— Эй, а я их ещё не видел…
— Тебе нравится?
— Очень…
— Я их сегодня купила, пока ты не видел, в «Victoria's Secret»…
— Хм, хочется рассмотреть их поближе…
Скрытая темнотой улыбка, подкравшаяся внезапно рука, неожиданное удовольствие, укус, вздох и бесконечное желание и дальше мечтать и заниматься любовью.
Позже, ночью. Тёмная ночь. Глубокая ночь. Неподвижная ночь. Бесконечная. Остановившаяся ночь. Ночь, которая, кажется, никогда не пройдёт. Алессандро глубоко дышит, он спокоен, расслаблен. Полуголый, он лежит на животе с руками под подушкой, его плечи едва прикрыты одеялом, которое всё ещё помнит маленькую волну на огромном пляже. Он глубоко спит. Бледный диск луны вырисовывает его профиль.
Немного дальше находится ещё одна подушка, но Ники нет рядом. В комнате словно остановилось время. На большом кресле лежат несколько платьев, что-то стоит на столе, лампа не горит, а стене современная яркая картина. Всё пребывает в молчании, в жёстком ожидании. А за закрытой дверью ванной Ники опирается о раковину, чтобы не упасть.
У неё неровное, прерывистое дыхание, а на лбу выступили бисеринки пота. От этой прекрасной ночи у неё сводит живот. Как такое возможно, Ники, что с тобой? Это паника, настоящая паника, страх, ужас… Ники, ты боишься выходить замуж? Она смотрит на себя в зеркало, ополаскивает лицо водой уже в четвёртый раз, вытирается белым полотенцем, висящим под батареей, и практически теряется в толстых складках идеальной ткани. Сейчас её дыхание немного успокаивается, как и сердцебиение, понемногу всё приходит в норму. И как по волшебству, когда она снова смотрит на себя в зеркале, то вдруг видит себя на десять лет старше. Видит своё потное лицо, грязные волосы и белый фартук! Морщины вокруг глаз, а лицо усталое. Ники тщательно рассматривает себя. О нет. «Мама, мама!» Маленький мальчик дёргает её за одежду. «Мама? Мама?» Но… Она смотрит прямо на него: это её сын. А рядом ещё ребёнок. «Мама, я хочу есть!» На этот раз это дочь! Вдруг она начинает чувствовать себя опухшей, неуклюжей, смотрит на себя в зеркало и её лицо начинает казаться ей немного шире. Она смотрит вниз. «О, нет!» У неё огромный живот. Я беременна… но есть, это невозможно, я жду ещё одного ребёнка. Итак… у меня уже трое! Три — прекрасное число. Тут в её представлениях на кухню входит Алессандро. У него уже седина, но только на висках, и ему это идёт… Словно этого недостаточно, он немного пополнел. Вот чёрт, быть не может.
— Привет, любимая… Здорово, малыши! Ники, я ухожу…
Она остаётся на кухне одна, ещё больше вспотевшая, с этим огромным животом и кричащими вокруг неё детьми. На столе гора грязной посуды, она словно порхает над столом и точно вот-вот рухнет, потому что опирается о другую стопку, стоящую рядом. Две стопки тарелок наклоняются, тарелки падают в раковину и разбиваются, словно взрываются, соус, паста и остатки ужина взлетают вверх, словно ими зарядили сумасшедшую пушку. Ники протирает лицо мокрым фартуком. Теперь она не просто в поту, а ещё и облита соусом. Ей хочется плакать. Из тени выходит Сюзанна, жена Пьетро.
— Привет, Ники. Ты это поняла? «Я ухожу»…
Сюзанна помогает ей отмыться.
— Они идут своей дорогой, пока мы должны оставаться в домашних делах… — показывает она на детей, которые бегают по кухне, крича, как сумасшедшие, дёргая друг друга за волосы и пытаясь ударить друг друга, и наконец, превратившись в маленьких фурий, исчезают в темноте комнаты. — Пока они развлекаются, понимаешь? Они делают вид, что работают, остаются в офисе до половины десятого ночи… Но на самом ли деле они там? Всего один раз я на самом деле пошла искать его, и то застала с другой…
В этот момент появляется Камилла.
— Ну да, а чего ты ждала? Только полные кретины спят с секретаршами… Или с практикантками, или молоденькими помощницами… Просто запомни… — Камилла делает несколько ударов ногтем по плечу, — в этом мире всегда найдётся кто-то моложе тебя!
Ники поднимает брови. Нет. Поверить не могу, это не кошмар. Это ещё хуже. Это новый фильм Уэса Крейвена. «Крик» о любви, чёрт возьми…
Камилла улыбается.
— Поэтому я ушла! Сбежала на Мальдивы с адвокатом, который моложе меня… а что такого? Разве это только мужская привилегия? Я предпочла изменить ему раньше, чем это сделает он… разве это не лучше?
Сюзанна улыбается.
— Но Ники ещё такая молодая! У неё с Алексом всё хорошо, у неё нет наших проблем…
Камилла округляет глаза.
— Ты уверена? Чтоб ты знала, все мужчины одинаковы. Через несколько лет разница в возрасте сотрётся, возможно, появится ещё одна девчонка из толпы… Обычно так и выглядит могила брака. Дорогая Ники, подожди, и ты увидишь, как он ходит по дому в пижаме воскресным вечером, не слушая тебя, с единственным желанием посмотреть какую-нибудь игру… как он перестанет дарить тебе цветы… Не зря говорят: после свадьбы сказка заканчивается!
