Алессандро только что вытащил последние бумаги и поднимается. Он немного наклоняется назад, кладя руки на спину. Леонардо замечает. Улыбается.
— Возраст, да? Но ты всё-таки сделал того мальчишку. Возьми, здесь некоторые детали, а остальную документацию я оставил на твоём столе.
— Мне кажется, что тебе нужно вызвать этого мальчишку из Лугано.
— Что? Что ты хочешь сказать? — Леонардо смотрит на него с широко открытыми глазами.
— Что я уезжаю.
— Что? Тебе предложили другую работу, да?! В другом агентстве, правда? Скажи мне, кто это. Скажи, кто это был. Butch & Butch, так ведь? Давай, скажи, кто это был, я покончу с ними.
Алессандро спокойно смотрит на него. Леонардо успокаивается.
— Ладно, будем разумными, — глубокий вздох. — Мы можем предложить тебе больше.
Алессандро улыбается и проходит мимо.
— Не думаю.
— Как это – нет? Хочешь увидеть? Назови цифру.
Алессандро останавливается.
— Хочешь знать цифру?
— Да.
Алессандро улыбается.
— Да ладно, нет никакой цифры. Я еду в отпуск. У моей свободы нет цены.
Он направляется к лифту. Леонардо бежит за ним.
— Ну, это совсем другое дело. Мы можем поговорить. Нет смысла возвращать этого парня... Что с тобой, ты зол?
— С чего бы мне злиться? Я победил.
— Ах, ну да, разумеется. У меня есть идея. Пока ты гуляешь, я скажу Андреа Сольдини, чтобы он всё подготовил, что скажешь?
— Хорошо, я рад. Самое главное, должен тебе сказать, я очень рад кое-чему.
Леонардо с любопытством смотрит на него.
— И чему же?
— Тому, что ты запомнил его имя.
Алессандро нажимает кнопку первого этажа. Леонардо улыбается.
— Ну, конечно. Как его можно забыть... Этот тип такой крутой.
В последний момент Алессандро задерживает двери.
— А, кстати, мне кажется, что ты должен оставить Алессию в Риме. Не переводи её в Лугано. Тут её будет очень не хватать, поверь мне.
— Конечно, ты шутишь? Считай, она никогда не уезжала. А ты сам, когда собираешься вернуться?
— Я не знаю...
— А куда ты едешь?
— Ты не поймёшь.
— А, ясно... Это как в той рекламе, где парень в одиночку с кредитной картой оказывается на необитаемом острове.
— Леонардо...
— Да?
— Это не реклама. Это – моя жизнь. — Потом Алессандро улыбается ему: — Ну что, ты меня отпускаешь? Пожалуйста.
— Конечно, конечно… — Леонардо отпускает двери лифта, и они медленно закрываются. — Я буду ждать тебя здесь, — он наклоняется в сторону в поисках последнего зазора между дверьми. — Скорей возвращайся. — Он наклоняется ещё больше и кричит уже почти в пустоту: — Ты сам знаешь, что ты незаменим!
123
Ники вставляет ключ в замок своей квартиры. Роберто и Симона слышат этот родной звук. Счастливые, они улыбаются, любопытные и радостные от всех историй, мест, анекдотов, приключений их юной дочери, которая только что стала совершеннолетней. Красивая, загорелая, немного похудевшая... но, прежде всего, невероятно повзрослевшая.
— А потом, знаете, что сделала Олли? Напилась на пляжной вечеринке, которая длилась до самого утра. Должно быть, она что-то приняла, потому что ей было плохо целых два дня. Она ничего не помнила. Даже того, кто мы такие.
Симона и Роберто слушают почти в ужасе от этих слов, но делая вид, будто в этом ничего такого нет, и даже пытаясь веселиться.
— А у Эрики была история с немцем, он выглядел кем-то вроде Халка, но блондин. Она говорит, что хочет съездить в Монако в субботу и воскресенье. А Дилетта миллион раз просила своих родителей не донимать её своими звонками, чтобы позвонить Филиппо. И когда она была вне зоны доступа или без денег, то выстаивала бесконечные очереди, чтобы позвонить ему с телефона-автомата. Первая любовь – абсолютная зависимость. Клянусь вам, она нас донимала каждый день, рассказывая всё, что они друг другу сказали, пересказывая сообщения, которые он ей написал и которые она ему отправила! Бесконечная история!
Симона смотрит на неё.
— А ты?
— Я? Ну, я веселилась, хорошо проводила время, отлично. Спокойно. Мама, смотри, что я купила.
Ники идёт к своей сумке и достаёт белую рубашку, всю помятую, с V-образным вырезом и камешками, пришитыми на декольте. Она прикладывает её к себе.
— Вам нравится? Она не очень дорогая.
— Да, красивая! — но едва Симона успевает закончить фразу, Ники уже бежит обратно к сумке. — Это я привезла вам: парео для мамы, а для тебя, папа, этот синий пакет. Это кожаные сандалии!
Роберто берёт их.
— Классные, спасибо. Какого они размера?
Ники смотрит на него расстроенно.
— Твоего, папа, сорок третьего!
— Хорошо, просто они мне показались маленькими.
Симона поднимает и подходит к цветочной вазе.
— У нас тоже кое-что есть для тебя, — она достаёт конверт Алессандро.
Ники берёт его и тут же узнаёт почерк.
— Извините меня, — она уходит в свою комнату, закрывает дверь и садится на кровать. Вертит конверт в руках. Решает больше не думать и открывает его.
