– Не знаю. Но при случае обязательно спрошу, – хоть это было несильно глубоко, но зато смешно. Черт, он мне правда нравится. – И часто ты думаешь о гениталиях других парней?
– Только на свиданиях с девушками, – говорит Бен и подмигивает. – Ким, вот скажи, а ты счастлива?
– Хватит! – я долго держалась, но надоело.
– Что хватит? – спросил Бен в недоумении.
– Бен, ну серьезно. Я понимаю, что ты привык к бесконечным моделькам, которые млели только от того, что ты обратил на них внимание. Или, наоборот, привык поражать и производить впечатление на неприступных женщин, к которым, я уверена, у тебя слабость. Просто этими своими дежурными фразочками ты мог их легко затащить в постель. Полагаю, что особо легкой добычей для тебя являются замужние, которым их мужья давно перестали уделять хоть какое-то внимание. И тут появляешься ты, притворяясь, что тебе есть дело до этой убогой, ну, кроме того как просто затащить ее в постель со всеми своими «A ты счастлива?», «А ты никогда не хотела бы бросить все и отправиться в путешествие?», «А не пора бы ТЕБЕ плюнуть на все и начать жить для СЕБЯ?». И, наконец, пожалуй, моя самая любимая из всех, апофеозная, заставляющая течь всех богом забытых барышень: «Ты очень похожа на ту актрису»… Ну и так далее, и тому подобное… прости, красавчик, но мне это все дерьмо неинтересно. Еще раз тебе повторю, на меня не надо производить впечатление. Я и сама все вижу. Просто будь таким, какой ты есть. Расслабься.
– В точку! – сказал он. – Всегда срабатывает.
– Просто говорю, что думаю. Я именно такая, я никогда не притворяюсь.
– И что? От этого же ты себе кажешься лучше. Так? Значит, ты выпендриваешься, – сказал Бен.
– Нет, просто я расслаблена и получаю удовольствие. А не ловлю себя на мысли, что бы мне такого умного сказать и чем тебя впечатлить.
– О’кей. Но это происходит бессознательно. Часть меня, которая не поддается моему контролю. То, над чем у меня нет власти. Тебе не понять.
– Серьезно? – да, милый Бен, ты бы сильно удивился, узнав то, над чем я не имею контроля.
– Да. Хоть ты и расслаблена, но организованна. И все же я не очень уверен, что ты открыта.
– Да спрашивай что угодно, – сказала я и откинулась на стуле.
– Хорошо. Как ты сломала ногу тому верзиле? Ну, в переулке.
– Я не ломала, – и все же мы коснулись этой темы. – Может, он сам, может, еще как-то.
– Она была раздроблена, как мне сказали. Это мне обошлось, кстати, в кругленькую сумму.
– И? – не понимаю, о чем он.
– Просто если это вдруг ты сделала, то спасибо. Это были, пожалуй, мои лучшие потраченные деньги.
– Хорошо. Допустим, я. Когда сдавала назад на машине и случайно его переехала. А теперь ты. Зачем ты ходишь к доктору Мэйсон?
– М-м-м, она учит меня готовить индейку? – он прищуривается и замирает. – Или мы, может быть, занимаемся йогой?
– Бен, я не настаиваю. Можешь не отвечать, и я не хочу тебя грузить, – ой, да кого я обманываю? Я веду себя, словно мы уже женаты. – Просто речь идет об искренности.
– Знаешь, это здание, в котором мы сейчас находимся, – сказал он, подняв голову наверх, – я слышал, что оно когда-то принадлежало Аль Капоне.
– Уау! – я зааплодировала, забыв, что мы в джаз-клубе и чернокожая соул-исполнительница, посмотрев в мою сторону, улыбнулась мне.
– Если бы мы находились на похоронах, вышло бы еще смешнее, – сказал Бен.
– Ага. Аль Капоне? Серьезно, Бен? Я, по-твоему, наивная туристка, чтобы впаривать мне такие байки? Он владел всем городом, и это известно каждому чикагцу.
А еще в этом городе жил флорист Дин О’Бэнион, который рулил половиной городской преступности и одновременно цветочным магазином. И да, он тоже любил составлять букеты – такое у него было хобби, и за этим занятием его и пристрелили за то, что он отказался простить карточный долг одному из братьев-сицилийцев Дженна. Один из убийц перехватил его руку с букетом, а второй его пристрелил. Такие вот мы, флористы, в этом чертовом городе.
– Не прошел номер? – спросил он, облокотившись на столик.
– Не-а.
– Черт с тобой. Ладно, хочешь знать меня настоящего? О’кей. Получишь, – он посмотрел на часы, – давай, допивай, и поехали.
– Куда? – спросила я.
– Скоро узнаешь.
Мы поймали такси, Бен назвал адрес водителю, и мы отправились в неизвестность. Он-то, думаю, знал, куда едем, а мне оставалось лишь гадать. С одной стороны, я была приятно возбуждена, потому что чувствовала, что сейчас узнаю какую-то тайну. С другой – мне было немного не по себе. Потому что ехать куда-то в неизвестном направлении, зная, что Бен предпочитает необычные места и странные вещи, было немного страшно. А вдруг это окажется каким-нибудь клубом извращенцев? Или притоном наркоманов? Или, того хуже, мы едем знакомиться с его женой и детьми? Лучше уж клуб любителей кожи и плеток. Там будет хотя бы весело.
