Странный он все же, этот Мерфи. И, кстати, черт бы его побрал, что он имел в виду последней фразой? И насколько вообще к Мерфи подходит выражение «черт бы его побрал»? Думается, тут какое-то противоречие заложено.
Днем, накануне Нового года, позвонила Тара и сказала, что приглашает нас, меня и Тайлера с Дианой, на самую крутую вечеринку в городе. У нас были другие планы, но она не хотела ничего слушать и затребовала нас. Я, в свою очередь, прокляла ее, как только могла, потому что ни подходящего платья, ни времени на подготовку уже практически не было. Она извинилась, но убедила меня в том, что еще до полуночи все напьются так, что всем будет все равно, кто во что одет. Чтобы загладить вину, она пообещала прислать за мной лимузин.
И вот вместо того, чтобы планировать, какую майку я сегодня забрызгаю шампанским в одном из баров в центре, я роюсь в своем шкафу, который скорее похож на склад забытых вещей, и пытаюсь найти более-менее приличное платье. Мне бы сейчас не помешала фея-крестная, которая по взмаху волшебной палочки одела бы меня и накрасила как принцессу. Хотя что-то мне подсказывает, моя крестная прилетела бы уже навеселе и сказала, что в джинсах, домашних тапочках и свитере в крупную вязку я буду суперсексуальна. Тара, чтоб тебе сегодня попался парень с маленьким членом!
Так, а что это у нас? Ну-ка посмотрим. Да, то, что нужно! Из самого угла антресоли я достаю в меру короткое красное платье с косым разрезом на двух тоненьких бретельках. Не уверена, что это за материал, но что-то ближе к шелку. Если мне не изменяет память, оно у меня где-то со студенческих лет. Боже, даже если я в него влезу, то буду сегодня в каком-то старье. Похоже, я слишком давно уже не была на подобных вечеринках, надеть совершенно нечего.
Похоже, фея-крестная у меня все же есть, потому что в платье я с легкостью залезла, и более того, смотрится оно просто обалденно. Как ни крути, но стоит твоей груди чуть вырасти, вещи начинают смотреться абсолютно по-другому. Сумочка? Туфли? Определенно Prada и, соответственно, Jimmy Choo. Туфли матово-черные со вставкой из змеиной кожи, а сумочка… хотя скорее это клатч, белая. Бюстгальтер отставить, а трусы не помешают. С украшениями вот беда. Так вышло, что я абсолютно хладнокровна к этим мертвым металлам бешеной стоимости, добытым на другой стороне земли. Они мне никогда не нравились.
Я уже думаю просто оставить все как есть, но неожиданно вспоминаю о своем трофее. Поднимаюсь на цыпочках и с верхней полки шкафа достаю тот самый белоснежный шарфик, который я забрала из поместья миссис Стэнтон. Он по-прежнему невинно чистый, белый и такой красивый, что я смотрю на него с минуту и не могу оторвать взгляд. И когда я его завязываю вокруг шеи и смотрюсь в зеркало во весь рост, то понимаю, что вид у меня необычный, но определенно триумфальный. Да, зайка, ты просто огонь.
На всякий случай делаю фото в зеркале и отправляю Таре со словами: «Надеюсь, меня не вышвырнут оттуда в таком виде?» Когда получаю ответ от нее, что я определенно сегодня кого-нибудь завалю, радостно хлопаю в ладошки, снимаю с себя весь наряд и убегаю в ванну. Там я всего лишь пятнадцать минут думаю о том, как люди догадались курить табак и почему из него не делают чай, десять минут мою свою пышную копну волос, пять уходит на эпиляцию всего, до чего могу дотянуться, и еще пять я просто стою под напором воды, потому что мне холодно выйти из душа.
Высушив волосы, наношу макияж, как могу (не клоунский, и на том спасибо), делаю себе простенькую, но подходящую к общему стилю укладку на один бок, оставшись удовлетворенной своим внешним видом, снова надеваю платье. Встаю перед зеркалом, уже полностью собранная, в ожидании машины, и как последний штрих повязываю на себя шарф, раньше принадлежавший злой и чопорной женщине, говорю своему отражению:
– Мисс Стэнтон, мы с вами отправляемся на весьма недурную вечеринку. Надеюсь, вы не против.
Проторчав больше часа в пробке, добираясь до отеля «Хилтон», я заранее поздравила брата, Энн и еще пару знакомых с наступающим Новым годом, пожелав им выдержать еще один год. Брат пожелал мне, чтобы я не растолстела. Милашка, как всегда. Водитель был добр и разрешил мне покурить. Хотя я могла бы спокойно выйти из машины, выкурить сигарету и сесть в нее обратно. Ибо временами поток машин просто стоял на месте. Всеобщее сумасшествие на улицах превратило этот город в какой-то парк аттракционов. А постоянная спешка пешеходов и машин зашкаливала.
Наконец я добрался до отеля. Швейцар помог мне выйти из машины. Это было неожиданно. На долю секунды почувствовать себя особо важной шишкой, не являясь при этом таковой, чертовски приятно, скажу я вам. Пока я шла по красной ковровой дорожке, ведущей к входу в отель, меня даже пару раз ослепили вспышками камер папарацци, что охотились за знаменитостями. Но они же и опустили меня с небес на землю, когда один из них сказал:
– Отбой, парни. Она никто.
