отметины, как будто его кто-то царапал. На щеках порезы от ножа, но уже зажившие. Я сам видел, как он это делает с собой. И не раз задавался вопросом: «почему?».
- Я не трус. – Мой голос напомнил мне девчачий, потому что я действительно его боялся. Я вдруг представлял, что он снова отнесет меня в ванную, и меня передернуло от воспоминаний о жгучем кипятке.
- Мы сейчас это проверим. – Тут он злорадно рассмеялся и, засунув два пальца в рот, засвистел. В ответ на его призыв я услышал веселый лай и легкое перебирание лапками по паркету. Это был наш пес Дрейк - черная бойцовая собака породы Кане-Корсо, которую я очень любил. Но так же я знал, что в природе этого вида собак заложено быть довольно агрессивными и злыми.
И Дрейк был таким – каждого нового гостя он встречал гневным лаем и оскалом огромных и острых зубов. Поначалу его все очень сильно боялись, но потом, когда я или отец объясняли Дрейку, что это «наши», он успокаивался. Отца он слушался больше чем меня, наверное, потому, что тот, в свое время, проводил с ним очень много тренировок. Это был настоящий, натренированный пес, который, при желании, мог растерзать по приказу. Или наоборот – стать ищейкой и, к примеру, помогать полиции. Он знал сотни команд, и, если честно, был моим единственным другом после трех созданий в моей коллекции. Но сейчас Дрейк был настроен весьма недружелюбно, и я заметил какие-то изменения во взгляде пса – обычно он никогда не скалился на меня таким образом.
- Где мои деньги, поддонок? – вдруг спросил отец, как ни в чем не бывало. Я уставился на него, совершенно ничего не понимая. Но по его взгляду я разобрал то, что он опять не видит то, что я – всего лишь его сын. – В последний раз спрашиваю: ГДЕ. МОИ. ДЕНЬГИ?
- Пап… Это я, Коул, – просто сказал я, еще больше вбиваясь в стену, будучи раздавленным под его серым взглядом. Нет… Сейчас это были не серые глаза. Это были черные раскрытые зрачки и налитые кровью белки – явные признаки того, что отец давно не пил лекарства.
- Не отнекивайся, ублюдок. Я знаю, что ты украл у меня миллионы долларов. И ты поплатишься за это. – Он злорадно расхохотался, при этом схватив Дрейка за ошейник. Пес сначала жалобно заскулил, а затем вновь оскалился подобая самому Дьяволу. – Мой гончий быстро вставит тебе мозги на место, и ты вернешь мне мои деньги, ничтожество.
- Что? П-п-пап… П-пап… Не надо, – прохрипел я, увидев, как он раззадоривает Дрейка – бьет его по морде, голове и зубам, тянет ошейник, перекрывая Дрейку воздух. Я знал, для чего он это делает – чтобы разозлить бедного пса еще больше. Чтобы у него была причина накинуться на второго хозяина в случае приказа.
- Ты их вернешь? Прямо сейчас!
- У меня нет никаких денег! НЕТУ! – заорал я, прерываемый диким ревом Дрейка. Он зашевелил лапами на одном месте, словно бык, готовый броситься на своего матадора.
- Дрейк, взять его! – скомандовал отец и отпустил пса на волю, выпуская шипованный ошейник из его рук.
В следующую секунду я почувствовал дикую боль, от которой, чуть было, не потерял сознание. Пес набросился на меня, как на свежий кусок шницеля, кусая меня прямо в кожу под губой.
Я уперся руками в его шерсть и попытался не переходить на крик:
- Дрейк, не надо. Дрейк, это я, Коул… Дрейк, перестань! – просил я, пока озлобленный пес царапал меня лапами и толкал в стену. На подбородке растеклось такое количество крови, что я даже не желала это увидеть. Я просто знал, что моя рана растерзана, но виноват в этом не Дрейк.
Собрав всю свою силу воли в кулак и усмирив мыслями боль, схватил пса за ошейник и, посмотрев ему прямо в глаза, прошипел:
- Хватит.
Пес заскулил, убирая свой дикий оскал, и взгляд его прояснился: его зубы были в крови, глаза темные, как самая страшная часть ночи. Все это сопровождалось хлопками в ладоши и душераздирающим смехом моего отца.
Я повернул голову в сторону банки с бабочкой – она была по-прежнему красива. Ее крылья завораживали мой взгляд до тех пор, пока я не увидел свое отражение. Я и так не был симпатичным мальчиком, а теперь ко всему прочему добавился огромный, истекающий кровью шрам. Я никогда не видел ничего более уродливого, не считая разъяренного взгляда своего отца.
Флешбэк.
POV Ребекка
- Я давала тебе право говорить со мной? – грубо выплевываю я, приподнимая подбородок. Плечи Мэлани Блэк, которая все еще сидит передо мной, сотрясаются от слез.
