— Нет, не нравится.
— В таком случае, мне не нравится тоже! И более того… знаешь, что я тебе скажу? Что если хорошо подумать, то оно было просто уродливым!
Наконец, Ники начинает смеяться, потом плакать, а затем снова смеяться.
— Я так устала, мам…
Симона прижимает её к себе.
— Иди ко мне, милая, — она уводит её ещё дальше от будущих золовок, за ширму, и вытирает её слёзы большим пальцем. — Это просто от нервного напряжения, Ники, расслабься, вот увидишь, всё будет хорошо… Получится отличный праздник, как и все, которые ты отмечала… Да о чём я? Такой же красивый, как тот, что ты организовала на своё восемнадцатилетие… Только этот вы отметите в паре!
Ники пытается взять себя в руки и начинает глубоко дышать. Мать гладит её по голове.
— Ты слишком много на себя взвалила. Берись за всё немного спокойней… Ты должна заниматься всем: выбором платья, места, приглашений… но, делая это, ты должна веселиться вместо того, чтобы напрягаться.
Ага. Ники кусает губы. Немного спокойней. А как это делаю я? Я чувствую себя разбитой. Симона, кажется, ждёт от неё какого-то ответа.
— Хорошо, мама, я постараюсь.
— Отлично… — Симона берёт её под руку и возвращается к остальным женщинам. — Итак, мне кажется, на сегодня достаточно.
Маргерита и Клаудия удивлены и обеспокоенно переглядываются.
— На самом деле…
— Да, у нас ещё по плану макияж…
Симона улыбается сёстрам.
— Да, знаю, но Ники немного устала.
— Не нужно, мама, не волнуйся. Если осталось только это… — Нкики улыбается ей, — то у меня ещё осталось немного сил.
Симона приближается к ней.
— Уверена? Мы без проблем может отложить это.
— Нет-нет, я сделаю это, как ты сказала…
— То есть?
— Спокойно.
Так что пока Саманта Плесси, визажист, пробует разные варианты, Мирта, её помощница-фотограф, запечатлевает разные образы. Сразу же после этого Кьяра, парикмахер, показывает несколько причёсок. Катерина, её помощница, тоже делает фотографии. Волосы убраны наверх, вниз, волнистые, прямые, часть впереди вместе с чёлкой, украшения из цветов, коса, закрывающая лоб, — тысячи странных комбинаций; даже цвет глаз от ярко-голубого до тёмно-синего и от зелёного до карего, самые различные тональности и оттенки, с пурпурином и блёстками на чёрном или белом фоне. А затем ещё больше причёсок и фотографий, смена образа — и снова фотографии, примерка платья, выбор букета и туфель, эта церковь — да, а та — нет, эти цветы — нет, а вот те — да, и банкет будет вот таким, приглашения — да, а орешки — нет, ещё и список свадеб и список приглашённых, и выбор приглашений, и путешествия на медовый месяц, одинаковые цветы на выходе и на входе, фотограф, видео… Проведя неделю в таком темпе, Ники в полуобморочном состоянии оказывается в своей кровати.
— Алекс, можно узнать, куда ты запропастился?
— Когда?
— В последние дни! Твои сёстры закрыли меня от самого маленького лучика солнца, иногда с нами была моя мама, однажды даже твоя была… И знаешь ли, у меня есть твоя фотография в телефоне, но сама я даже не помню твоего лица!
— Спасибо…
— Не за что! Возможно, ты не в курсе, но некоторое время назад один парень, очень похожий на тебя, нанял вертолёт, придумал тысячу прекрасных и абсурдных вещей и попросил моей руки через огни на небоскрёбе.
— Да, это… был… Это я! Вот дерьмо…
— Что?
— Я совсем об этом забыл… Так что ты ответила?
— Да! Придурок!
Алессандро смеётся.
— Милая, сейчас семь, давай я заберу тебя через час, хорошо? Для начала предлагаю тебе турецкие бани «Acquamadre», там очень хорошо, это на виа Сант Амброджио, а потом лёгкий ужин. Я куплю японскую еду и привезу домой с фантастическим холодным вином. Послушаем песни Nick the Nightfly на радио Монтекарло, а в конце — особый массаж. Как тебе? Это может компенсировать стресс, который ты пережила за последние дни, и моё тотальное отсутствие?
— Ладно, ты хотя бы признаёшь это…
Ники вспоминает самые тяжёлые моменты, которые она испытала за эту неделю и которые ей хотелось бы разделить с ним, но ей кажется совершенно к месту говорить об этом сейчас, по телефону. Они смогут поговорить об этом позже.
— Ладно, Алекс. Жду тебя через час, только не опаздывай… Серьёзно, мне это нужно…
— Как только закончу работу, сразу же приеду, согласна? Ровно в восемь у твоего дома. Все для бани у меня в машине.
— Ладно, до скорого…
Едва повесив трубку, Ники падает на кровать и лежит так некоторое время, глядя прямо в потолок и думая обо всём, что произошло с ней за последние два месяца, о том, как изменились их отношения. Она включает радио, ищет станцию без рекламы, без слов, ей хочется просто послушать музыку и расслабиться.
