– Неважно. В любом случае, мы идем к врачу. И быстро.
– Да, я позвоню завтра и запишусь на прием…
И они сидят в ванной и смотрят в пустоту. Рядом друг с другом. Очень близко. Дилетта дотрагивается до колена Филиппо и кладет голову ему на плечо. И мысль, которая казалась им такой большой и необычной, заполняет всю Вселенную и их души. Теперь все будет по-другому.
Глава пятидесятая
Пьетро перед спортивным клубом. Входит внутрь и оглядывается по сторонам. Все восемь теннисных кортов, посыпанных красноватым грунтом, заняты. Наконец он замечает своего сына. Лоренцо на корте, он уверенно подает мяч сопернику. Каролина, его младшая сестра, играет гораздо менее уверенно, слабовато держит ракетку, слабее бьет по мячу, нерешительно подает.
Пьетро видит Сюзанну на трибуне и подсаживается к ней:
– Любимая…
Сюзанна решает судоку, она не отрывает взгляд от страницы, пытаясь угадать недостающую цифру, но сразу же узнает этот голос. К тому же она видела, как Пьетро шел к ней.
– Прости… – Сюзанна поворачивается с вымученной, но твердой улыбкой. Более того, хищной. – Извини, но не называй меня любимой. Не смей. Больше никогда. Ты не имеешь права…
– Но, милая…
Сюзанна смотрит на него угрожающе.
Пьетро разводит руками:
– Дорогая, ты не можешь мне запретить.
Сюзанна раздраженно трясет головой и возвращается к судоку или, по крайней мере, пытается.
Пьетро продолжает:
– Милая, нелепо продолжать все это… Мы просто немного ошиблись.
– Немного ошиблись? Хотела бы я, чтобы так и было… Надо было не ограничиваться одним ударом, а выбить тебе все зубы… Посмотрела бы я, как бы ты потом улыбался. Ты разве не понимаешь, что натворил? Послушай…
Сюзанна прекращает писать и указывает на теннисный корт, где играют Лоренцо с Каролиной… И как раз тогда, может быть в первый и последний раз, Каролине удается нанести идеальный удар по мячу. Она поворачивается к трибуне и улыбается, ищет глазами родителей. Пьетро смотрит на корт и не понимает, что имеет в виду Сюзанна. Но на всякий случай говорит:
– Да, они хорошо играют, уже намного лучше.
– Не в этом дело. Это чудо. Они – наши дети. Мы вдвоем их создали. И это самое ценное, что у меня есть, и, к сожалению, единственное, что все еще связывает меня с тобой…
– Это слишком жестоко, Сюзанна… Ничего страшного ведь не случилось. Мне плевать на ту женщину… Я встречался с ней в первый и последний раз.
– При чем тут это?
– Вчера я случайно ее встретил, она уже была с другим.
– Да при чем тут это? Ты настолько боишься брака, что убедил себя, что любишь ее, ты хочешь и сейчас оставаться мальчишкой… Никак не вырастешь! И всегда таким был и всегда таким будешь… Всегда, Пьетро!
– Не говори так!
Сюзанна оглядывается по сторонам:
– Не могу кричать, потому что тогда меня выгонят отсюда, дети испугаются, Каролина будет плакать…
– Но любимая…
– Я уже говорила – не называй меня так.
– Только задумайся…
– Я уже задумалась, и знаешь, в чем проблема? Ты не понимаешь, как ужасно поступил, потому что вел себя так всю жизнь, только раньше тебя никогда не ловили с поличным. Ну, лучше поздно, чем никогда!
– Просто у меня тогда был неудачный день. Я заболел. У меня был жар. Я бредил… И тут она… Я принял две таблетки аспирина. Может быть, выпил немного вина за обедом… Нет, знаешь, немного колы… Ты же знаешь, что если смешать аспирин и кока-колу, то это как наркотик, да, очень странный эффект, как наркотик. Да, меня накачали наркотиками! Как Даниэля Дюкруэ, бывшего мужа Стефани, принцессы Монако, знаешь же, во всех газетах писали: когда они поймали его с той цыпочкой, выяснилось, что его накачали наркотиками.
– И Стефани его до сих пор не простила.
– Да, но они неплохо ладят, спустили все на тормозах… В любом случае, ты не можешь так со мной поступить. Я был не в себе… Меня накачали наркотиками, я был сам не свой!
– Нет! Это я была под кайфом, когда вышла за тебя! Одурманена любовью! Ты обманул меня! Потом обрюхатил первый раз, потом второй раз, сковал меня вот этими цепями… – Она указывает на детей. – Ты заточил меня дома при помощи безграничной любви, которую я испытываю к ним! Но теперь все кончено… Я свободна.
– Ах… Значит, ты их больше не любишь?
– Нет! Я больше не люблю тебя… Ты козел! Понимаешь? Просто засранец. Неважно, что ты сделал раньше, какая разница, если через десять лет я опять вернусь домой раньше обычного и опять застану тебя в постели с другой…
– Но, дорогая…
Пьетро пытается взять ее за руку, Сюзанна выдергивает ее и пытается отвесить ему пощечину:
– Не трогай меня! И не называй меня «дорогой»…
Пьетро смотрит на нее с грустным, извиняющимся, обиженным лицом, пытаясь разжалобить:
– Простите меня… Пожалуйста…
Сюзанна отворачивается:
– Послушай, тебе плевать на меня, твои чувства ко мне давно угасли, и мне уже все равно, серьезно. Все это не имеет никакого смысла. Ты уничтожил даже те крохи хорошего, что между нами когда-то было. И вот тебе мой совет – просто оставь меня в покое…
– Но причина всего этого только моя неуверенность в себе…
Сюзанна смотрит на него внимательнее:
– В смысле? Объясни-ка…
Пьетро вздыхает:
– Когда мне было восемнадцать, я был с… Ну, знаешь… Я уехал на лето, моя девушка стала встречаться с моим лучшим другом, потом еще с другим парнем – они познакомились на пляже, куда она все лето ходила… Стала с ним встречаться прямо перед моим возвращением…
– Ну и что?