Затем вмешивается Сюзанна:
— А если будет иногда дарить тебе цветы, то только из-за того, что что-то скрывает от тебя… Или, если он ещё ничего не сделал, то уже думает об этом и приносит тебе цветы, чтобы ты ни о чём не подозревала…
А затем они обе исчезают в темноте комнаты. Ники глубоко дышит, борясь с абсолютной паникой, и тогда видит Кристину.
— Ники, не слушай их, они преувеличивают… Это тяжело, но у тебя всё получится! Конечно, через несколько лет тебе будет не хватать восторга, который был в начале, сюрпризов по возвращении домой, путешествий, о которых ты узнаёшь в последний момент, страсти в постели… Но ты должна продолжать… Как солдатик, тум-тум, даже когда тебе не хочется, я знаю, что говорить такое ужасно, тебе придётся симулировать и заставлять себя верить в обратное… К сожалению, они постоянно испытывают желание, им не хватает того, что мы им даём… То есть… Я имею в виду некоторых из нас, женщин…
Она тоже покидает сцену, качая головой, и вдруг приходит Флавио, который смотрит на неё, улыбается, ничего не говорит, пожимает плечами и идёт за женой. Ники опирается о раковину. Нет, ребята. Так не пойдёт, у меня ничего не получится. Мне ведь всего двадцать лет. Всего двадцать… Двадцать прекрасных лет. И они должны закончиться вот так? Они все такие печальные… Никогда мне не говорили, что будет вот так, без единой улыбки, без энтузиазма, счастья — ноль… Значит… брак — это ловушка! Как раз, когда она это понимает, перед ней возникают её родители, Роберто и Симона. Мама с любовью смотрит на неё.
— А мы, Ники? Почему ты не вспоминаешь о нас? И нашем счастье? Подумай о красоте нашей совместной жизни, о падениях и взлётах, о любви и прощении, о том, как мы становимся лучше рядом друг с другом, всё время следуя рука об руку, и у нас одно сердце на двоих, даже когда мы далеко друг от друга.
Роберто вздыхает.
— Знаешь, сколько футбольных матчей я пропустил ради неё? Сколько командировок?
Симона бьёт его.
— Роберто!
Он улыбается ей.
— Подожди, дай мне закончить… В конце концов, всё, от чего я отказался, было не зря, потому что однажды на свет появилась ты со своей первой улыбкой… И наше счастье стало ещё больше.
Теперь Симона тоже улыбается.
— А потом родился твой брат… И затем было ещё много дней, одного за другим, напряжённых, тяжёлых, сложных и стрессовых… Но были и хорошие, активные, здоровые, ясные дни, когда ты выбираешь, по какому пути идти дальше… — Роберто берёт руку Симоны. — И теперь мы здесь… И это чудесно, это никогда не закончится, потому что для конца нет никаких объективных причин, не существует настоящего финала, есть только красота, за которую надо цепляться в страхе потерпеть неудачу, но для этого нужно уметь ценить её… Если только захочешь, Ники, у тебя всё получится, всё зависит от тебя…
Симона показывает на дверь ванной.
— И от него.
Понемногу Ники начинает улыбаться и перестаёт потеть, её волосы снова принимают нормальный вид, и белые тени исчезают. Она проводит тыльной стороной ладони по лбу и затем в последний раз улыбается родителям. Симона и Роберто смотрят на неё с любовью и потом тоже медленно исчезают в тени, которая разливается в глубине комнаты, которая словно утекла сама собой, чтобы оставить её в ванной одну.
Ники открывает дверь, проходит по комнате, поднимает одеяло и ложится в кровать, придвигается к Алессандро и сплетает свои ноги с его ногами в этой спокойной теплоте. Кладёт одну ногу на него, чтобы чувствовать его ещё ближе, словно чтобы успокоиться. И ей тут же становится лучше. «Да, у нас получится», — шепчет она самой себе, пока Алессандро немного шевелится, снова кладёт руку под подушку и спит дальше. Ники закрывает глаза. Теперь я могу погрузиться в сон. Иногда в мою голову приходят такие глупости. Однако, иногда, если страх игнорируют и проблема остаётся не решённой полностью, то наше беспокойство просто приседает и остаётся настороже, как чёрная пантера, исчезающая в высокой траве, то есть в повседневной путанице, готовая подпрыгнуть и вновь появиться со всей жестокостью своих когтей… делая невозможным любой побег.
48
Италия. Рим. Виа Панисперна.
Сидя на большом синем диване, Ингрид смотрит на DVD «Монстры против пришельцев», зачарованная движущимися цветными картинками. По обе стороны от неё сидят Анна и Энрико. Девочка залезает на Анну и крепко обнимает её. Та возвращает ей объятие, и на мгновение они застывают в такой позе. Энрико смотрит на них. Они уже успели так полюбить друг друга. Затем он замечает, что уже семь часов.
— Эй, Анна, что скажешь, если мы что-нибудь приготовим? Малышка поест, да и ты поужинаешь с нами. Ты ведь можешь немного задержаться, правда?
Девушка смотрит на часы и вздыхает.
— Ладно, нет так нет… — говорит ей Энрико.
— Нет, дело не в этом… Просто подумала о том, как летит время… Некоторые дни длятся всего пять минут! Хорошо, давай, приготовим немного пасты с кабачками, согласен? У меня очень вкусно получается. Даже кабачки есть, потому что этим утром мы с Ингрид ходили за покупками, правда, принцесса? — она сжимает девочку своей крепкой рукой, и та тут же разражается смехом.