«Здравствуй, милая жасминовая девушка...» Она читает, улыбаясь, иногда перемещаясь на кровати, иногда смеясь над каким-нибудь отрывком. Читает, улыбается. Вспоминает события, места, фразы. Вспоминает поцелуи и вкусы. И многое другое. Наконец, её сомнения рассеиваются. Она выходит из комнаты и возвращается в гостиную к родителям. Роберто и Симона сидят на диване, стараясь как-то отвлечься. Симона листает журнал, Роберто рассматривает швы сандалий, он изучает их так внимательно, что в какой-то момент кажется, будто он хочет съездить на эту фабрику. Симона видит, как она подходит. Закрывает журнал и пытается восстановить спокойствие, словно это письмо волнует её меньше всего на свете. Но она умирает от любопытства, умирает от правды, она заплатила бы какую угодно цену, чтобы узнать, что в нём было написано. Однако она лишь изображает лёгкую улыбку, чтобы не давить на дочь.
— Всё хорошо, Ники?
— Да, мама, — Ники садится перед ними. — Папа, мама, мне нужно поговорить с вами...
И она начинает говорить. Почти не останавливается. Её родители молча слушают это подобие вырвавшейся из берегов реки, все причины, по которым они никак не могут препятствовать.
— Всё. Я закончила. Что скажете?
Роберто смотрит на Симону.
— Я ведь тебе говорил, что мы должны были открыть письмо...
124
На коленях под белой раковиной на холодных плитках ванной. Жарко. Он вытирает рукавом пот со лба. А потом видит её. Пара туфель All Stars останавливается в нескольких шагах от него. Молодой сантехник поднимается из-под труб, и Олли улыбается ему.
— Хочешь воды? Кока-Колы? Кофе? Чаю? — ей хотелось сделать как Тесс МакГилл, молодая и боевая секретарша Кэтрин Паркер в фильме «Деловая женщина», и добавить: «Меня?» — но ей кажется это неуместным. Парень-сантехник садится на пол, опирается на раковину и улыбается.
— Колы, спасибо, — он смотрит, как она уходит. Короткая юбка, короткая рубашка, короткие гольфы. Короткое всё, но только не её ноги. Они длиннющие. К тому же, такая вежливая. С чего бы девушке вроде неё утруждаться и приходить сюда, чтобы спросить парня вроде меня, не хочет ли он чего-нибудь выпить?
Олли возвращается.
— Возьми, я положила тебе ещё и дольку лимона. Я отрезала её своим сардинским ножом... — Олли демонстрирует его. — Нравится? Эта модель очень острая, такие делает мастер во Флуминимаджоре, в Сардинии. Крутая штука.
Молодой сантехник берёт её и рассматривает. Олли продолжает свой рассказ.
— Видишь? На лезвии есть инкрустация – орёл, а рукоять из оленьего рога.
Сантехник раскрывает его.
— Красивый, — и делает глоток Кока-Колы. Он и в самом деле хочет пить. Там, внизу, просто адская жара.
Олли садится на край ванны. Она скрещивает ноги, кладёт одну на другую, так, чтобы не было видно трусиков. Молодой сантехник смотрит на неё. Он задумывается и начинает нервничать. Но только на один момент.
— Спасибо.
— Не за что. Слушай, раньше всегда приходил другой, чтобы исправить такие косяки. Почему сегодня пришёл ты? Не то, чтобы я не рада, просто хочу знать.
Молодой сантехник продолжает отвинчивать трубу под раковиной и, не переставая заниматься делом, говорит:
— Этот другой, который всегда приходил, – мой брат. Теперь мы работаем вместе. Но не так давно. Ладно, я почти закончил.
Олли улыбается и снова скрещивает ноги.
— Слушай, я не хотела тебя подгонять!
— Вот и всё, — молодой сантехник достаёт трубу и кладёт её в ведро, оттуда он достаёт немного воды и комок волос. Тин. Глухой стук в голубом пластике.
— Видела? Получилось. Твоё кольцо не потерялось.
Молодой сантехник протягивает его Олли, которая перекидывает его с улыбкой из одной руки в другую. Между тем он ставит трубу обратно и сильно прижимает её ключом.
— Готово, — он вылезает наверх весь потный. — Видишь? — смотрит он на часы. — Двадцать минут. Довольно быстро...
— Говорю тебе – ты волшебник! Я с ним уже попрощалась.
Молодой сантехник смотрит на неё. Затем он наклоняется и поворачивает ключ под раковиной, чтобы открыть воду. И решает рискнуть. В любом случае, здесь, внизу, она не может видеть его лица. Худшее, что она может сделать, – просто не ответит.
— У тебя были бы проблемы с твоим парнем, а?
— Ещё чего! Дело в маме. Она подарила мне его в честь сдачи экзаменов... Просто я получила оценку, которой никто не ожидал... особенно она. И на этот раз она решила меня наградить. Если бы я его потеряла, она бы просто убила меня. Я словно наяву слышу её голос. «Олимпия, ты не уважаешь ничего и никого, ты всё теряешь! Ты хоть знаешь, чего мне стоило сделать так, чтобы тебе сделали именно такое кольцо, найти что-то, что тебе понравится?»
Молодой сантехник улыбается и смотрит на драгоценность.
— Ну, оно и вправду очень красивое.
— Точно такое же, как у Пэрис Хилтон на последнем фото с её парнем. Но я думаю, что моя мать не такая богатая, так что мне не кажется, что это настоящие бриллианты, как в оригинале!