– Любимая… В чем дело? Это из-за фильма? Я не должен был его отправлять… Но я отправил его до того, как получил твое письмо, сделал не для того, чтобы вернуть тебя, выброси диск, если тебе не нравится, это не важно… – И Алекс подходит к ней, пытается обнять, показать, как любит ее, заставить улыбнуться, сделать ее снова счастливой, как раньше, больше, чем раньше.
Но она отступает, отталкивает его:
– Нет, Алекс… – Ники плачет. А потом говорит: – Прости меня. Мне не нужно было с тобой встречаться.
И она убегает, бежит на поляну, где они занимались любовью, обнимались, валялись среди цветов в солнечный день, наполняя поцелуями весенний день. Она убегает, не говоря ни слова, не оглядываясь. Алексу приходит на ум песня Баттисти. Без повода, без причины, без рифмы, похожая на его жизнь сейчас. Что там были за слова?
«Улыбка, я увидел свой приговор у тебя на лице, наша любовь развеялась на ветру… Я помню. Я умер мгновенно»[80]. Алекс смотрит ей вслед. Ники больше нет. Ничего не осталось. Это невозможно. Ему это кажется кошмаром, абсурдным измерением, параллельным миром. Он видит всех этих людей вокруг, занимающихся бегом, смеющихся, болтающих, целующихся влюбленных, тех двух девушек, которые снова пробегают мимо, уже уставшие, но смотрят на него по-прежнему с улыбкой. «Это невозможно. Для тебя все закончилось, но для других ничего особенного не произошло. Это невозможно. Как? Остановитесь и вы, умоляю…» Алекс идет дальше. Ему на ум приходят другие слова из этой песни: «Падший ангел в полете, это ты сейчас во всех моих снах…» Кто для него теперь Ники? Падший ангел в полете? И еще. «Как бы я хотел тебя… Как бы я хотел тебя…» И другие. «Вдруг ты спросила меня – кто он такой… Улыбка, и я увидел свой приговор на твоем лице, наша любовь развеялась на ветру…» Вот о чем эта песня. Теперь все прояснилось. Она о предательстве.
Глава сто тридцать пятая
Неделю спустя. Поздний вечер. Олли открывает дверь и бросает книгу на диван. Затем снимает обувь и босиком идет на кухню. Открывает холодильник, берет бутылку кока-колы, откупоривает ее и выпивает. Потом ставит обратно. Оглядывается по сторонам. Сойдет, в доме не такой уж и бардак. Кое-где валяются вещи, под столом стоят тапочки, несколько открытых коробок от компакт-дисков. Затем она смотрит на часы на стене. Скоро они приедут. И может, расскажут что-то хорошее…
Через несколько минут звонит домофон. Они здесь. Олли бежит открывать. И видит на пороге всех троих.
– Привет! Мы встретились внизу! Слушай, Дилетта принесла столько всяких вкусностей! – говорит Эрика.
Дилетта улыбается, показывая бумажный пакет из супермаркета:
– Да, в этот раз я купила много всего вкусного!
Они заходят и рассаживаются на большом диване. Дилетта начинает вынимать из сумки бутылки кока-колы и фруктовых соков, немного закуски из риса и шоколада, арахис, фисташки…
– О, может, немного вина?
– Эрика! Что ты говоришь? Сейчас полдень! – отвечает Ники.
– Ладно, назовем это аперитивом!
– Мы можем приготовить аперитив из фруктовых соков! – говорит Дилетта, заканчивая расставлять вещи на столе. – Так полезнее для здоровья!
Ники смеется:
– Ну, короче, дело не в том, что ты принесла много всего вкусного, а в том, что ты хотела перекусить? Вот почему ты растолстела, да?
– Время от времени приходится потакать своим слабостям, это правда, и сейчас именно такое время…
Олли смотрит на нее:
– Так что такое важное ты хотела нам сказать? Ты позвонила нам и прислала слишком странную эсэмэску: «Хочу рассказать о новой Ондэ…» Что это значит?
– Да, я тоже не поняла, – говорит Эрика, жуя арахис.
Дилетта улыбается. Смотрит на каждую по очереди. Ее подруги. Всегда вместе. Веселые. Прекрасные. Такие разные, такие единые. Всегда рядом, всегда готовые поддержать. Она смотрит на Ники. И думает, что трудности в жизни заставили ее отвернуться от подруг. Но сегодня она с ними. И вот-вот услышит эту новость…
– Дорогие мои Ондэ… Что вы будете делать примерно через шесть месяцев?
Ондэ переглядываются, не понимая.
– Не знаю, – говорит Эрика: – Может, я буду встречаться с классным парнем!
– А я, может быть, буду работать в модельном агентстве! – говорит Олли.
– Я правда не знаю… – грустно говорит Ники.
Олли сжимает ее руку.
– Ну, зато я знаю… – Все поворачиваются к Дилетте. – Да, я знаю… Вы будете в больнице!
Олли внезапно складывает «козу»[81] левой рукой, Эрика закатывает глаза, а Ники делает странное лицо:
– Ой, что это на тебя нашло?
– Вы будете в больнице и будете искать мою палату…
Девочки выглядят еще более изумленными.
– Дилетта, ты нас пугаешь… Что происходит? – волнуется Ники.
