эхом отдаются его слова: «Тебе доверять не стоит… Слишком многое остается незамеченным».
Глава семьдесят третья
Алекс стучится в дверь. Флавио с серьезным лицом тут же открывается ему, просит прощения. Алекс заходит и запирает за собой дверь:
– Итак, что опять случилось? Что происходит? Что такого срочного? Я едва высидел на встрече и чуть с ума не сошел, гадая, что здесь произошло!
– Слушай, я не знаю, что сказать… Понятия не имею, что с ним случилось… Он заперся там и не хочет со мной разговаривать, не хочет слушать голос разума.
– Правда?
– А что, похоже, что я шучу?
Алекс смотрит на него подозрительно, но Флавио искренне расстроен.
– Он сказал, что хочет говорить только с тобой. Серьезно, Алекс, серьезно…
– Хм…
Наконец-то Алекс убежден. Может быть, он звонил Сюзанне, они, наверное, болтали, шутили, вспоминали прошлое, может быть, обсуждали детей. В душу Алекса закрадывается подозрение. Наверное, этот человек, у которого всегда было много женщин, узнал, что у его жены есть другой. Эта мысль кажется ему очень убедительной.
Он с опаской стучит в дверь:
– Пьетро… Пьетро, ты там? Да ладно, не будь таким… Давай поговорим… Что бы ни случилось, лучше поговорить об этом, вытащить на свет, а не держать все в себе, как ты сейчас… Ты делаешь только хуже!
Наконец дверь распахивается, и из комнаты на огромной громкости вырывается: «Zazuera… Zazuera… A E I O U ipsolon! Brazil… paraparapapappapa!»
Пьетро стоит на пороге и громко, весело поет. Позади, положив руки ему на бедра, стоит чернокожая девушка, за ней смуглая венесуэлка, потом три итальянки – вот такой маленький «паровозик».
– Хватайся, давай с нами! В прошлый раз мы как-то плохо отпраздновали!
И перед Алексом проносится «паровозик», веселые лица, шапка темных кудрявых волос, потом прямых, светлых и даже рыжих. В воздухе смешиваются ароматы, пряная сладость, но приятная и совсем не раздражающая.
Алекс гневно смотрит на Флавио, тот разводит руками:
– Он сказал ничего тебе не говорить, сказал, что тебе понравится сюрприз.
– Конечно!
И как будто увиденного недостаточно, в хвосте «паровозика», оказывается Энрико – с каким-то ободком на голове и с лазурным боа на шее.
Алекс ошеломлен:
– Ты тоже?
– Да! Я ужасно счастлив. Я нашел няню… Пьетро прав, мы с Флавио тоже так считаем. Мы должны радоваться за вас с Ники! Ты сам это сказал, да? Ты женишься! И мы должны поздравить тебя должным образом… Еще и потому, что мы уже были женаты… И не хотим рисковать. Чух-чух-чух-чух-чух…
И разноцветный, многонациональный «паровозик» исчезает, вильнув хвостом, «вагончики» соблазнительно изгибаются, унося за собой Энрико в ритме идеальной кариоки[45].
«Zazuera… Zazuera…» – и они исчезают за углом гостиной.
«Дзинь, дзинь, дзинь». Это звонит телефон Алекса, он достает его из кармана пиджака и видит имя на дисплее.
– Глазам не верю! Ники! Но как она догадалась? Дорогая, я как раз собирался тебе позвонить.
– И почему ты всегда собираешься позвонить мне, и каждый раз я опережаю тебя, пусть и на несколько секунд?
Алекс думает об этом.
– Ты права… Наверное, что-то связанное с датой рождения, у тебя биологические часы, которым швейцарские в подметки не годятся, или же, что еще проще, ты просто читаешь мои мысли… Только реагируешь быстрее меня!
– Мм… – Ники думает об этом. – Не знаю, каково это, но во всех твоих комплиментах мне почти всегда слышится подвох.
– Любимая! Это же ужасно. Ты лишаешь меня радости говорить, нет, кричать всему миру о том, как я счастлив иметь такую совершенную женщину рядом с собой сейчас… И уже скоро навсегда.
На мгновение по телу Ники пробегает дрожь, озноб, она чувствует, как перехватывает дыхание. Страх. Это слово. «Навсегда». Но через секунду она собирается с мыслями, вдыхает поглубже и продолжает, как будто ничего не случилось.
– Да, да… Когда ты так говоришь, вместо обмана я слышу попытку меня поскорее заткнуть.
– Дорогая, знаю, ты можешь не верить, но я и правда серьезен. Именно то, что я чувствую к тебе, может заставить мужчину просить руки женщины…
Мимо опять проносится разноцветный «паровозик», появляясь из дверей гостиной. «Zazuera… Zazuera…» Алекс сразу же уходит в поисках тишины и покоя на кухню. Но Ники, как обычно, ничего не пропускает:
– Алекс, где ты? На дискотеке?
Алекс смеется:
– Нет… У Пьетро.
– Но ты же сказал, что ему грустно, что это срочно, что тебе пора бежать, что Флавио звонил и ты не знаешь, что происходит…
– Да, так и есть.
Пьетро появляется рядом с Алексом и дудит ему прямо в лицо из бумажной дудочки: «Пи-и-и».
Алекс быстро прогоняет его и запирает дверь. На кухне снова воцаряется тишина.
– Что это был за звук?
– Не знаю… Я не знаю. Может быть, пожарная тревога… Продолжаем.
– Ну?
– Ничего особенного, я пришел сюда, и оказалось, что все не совсем так, как я тебе говорил, что это была шутка, они приготовили сюрприз…
– Какой сюрприз?