– Так вот, с тех пор я стараюсь предать прежде, чем предадут меня…
– Слушай… Это, конечно, трагедия, и да, так может случиться, но ты говоришь о том, что произошло в детстве, и не можешь понять… Но я же не шлюха, как твоя бывшая девушка, ясно? И ты должен бы это знать. А теперь ты говоришь мне, что изменяешь, чтобы я не… Изменила тебе первой? За кого ты меня принимаешь? Я – женщина, которая вышла замуж потому, что сделала осознанный выбор, уважала мужа и готова была каждый день идти на жертвы, чтобы защитить свой брак.
Пьетро становится любопытно.
– В смысле? Что значит «каждый день идти на жертвы»?
– Мне делали много предложений, ухаживали за мной, шутили, восхищались мной как женщиной… Но на этом все и закончилось, понимаешь? Как ты думаешь, ты единственный, кому нравится такое внимание? Но я всегда уважала тебя. Я уважала наш брак.
– О ком ты говоришь? Кто эти люди?
Сюзанна невесело усмехается:
– Такие же, как ты… Неудачники! Тебя интересует только то, кто за мной ухаживал, а не то, что я отвергла все их предложения…
– Ну конечно, интересует… Многое зависит от того, кто именно за тобой ухаживал.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, если это был электрик или строитель, который работал у нас этим летом, то твое заявление звучит по меньшей мере нелепо.
– Да неужели? Это ты нелепый! Все эти мужчины были лучше тебя, и я уже начинаю жалеть, что отказала им. Это мог быть кто-то из теннисного клуба, кто-нибудь из юристов, которых мы приглашали на ужин… Или даже кто-то из твоих друзей… Но я скажу тебе одно: теперь, когда мне не нужно прятаться и хранить все в тайне, как и тебе, я могу передумать и снова буду с ними встречаться… Понятно?
– Ах да… А как же дети?
– А что, ты думал о них, когда трахал своих девок?
– Какое это имеет отношение?.. Я – отец.
– А… так у тебя иммунитет, значит. В отличие от тебя, у меня есть родительская совесть. Я уже поговорила с ними. Как со взрослыми, зрелыми людьми. То, что не понял ты, они очень хорошо поняли.
Пьетро оглядывается по сторонам, он вне себя и не знает, что делать, что говорить.
– Пожалуйста, Сюзанна, дай мне еще один шанс…
– Да, я дам тебе шанс. Мы с Лоренцо и Каролиной поедем домой, примем душ, а потом пойдем гулять. Мы будем гулять весь день, поедим в «Макдоналдсе», а потом пойдем в кино… – У Пьетро появляется надежда, он улыбается. Смотрит на нее. Сюзанна продолжает: – Да, это будет прекрасный выходной, только для нас троих. Мы вернемся домой в одиннадцать вечера… Или в полночь!
– Да, дорогая… Ты можешь делать все, что захочешь…
– Мне не нужно твое разрешение. Вот твой последний шанс. Если к тому времени ты не заберешь свои вещи, я их сожгу.
И все, что Пьетро может ответить на это:
– Но…
Подходят Лоренцо и Каролина:
– Привет, папа…
– Привет…
– Мы не целуем тебя, потому что мы потные.
Каролина добавляет:
– И потому, что ты расстроил маму.
Сюзанна берет детей за руки, и они уходят, не обернувшись.
Пьетро остается один и говорит:
– Но… Это неправильно.
Говорит тихо, почти про себя. Они же и мои дети тоже. Потом внезапно ему приходит на ум песня: «Кто бы ни пришел после тебя, он будет вдыхать твой аромат, думая, что это мой…»
И он вспоминает, как пел ее Сюзанне в баре, под аккомпанемент фортепиано: «Тысяча дней, твоих и моих…»[36]
Сюзанна. Он видит, как она уходит, он и подумать не мог, что такое возможно… И вспоминает еще одну фразу из этой песни: «Все катится к чертям… Лучше бы и мне последовать этому примеру…»
И на мгновение Пьетро становится стыдно. Ему не хочется лгать себе. Пьетро знает, что Сюзанна прекрасно справится без него. И он стоит, ощущая страшную пустоту внутри. Чувство, что он потерял что-то навсегда, не просто близкого человека, а уверенность, безопасность, все то, что заставляло его чувствовать себя особенным и почти бессмертным. «Тот момент вечности, которого больше нет…» И вдруг Пьетро чувствует себя еще более нелепым, чем когда-либо прежде. И одиноким. И понимает, что плачет. Но на этот раз по-настоящему.
Глава пятьдесят первая
Олли бегает по дому, пытаясь побыстрее прибрать ужасный беспорядок. Собирает большую часть одежды, валяющуюся на полу, в большую плетеную корзину за дверью ванной комнаты. Обувь забрасывает в шкаф. Сдергивает с кресла большой шарф, под ним обнаруживается гора дисков. Она складывает оставшуюся одежду во вторую корзину, а когда понимает, что больше ничего не помещается, приминает вещи ногой. Здорово, что все получилось, стоило приложить немного усилий.