Она закрывает глаза и вспоминает аварию. Улыбается, вспоминая тот день… Они поругались на улице, у всех на виду, после того, как она, придя в себя, подумала: «Ангел…» — увидев его, лёжа на земле после аварии, позади него сияло солнце, небо и лёгкие облака, которые каким-то образом заставляли его казаться святым. И потом, когда он вёз её в школу, первые звонки, та ночь в его доме, на террасе с жасминами. Первый раз, когда они занимались любовью, без спешки, воздух той волшебной ночи. Понемногу она вспоминает всё, что она пережила с Алексом: смех, поездка во Фреджене к Мастину, экскурсия в горы, тот раз, когда они слушали ту песню Баттисти… как она называлась? Ах да. Perché no. И как они пытались сделать всё, что в ней пелось, у них это получилось, они поехали в горы и вернулись ночью, ничего не сказав родителям. «Простите, Вы меня вообще любите или нет? Не знаю, но я с тобой». А потом поездка в Париж… Какой красивый сюрприз… Той ночью она поняла, что Алекс — мужчина всей её жизни… А затем — боль от возвращения Элены. Одиночество, ярость, беспомощность перед финалом их отношений, и вдруг — возрождение, чудесный побег на Голубой Остров, на остров влюблённых, письмо, которое ждало её возвращения, и она уехала, едва получив права, и присоединилась к нему. В то время, что они провели на острове, их отношения изменились, Алекс казался другим, более зрелым, более спокойным, не делал акцентов на возраст, и не было ни свиданий, ни спешки, этот мужчина был полностью для неё. Она встречала в его руках рассветы, закаты, терялась во времени, терялась в любви. Но это был только сон. А потом мы проснулись. Вернулись в повседневную реальность. Два дома, университет, друзья разного возраста, ссоры и примирения. Однако, он продолжал превращать мою жизнь в сказочный сон. Ники вспоминает последний побег. Нью-Йорк, лимузин, он ждёт её в аэропорту, дни шопинга в Большом Яблоке. А затем полёт на вертолёте и загоревшиеся в ночи небоскрёбы. «Прости, но я хочу на тебе жениться!». Счастье того момента, упоительная радость, паника той ночью, сковавший её внезапный страх, потеря контроля над собственной жизнью, она оказалась в таком неожиданном статусе слишком рано. В один миг перед её глазами пролетает последовательность случившегося по возвращении: недели, встречи, семьи, решения, которые следует принять, болезненные отдаление её подруг, её жизни, университета, возможность потери времени… Не спеша, как всегда говорил Баттисти. «Ведь в кармане ещё столько непрожитых дней!» Не поддаваться панике. Ники ложится на живот, обнимает подушку и, словно это воздушный шарик, один из тех, что улетают, когда ребёнок его отпускает, купив на выходе их церкви ясным воскресным утром, с таким же яростным желанием повернуть время вспять, она засыпает. Сон без сна. Сначала её дыхание становится прерывистым, непринуждённым, как у человека, который хочет бросить всё, отдохнуть от избытка волнения, он чувства вины и долга, от надежд и ожиданий других. Но постепенно она успокаивается, словно вернулась на тот остров. Голубой Остров влюблённых, Джильо, где находится тот маяк… Только сейчас Ники на этом острове одна. Она спокойно прогуливается по пляжу и вдруг к ней кто-то подходит. Нет. Не может быть. Она резко просыпается, удивлённая, поражённая, шокированная. Который час? Она смотрит на часы. Нет, как такое возможно? Восемь с четвертью… А как же турецкие бани? Она бросает взгляд на телефон. Непрочитанное сообщение. От Алекса. «Прости, милая, но мне придётся задержаться. В турецкие бани пойдём в другой раз, зато ужин будет идеальным, и я сделаю всё возможное, чтобы ты меня простила… как ты любишь».
Ники читает сообщение и тут же его удаляет. Она злится. Она идёт в ванную и наносит лёгкий макияж. Постепенно спокойствие восстанавливается. Немного поспав, она стала чувствать себя лучше, хотя ей снился такой странный сон… Она улыбается. Интересно, что это значит. Подсознание работает, даже когда мы спим. М-да. Сегодня вечером я хочу надеть синее платье, которое купила недавно. Делает меня взрослее, но мне нравится. Она подходит к зеркалу, чтобы хорошо накраситься, не пропустив ни одной детали. А затем смеётся. Взрослое платье. Я ведь и есть взрослая женщина!
Чуть позже она выходит на кухню, чтобы попить, её замучила жажда. Слышит родителей в гостиной.
— Мы и их должны пригласить, Роби? Ты с ними даже не видишься…
— И что? Это мои кузены. Пусть они живут далеко, от этого они не перестают быть моей семьёй. Мы очень близки. Мы всегда вместе проводили каникулы в Сан-Бенедетто дель Тронто… Пойми же.
— Но тогда у нас будет больше двухсот гостей… Если рассчитать, что мы платим как минимум по сто евро за человека, цифра просто невероятная, сам посчитай…
Свадьба. И они тоже говорят о свадьбе. В этом доме уже не говорят ни о чём другом. Ники слышит свой мобильный, стоя в проходе. Она бежит, чтобы не пропустить звонок. Прибегает в свою комнату и едва успевает увидеть, кто звонит, чтобы ответить.
— Алекс, что происходит?
Он у себя дома и быстро бросает в сумку вещи: рубашка, свитер, брюки, носки, несессер с зубной пастой и щёткой.
— Любимая, прости… но мне срочно нужно уехать в Милан.
— В Милан? А как же антистрессовый ужин и всё, что мы запланировали?