***
После разговора с братом, я еще долго не могла уснуть. Зевс устал от того, что я все время ворочаюсь, и даже сам вышел из комнаты, что случалось довольно редко.
Мне было стыдно за то, что я все рассказала брату. Так непривычно было быть балаболкой – я совершенно не могла открываться перед людьми.
Неудивительно, что Коул, просто наблюдая за мной, знал больше других людей: сама бы я не стала ничего о себе рассказывать.
Может, потому что похвастаться было особо нечем.
Одев впервые за полгода джинсы, и рубашку Коула, я поехала к дамбе. С места, где все началось. Где наши игры были еще только впереди.
А сейчас они закончены.
Никаких стонов. Никаких криков. Ни единого касания. Ни-че-го.
Никакого Коула – лишь я одна, наедине со своей гордыней и принципами.
Ведь я могла бы попробовать сделать все по-другому. Придти к нему, поговорить. Сказать, что у меня есть к нему чувства, и это что – то большее, чем просто физическое влечение.
Это называется желание быть рядом.
Черт, ну почему именно он, именно сейчас…?
Он что-то сдвинул во мне, измучил мое сердце, вскрыл мои вены, заставил заплакать, по-настоящему заплакать, впервые за многие годы.
Я ненавидела не его, а за то, кем я чувствовала себя рядом с ним.
За то, что в нем я видела свое отражение.
Я часто называла его демоном в своих мыслях, совершенно не обращая внимания на то, что этот демон сидел во мне.
Я подошла к дамбе уже в третьем часу ночи – она освещалась. Маленькие огоньки горели по всей длине плотины, и посмотрела вниз – туда, где по каменным плитам стекали тонны воды, собираясь в пену.
Иногда кажется, что прыжок – лучшее лекарство от всех проблем. Но на самом деле это иллюзия.
Сильные люди не прыгают с дамбы. Я была слабой, когда стояла на краю, и хотела спрыгнуть.
Теперь же я стою совершенно спокойно, и слушаю шум воды, перекликающийся с песней Breath No More – Evanescence в моих наушниках.
Я жила без чувств, оборонялась от всех непробиваемой стеной, которая несла мне только саморазрушение.
Теперь же я хотела созерцать. Я хотела видеть. Дальше, больше, и глубже.
Я хотела узнать Коула, и узнать то, каким он был на самом деле.
Жестоким дьяволом, который занимался контрабандой наркотиков?
Или прекрасным мужчиной, который мог протянуть мне руку помощи, в те моменты, когда это было необходимо?
Или он был тем и другим?
Я легла на грунтовую дорогу рядом с дамбой, и закрыла глаза, положив руку на живот.
Легкий ветерок касался моих щек, и изредка поднимал волосы в воздух.
- Ты укала мою рубашку, – сквозь зубы процедил Коул, и я резко высунула наушники, чувствуя как подскочил пульс. Повернувшись на голос, я увидела, что он лежит рядом.
Его бровь была приподнята, а губы, замерли в привычно – настороженном выражении лица.
Коул внимательно рассматривал меня, так, будто при последней нашей встрече, он не пообещал разбить мне сердце.
- Что ты здесь делаешь? – лениво поинтересовалась я, в то время как он высунул наушник из моего уха, и вставил его в свое.
- Мне не спалось. Все думал о суке, что вскружила мою ненормальную голову.
Ненормальную.
Коул не вязался у меня с образом психа в смирительной рубашке. Только с психом с ремнем в руках, вечно требующим секса.
- Если ты пришел поведать мне о том, какая я, можешь проваливать. – Я уставилась вверх, глядя на звезды. Коул долго молчал, но после законченной песни, я прислушалась к его неровному дыханию.
- Ты отвратительная, Ребекка, – наконец произнес он, пронзая меня серым холодным, как лед, взглядом. – Я наблюдал за тобой все эти годы – случай на вечеринке был лишь началом твоего перфоманса. Я видел, как ты прыгала из койки в койку, что не очень хорошо для девушки. Видел, как ты издевалась над первокурсниками, так же, как надо мной и над многими другими в школе. На голове ты носила корону, которую мне, уж прости, пришлось с тебя снять.
Но знаешь…мне абсолютно плевать на все это. Несмотря на это, меня к тебя тянет, черт возьми. И это самое ужасное чувство на свете.
- Это предложение руки и сердца? – шутливо выдыхаю я, вызывая в нем легкую, недобрую усмешку.
- Ты же знаешь, что это не про нас. Мы никогда не будем этими милыми парами, которые собираются по вечерам перед сериалами, и едят вместе. Строят планы на будущее, да?
Мы будем жить моментом. И делать то, что мы хотим. Здесь и сейчас.
- Я ненавижу тебя, Стоунэм. – Я чувствую, как его крепкая мужская ладонь, накрывает мою, и сжимает в своей.
- Взаимно, Картер. Ты достаточна, плоха, чтобы я тебя тоже ненавидел. Такую, какая ты есть.
- Коул, я… - столько слов так и просятся выйти наружу – но Коул, прикладывает к моим губам палец, заставляя замолчать.
«Жить моментом» - сказал Коул.
В глубине души, я понимаю, что он имеет в виду. Не думать о будущем, не думать о том, что скажут другие – жить для себя, а не для того, чтобы кому – то понравиться.
Человек, которому я действительно буду нужна, закроет глаза, на все мои грехи и поступки. Он просто не сможет иначе.
В какой – то мере, эти чувства граничат с болезнью, бессонницей и одержимостью.
И этим они прекрасны, какими бы разрушающими они не были
Коул не смотрит в будущее, и сейчас, я просто лежу с ним, прямо здесь, на грунтовой дороге, и смотрю в небо, испытывая неимоверное вдохновение и счастья
Я хочу запомнить этот момент, и не знаю, что будет завтра. А вы?