Бен расплатился с таксистом, и мы вышли из машины. Оказавшись на улице, состоявшей сплошь из двухэтажных домиков, Бен направился в сторону пиццерии, на стене которой красовалась вывеска «Palermo». Я вошла следом за ним, и мы сразу направились к длинной барной стойке.
– Привет! – Бен поздоровался с официантом. – Мне фисташковую пиццу с анчоусами. Без сыра.
– Есть только холодная, – сказал официант.
– Отлично, тогда мы пока пойдем в туалет.
На это официант ничего не ответил, а только кивнул. Не сказав мне ни слова и тем самым оставив меня в полном неведении, Бен вынудил меня просто плестись следом за ним. Мы прошли мимо туалета и зашли в дверь, на которой висела табличка «Вход только для персонала». Очутились в небольшом подсобном помещении, где по бокам стояли шкафы с разной утварью для уборки. Бен постучал, как мне казалось, в стену, но по металлическому звуку, что раздался в кладовке, я поняла, что это дверь. Но без ручки и швов. Казалось, что это часть стены. Через несколько секунд дверь отворилась, и перед нами оказался большой, словно гора, мужчина в черном костюме и в такой же черной водолазке.
– Привет, Бен, – поздоровался мужчина.
– Привет, здоровяк! – сказал Бен и попытался войти, но охранник преградил ему дорогу.
– Слушай, ты бы не приходил еще пока сюда. Сам понимаешь, Гоннети и его люди ищут повод, чтобы с тобой поквитаться.
– Я с ними все уладил, – сказал Бен. – Стороны разошлись без претензий.
– Это ты так думаешь. Ты их сильно разозлил, парень. Одними бабками тут не помочь.
– Да ладно тебе, Фрэнки. Видишь, я с девушкой пришел. Просто развлечемся немного и домой. Спроси у старика. Он тут?
– Тут, – сказал Фрэнк и сказал в рацию, что все время держал в руке: – Босс, тут Бен. Пустить его?
– А Гоннети тут? – прошипела рация.
– Нет. Они недавно уехали, и вроде как с концами, – ответил Фрэнк.
– Пусть заходит, если денег не жалко. Но сначала пусть ко мне зайдет. Потолкуем, – снова прошипела рация.
– Заходи, но знай, если появится Гоннети с парнями, тут же сваливай. Понял?
– Договорились, – сказал Бен, и мы зашли в помещение.
Как я уже догадалась, это было подпольное казино, которых на самом деле немало в городе. Но до этого я ни разу не была в подобном месте, и любопытство разбирало меня настолько, что, пока я шла за Беном, он то и дело тянул меня за руку, чтобы я не останавливалась и не так пристально глазела на людей.
– Послушай, я сейчас отойду ненадолго. Потолковать кое с кем нужно. И быстро вернусь. Попроси что-нибудь выпить пока и постарайся никого не подцепить. О’кей?
– А к кому ты? – игриво спросила я. – К дону Корлеоне?
– Если бы, – вздохнул Бен. – К старому другу семьи. Еще тот разговорчик будет.
– Что угодно, лишь бы не появилась твоя мамочка. Ей наверняка уже сообщили, что ты тут, – язвительно сказала я.
– Нет. Меня не настолько тут ненавидят. В общем, я сейчас вернусь, – сказал он и поднялся по лестнице, что шла на второй этаж.
Оставшись наедине с самой собой и поймав официантку, разносившую напитки, я начала украдкой рассматривать людей, попивая водку с тоником. Основная масса людей, что сидели за покерными столами, состояла из мужчин за пятьдесят, в костюмах без галстуков с затуманенным от многочасовой игры и сигаретного дыма взглядом. На их лицах абсолютно отсутствовали улыбки или хоть какой-то намек на эмоции. Они, словно бездушные оболочки, смотрели на свои карты, делали ставки, жевали во рту сигары и иногда ругались в случае проигрыша. Для меня это было словно попасть на другую планету. Такого я не могла увидеть со своими друзьями или у себя в магазине. Единственное, никакой романтики ревущих двадцатых в этом не было. Конечно, с тех лет уже много воды утекло, и костюмы с шляпой стали необязательной частью гардероба, но главное, что в этих людях не было никакого шарма. Одно время я очень сильно интересовалась чикагскими мафиози и всем, что с этим было связано. Мне все это казалось очень романтичным, красивым и волнующим. Все их законы, ранги, уставы, сделки, способы убийства, их истории и, конечно же, мода увлекали меня так сильно, что я тоннами поглощала книги и фильмы о мафии. Особенно я восхищалась их модой. Даже не столько женской, потому что она мне казалась слишком вычурной, а мужской. Все эти элегантные костюмы, зализанные прически, идеальные манеры в кино, роскошные автомобили и харизма, которой обладали гангстеры двадцатых, определенно входили в тройку моих самых любимых типов мужчин. У меня даже был заскок в тот период, и я западала только на мужчин в костюмах.
Но сейчас передо мной была лишь жалкая пародия на это. Конечно, по лицам некоторых из присутствующих здесь мужчин сразу понятно, что они имеют отношение к мафии, но среди них также было немало различных финансистов, брокеров, возможно, врачей-терапевтов и прочих людей, которые никак не могли оказаться в подобном месте восемьдесят лет назад. Неизменными остались шлюхи. Выглядели так же вызывающе, и, как раньше, им было плевать, какому уроду они массируют плечи. Лишь бы платил.