Тебе очень повезло, парень, что я опаздываю и у меня хорошее настроение. Иначе я запомнила бы тебя, пришла к тебе домой и зарубила топором для мяса, наблюдая, как твоя никчемная жизнь покидает тебя. И ты сам бы оказался после этого никем. Кстати, а как бы я получилась на его фото, если в камерах меня не узнать?
На входе в зал, где проходила вечеринка, хостес спросили мое имя и, убедившись, что я есть в списке, пропустили меня. Как только огромные двери до самого потолка открылись, я тут же поняла, что сегодняшняя ночь обязательно удастся. С потолка мерцающие прожекторы освещали уже разгорячившуюся и танцующую толпу. Сколько их тут было – неизвестно, но они словно одно большое и пульсирующее сердце прыгали, танцевали, наклонялись друг к другу, что-то говоря на ухо, чокались бокалами и обнимались. Я молила бога и Тару, чтобы это не была чопорная вечеринка с симфоническим оркестром и белыми скатертями, с многочасовыми обсуждениями, достаточно ли комфортная температура в помещении. И мои молитвы были услышаны. Пройдя всего лишь каких-то пару метров и успев лишь схватить бокал с коктейлем с подноса, который держала девочка в форме Playboy, кто-то схватил меня за плечо и развернул к себе.
– Ну где тебя носило! – воскликнула Тара.
– А-а-а! – закричала я. – Тут так круто! Чертова пробка.
– Чего? – она не расслышала меня.
– В пробке. Там дурдом. Ты на вертолете, что ли, прилетела?
– Нет. Я тут с середины дня. Ты думаешь, не помогай я организовать эту вечеринку, получила бы на нее столько пригласительных?
– Не знаю. Может, ты волшебница. Тут очень круто, – я отпиваю коктейль. Что-то с джином. Значит, судьба моя на сегодня предрешена.
– Еще как. Ты подожди полуночи. Как тебе люди?
– Люди? – я обвожу взглядом толпу и подмечаю, что одеты они великолепно, на их лицах сплошные улыбки, и не суть, что улыбки эти либо фальшивые, либо пьяные, но все просто красавцы и красавицы. – Не знаю, вроде симпатичные. Словно встреча выпускников модельного агентства.
– Ну, часть из них действительно модели. Нанятые. Чтобы сделать фотографии и общую картинку красивой. А остальные, те, которые ближе к вип-зоне или в ней самой, люди, которые имеют Чикаго. Причем во всех смыслах.
– То есть эти веселые танцующие молодые люди, словно с обложек журналов, вроде как рекламная вывеска? – спрашиваю я.
– Во-первых, они не словно, они и правда с обложек журналов. Во-вторых, они не то чтобы рекламная вывеска, хотя доля правды в этом есть, они вкусная приманка. Это как вкусная еда. Вначале ты смотришь на нее. Она должна быть аппетитной. Затем ты нюхаешь, это сейчас ты увидишь чуть дальше, там посередине установлена сцена, где все шоу. А затем ты вкушаешь. Это общее ассорти. Бон аппетит! Рецепт поистине классной вечеринки.
– Дамы и господа! – я указываю руками на подругу. – Тара Стивенс, ваш легендарный шеф-повар высококлассных вечеринок.
– Прошу к столу, – говорит она мне и проводит через толпу в середину зала.
Мы проходим к сцене, и я ловлю себя на мысли, что словно в таком причудливом салате нахожусь. Из моделей, актеров, богачей, тусовщиков, ходулистов, официантов, промоутеров, темных лошадок и тех, чьи лица не запоминаешь. Вот только интересно, а какой я ингредиент? Конечно, хотелось бы считать себя эдакой изюминкой, которая придает блюду особенность, но, боюсь, каждый из этих людей считает так же. Так что пусть я лучше буду вилкой. Которая это все съест. Кушать кстати, очень хочется.
– Тара, – я дергаю подругу за руку.
– Чего?
– Слушай, а тут есть что-нибудь из еды? Кроме оливок для мартини.
– Да. Есть. Например, вот эта задница, напоминающая мне хороший кусок бифштекса, – произносит она, указывая на задницу парня в костюме.
– Чтобы съесть такую задницу, мне нужна энергия, – говорю я. – А без энергии я такое не осилю.
– Ладно, сейчас все устрою.
Даже с ростом Тары проскальзывать через толпу было достаточно непросто. Зато было время посмотреть на людей и, что я еще больше люблю, услышать обрывки разговоров. В основном они были ни о чем, так как все были уже достаточно пьяны. Но иногда попадались интересные фразы.
– Я не знаю, какие у тебя планы! Не надо меня во всем обвинять, – говорит миловидная девушка, неизвестному собеседнику по мобильному.
– Ты же видишь, они все ненормальные. Они еще более ненормальные, чем психи в психушке, – произносит парень, одетый в розовый пиджак.
– Я хочу искупаться. Тут есть бассейн? – я даже не успеваю рассмотреть того, кто это сказал.
– Мне сказали, что сегодня будет выступать Лана Дель Рей.
– Нет, я, черт возьми, не хочу от тебя детей! Я вообще не хочу детей! – вскрикнул мужчина с седой бородой, обращаясь, как мне показалось сразу к двум девушкам.
Наконец, когда мы подошли к VIP-зоне, огороженной красными бархатными лентами, где у каждого круглого стола, что находился на возвышенности, стояли охранник и официант, Тара привлекла на себя внимание одного из организаторов вечеринки.
– Как у нас дела, Сара?