– Ну, такой… Ничего особенного, немного друзей, немного шампанского, закуска, музыка… Небольшая вечеринка, чтобы отпраздновать нашу будущую свадьбу.
– Значит, там есть девушки…
– Ну да, я думаю, что это знакомые Пьетро… Не знаю, я был здесь, когда ты позвонила.
– Хм… – Ники думает об этом. – Э-э-э… Точно. Я сегодня с друзьями говорила, у них было несколько идей насчет девичника…
– Дорогая, при чем тут это, это не мальчишник, еще слишком рано…
– Ах, ну тогда я могу прийти к вам…
Алекс замирает, как будто его застиг врасплох какой-то вопрос. Смотрит сквозь стекло двери, ведущей из кухни в гостиную. Пьетро танцует, извиваясь между чернокожей девушкой и красивой венесуэлкой. В такие моменты неожиданный визит Ники будет не к месту.
– Конечно, почему бы тебе не прийти… Если хочешь?!
Ники думает секунду.
– Мм… – Алекс задерживает дыхание. И наконец Ники решает: – Нет, нет, нет… У меня завтра занятия с самого утра… Но не опаздывай… И не отвлекайся и не пей слишком много… И не делай ничего, о чем не сможешь мне рассказать…
– Любимая… Я согласен со всем, кроме последнего.
– В смысле?
– Если я потом расскажу тебе все… Звучит как разрешение делать все, что захочется!
– Да уж! Только попробуй… Сперва расскажи мне все, а по-том поговорим!
После этой угрозы Ники кладет трубку. Алекс весело качает головой: «Очень приятно иметь такую девушку, и я очень рад взять ее в жены. Это словно вы существуете в полной гармонии друг с другом, можете рассказать друг другу все, ничего не скрываете, чувствуете себя легко и беззаботно, просто будучи самим собой. Ведь нет ничего ужаснее, чем прогибаться под другого, стремиться стать тем, кем на самом деле не являешься…» Вообще-то, почти так и было, когда он встречался с Еле-ной. Конечно, Елена была замечательной женщиной. Он отлично провел с ней время. Секс, например, был безумным, полным фантазии, страсти, даже извращений порой. Елена знала, как добавить «перчинки», ей нравилось впадать в крайности, приправлять отношения фантазийным сексом. Как в тот раз, когда он хотел посмотреть фильм «Лусия и секс» и она настояла, чтобы они пошли одни и купили билеты на последний ряд… «Я до сих пор помню, что на ней были юбка, блузка, пиджак и ажурные чулки… И больше ничего. На экране мелькали кадры из фильма, унося от реальности, а потом она взяла меня за руку и… Хватит, Алекс! Почему все это возвращается ко мне в воспоминаниях? Какое это имеет отношение к делу? Елена была странной, а потом я узнал, что она от меня скрывала! Почему у меня сейчас такие мысли? Ты думаешь, что прекрасное желание, которое ты испытываешь к Ники, померкнет, если у вас не будет тех же фантазий, как у вас с Еленой? А скажи-ка правду, Алекс, почему она в глубине души не потаскушка? Она может ей стать, Алекс. Это зависит только от тебя Алекс, от твоей изобретательности, гибкости, желания поддерживать страсть в тебе и в себе, и если раньше ты был тем, кого соблазняли… Пришло время соблазнять самому. Может быть так тебе даже больше понравится… Или Ники будет постепенно меняться, станет более женственной, более взрослой, она будет одеваться в кожу, носить высокие сапоги…»
Алекс представляет себе чувственную Ники. И в его мыслях она выглядит по-другому. У нее короткие волосы, что-то похожее на прическу Валентины из рекламы туалетной воды Crepax, вся в черном, обнаженные ягодицы под кожаной курткой, в руках странные предметы… Она дерзкая, похотливая, жаждущая, облокачивается на шкаф в кухне… Потом поворачивается к нему, глаза накрашены черным, темная помада, но это не выглядит вульгарно, она улыбается и намеренно ждет, пока Алекс подойдет ближе, слегка наклоняется вперед…
– Алекс, что ты делаешь? – Пьетро заглядывает на кухню. – Все еще разговариваешь по телефону? Да ладно! Эта вечеринка для тебя… Повеселись сегодня вечером, кто знает, когда ты сможешь вырваться на свободу!
Алекс улыбается, выходит из кухни и тут же сталкивается с разноцветным «паровозиком», который за все это время так ни разу и не остановился.
Энрико освобождает ему место перед собой:
– Давай-давай!
Вечеринка продолжается. Даже Флавио кажется веселым, он сидит на диване и болтает с бразильянкой, пытаясь научить ее итальянским словам, которые кажутся ему важными:
– Ты «paracula»!
– Говоришь, у меня хорошая задница[46]?
– Нет… Что ты хитрая.
– Хитрая?
– Прямая! – Флавио подносит большой палец к скуле и де-лает как бы надрез. – Ты прямая… Понимаешь?
– Нет! – Бразильянка встает и начинает танцевать перед ним, двигается плавно и показывает Флавио все, что на ней на-дето. – Я не прямая… Я вся извиваюсь!
Алекс качает головой, восхищаясь мягкими и стройными бедрами прекрасной венесуэлки, которая поворачивается и улыбается ему. Да, это может быть мило, это моя вечеринка, и я хочу повеселиться, но Ники-Валентина? Такое нельзя забыть… И он танцует дальше, счастливо и безмятежно, зная, что его настоящая мечта ждет его дома.