- Но ты сама ко мне первая обратилась, – оправдывается она, но затем со злостью добавляет. – Поганая ты стерва, Картер. Ты мне не нравишься.
Я знаю, что в школе меня ненавидит все, кроме большей части людей, которые только и умеют, что подлизываться. Поэтому я даже иногда уважаю такие смелые выпады в мою сторону. И, тем не менее, этой девчонке стоит быть помягче в своих выражениях.
- Ну, – утвердительно киваю головой, понимая, что кем бы мы ни являлись на самом деле, сейчас – обе валяемся на полу: отчаянные, брошенные и одинокие. – Я такая, потому что не хочу, чтобы такие молокососы, как твой парень, вытирали об меня ноги.
Мэлани даже приоткрыла рот, заслушавшись меня.
- Ты для него просто вещь, просто никчемная тряпка, потому что ты сама так позволила с собой обращаться, не правда ли? Добровольно. – Начинаю давить на нее, чувствуя, как кровь в моих венах закипает. Иногда люблю перегибать палку – двадцать четыре часа в сутки я должна поддерживать свой авторитет и каждый раз видеть в глазах других то, что меня уважают.
Уважают за то, что я не размазня.
Ненавидят за то, что я долбанная мразь.
Ну и что? Зато никто из них не может меня задеть по-настоящему. Никто, кроме родителей.
- Но… - Мэл хотела что-то сказать, но осеклась, тяжело вздохнув. – Ты права, Картер. Так и есть. Не знаю, что со мной происходило рядом с ним. Обычно я не такая. Но ему, казалось бы, все готова отдать…
- Отдать какому-то жалкому существу все? – Я усмехнулась, поразившись тому, как такое вообще приходит в голову. – Единственный человек, которому ты можешь довериться и отдать все – это ты сама.
- Тебе легко говорить. Ты никогда не любила, – отрезала Мэлани, вытирая с щек потекший макияж. – И тебя никто никогда не лю-бил.
Последние слова она произнесла, с каким-то диким удовольствием, которое отразилось на радужке ее глаз. Небрежно брошенная фраза, словно тонкая игла, пронзила мое сердце, пробивая его стальную броню.
- Любви нет – это всего лишь секс. Дружбы тоже нет – взаимный кратковременный интерес, не более того. – Я сильнее сжала в руках пузырек с таблетками, с каждой своей мыслью желая проглотить хоть одну. Или все залпом.
Мэлани посмотрела на меня долгим внимательным взглядом, и я прекрасно понимала, что мне удалось произвести на нее впечатление.
На самом деле я не считала так. Где-то в глубине своей души, я верила в настоящую и искреннюю любовь, просто знала, что она бывает безумно редко и уж точно не случится со мной. Не случится – потому что я не готова отдавать себя, не требуя ничего взамен.
Только на таких условиях, любовь, в моем понимании, считалась бы настоящей и волшебной. И к тому же, все-таки, несуществующей.
- Как же курить охота, – просто говорит девушка, устав со мной препираться. Мы сидели на полу так, словно были лучшими подружками, которых только что бросили их парни. – Сигаретки не найдется?
- Нет. – Я раскрываю ладонь и приоткрываю пузырек с таблетками, что оставил мне Трей. Они маленькие, розовые и гладкие. – Только это.
- Да ладно. – Ее лицо вытягивается, и она морщиться, глядя на меня в упор.
Я не думаю.
Я просто открываю рот и смело проглатываю целую таблетку, после которой остается сухость во рту и дурной привкус. Почти мгновенно хочется выпить несколько литров воды, лишь бы перебить это чувство и успокоить махом подскочивший пульс.
- Хочешь? – закатывая глаза, спрашиваю. Я пока не чувствую никакого кайфа, но мне не хочется делать это одной. Мне необходима компания, и я хочу, чтобы Мэлани тоже решилась это попробовать.
Мы же просто попробуем и все. В этом нет ничего страшного. В нашем возрасте все это делают, а кто и того хуже. Это всего лишь экстази - я знаю, я читала, что от него не бывает ничего плохого. Просто будет немножко весело.
- Просто будет немножко весело, – подтверждаю вслух я и трясу пузырьком перед ее глазами. – Хочешь?
Мэлани сначала смотрит на меня неуверенно, с опаской. Но, помолчав с полминуты, яростно выпаливает:
- Давай. Мне нужна смелость, перед тем как я пойду и расцарапаю лицо той сучке, с которой он переспал. – Она протягивает руку, и я вкладываю в ее ладонь розовую таблетку.
- Ты должна пойти и сделать это с ним. Та несчастная ни в чем не виновата. Она такая же глупая, как и ты. – Мне вдруг хочется встать и побежать. Пойти спуститься вниз, потанцевать вместе со всеми. Я буквально чувствую, как собственные удары сердца оглушают меня.