Дилетта улыбается, качая головой:
– Да, вы будете искать мою палату в родильном отделении…
Ники смотрит на Олли. Эрика слишком быстро глотает фисташку и начинает кашлять. Ники закрывает рот рукой:
– Нет…
Олли запрыгивает на диван:
– Но… Но… Ты же не хочешь сказать, что…
Дилетта смотрит на них и улыбается. Одной рукой гладит живот.
– Я ведь писала вам? Хочу рассказать о новой Ондэ…
Олли, Эрика и Ники смотрят друг на друга. А потом начинают кричать от радости и бросаются обнимать Дилетту, наперебой целуют ее и плачут от счастья.
– Потише! А то никакой новой Ондэ не будет!
Они засыпают ее вопросами, еще больше кричат, смеются и улыбаются. Дилетта рассказывает о своих сомнениях, о мысли сделать аборт, о неуверенности Филиппо. И о сделанном ими выборе, смелости идти дальше, желании иметь ребенка. Ондэ не перестают задавать вопросы, спрашивают, как она себя чувствует, счастлива ли.
– О, но тогда мне придется называть тебя мамой! Мамой Дилеттой! – говорит Эрика.
– Да, а я буду ходить к тебе за советом, когда моя мама станет меня слишком раздражать! – шутит Олли.
– Ты такая храбрая… – говорит ей Ники.
– Знаешь, Ники… Иногда нужно просто чего-то захотеть… – И улыбается ей.
Эти слова поражают Ники. Простые, правильные, заставляющие Ники задуматься. И какое-то время она молча повторяет их про себя – один раз, два, три. «Просто чего-то захотеть… Это правда. Наша жизнь зависит от нас самих. Как и счастье. То, что нас напугало, может стать источником силы и красоты». И она думает так, пока Эрика и Олли разговаривают с Дилеттой, все еще тронутые чудесной новостью, которая изменит жизнь их подруги. И их жизни тоже.
Глава сто тридцать шестая
– Эй, что случилось? – Ники удивлена. Она не ожидала встретить его. По крайней мере, не сейчас. Гвидо.
– Я не видел тебя на занятиях много дней… – Гвидо улыбается. Однако при этом старается быть не слишком навязчивым. – У тебя все нормально?
Ники задумывается. Ну да, он в этом замешан, но ведь это не его вина.
– Да, да, все хорошо. Просто случилось кое-что непростое.
– Да, кое-что иногда самое трудное.
Эти слова можно трактовать по-разному. Они оба молчат, каждый занят своими мыслями. Ники думает, что именно понял Гвидо, о чем догадывается. Однако разгадать мысли и чувства другого всегда непросто, кто знает, куда приведет его сердце… и каким разрушительным будет этот путь. Гвидо смотрит на Ники: «Неизвестно, что она решила. Мне кажется, что она сейчас очень растеряна. Ну да, мы встречались всего два раза, и вокруг нас было много людей… Мы даже не смогли нормально поговорить. Надо постараться это исправить».
– Не хочешь поехать и позаниматься у меня?
Ники озадаченно смотрит на него, затем поднимает бровь:
– Только если действительно позаниматься! Я ужасно отстаю от программы.
Гвидо улыбается, скрещивает два пальца и прижимает к губам[82]:
– Клянусь!
И вот, чуть позже, дома у Гвидо.
– Заходи… Мои родители, к счастью, уехали… – улыбается он. – Расслабиться. У нас есть пляжный домик в Пантеллерии, и они перед летом всегда делают вид, что должны его починить… Меня это устраивает. Они оставили мне Джованну, девушку, которая убирается в доме и каждый день ходит за покупками. Что еще я могу попросить? Свобода… И комфорт.
И вот они оказываются одни в большом тихом доме.
– Хочешь чаю?
Ники улыбается:
– Может быть…
Они идут на кухню, болтают обо всякой ерунде, об общем знакомом из университета, который обручился, о другом, который расстался с девушкой.
– Да ладно, они так мило смотрелись!
– Да, им было хорошо вместе.
И вдруг Ники думает о своем положении, едва заметно вздыхает, сердце начинает биться сильнее, она чувствует легкое сожаление.
Гвидо, кажется, замечает это, а может, и нет, но тут же меняет тему:
– О, мы сняли дом на Фуэртевентуре… Все приедут!
Ники рада отвлечься от своих мыслей:
– Кто это «все»?!
– Ну, Лука, Барбара, Марко, Сара, Эрика, может быть, даже Олли, Дилетта и Филиппо…
– Без шуток? Они ничего такого мне не говорили…
Гвидо улыбается, выключает плиту и кладет в чайник пакетики с заваркой:
– Посмотрите-ка, твои подруги тебя динамят…
– Они бы никогда так не поступили, мы же Ондэ. Мы с ними вместе занимались серфингом, и если что… они тебя тоже искупают… В открытом море!
– Хорошо, хорошо, как скажешь… Я сдаюсь. Хочешь молоко или лимон?
– Лимон, пожалуйста…
Он наливает чай в две чашки, которые достал из шкафчика над раковиной, и они садятся за кухонный стол. И они вместе ждут, пока дымящийся чай немного остынет.
– Ах, я не могу не спросить… Как ты заполучил мой номер?
Гвидо улыбается, делает первый глоток:
– Ой, все еще горячо!
– Хватит отговорок! Ну? Кто дал тебе номер?
Гвидо разводит руками:
– Ты знаешь грех, но не грешника!
– Хм… Не считая того, что грешник – это точно ты…