Услышав, каким голосом говорит его друг, Алессандро становится серьёзным.
— Ты прав, Энрико, прости меня. Я сейчас же поеду.
— Спасибо, ты настоящий друг. Поговорим позже.
Энрико вешает трубку. Алессандро убирает салфетку с бёдер и кладёт её на стол.
— Мы должны ехать.
Он собирается встать, но Ники хватает его рукой за локоть и останавливает.
— Окей, мы сейчас поедем, но перед этим ты вроде собирался мне что-то сказать.
— Перед чем?
Ники мотает головой.
— Перед тем, как зазвонил телефон.
Алессандро прекрасно знает, о чём она говорит.
— А, перед этим!..
— Да, перед этим.
— Да ничего особенного.
Ники тянет его за руку.
— Нет, это совсем не так. Ты сказал: «Послушай, Ники…»
— Ах, да. Эй… Послушай, Ники… — Алессандро осматривается. Наконец, он замечает то, что ищет. — Я говорил, что… Послушай, Ники, я рад, что познакомился с тобой, мы провели прекрасный день вместе, и ты позволила мне уделить время самому себе. А самое главное, как же чудесно разбираться в таких вещах, как эта! — Алессандро указывает на что-то за их спинами.
Ники поворачивается и видит это.
— Как эта?
— Эта.
Это железная, словно развевающаяся сеть, внутри которой синяя бумага и что-то вроде палки в штукатурке, которая протыкает сеть.
— Вам нравится? — Мастин уже здесь и улыбается им. — Называется «Море и риф». Красиво, правда? Это скульптура некого Джованни Франческини, юноши, который, по-моему, точно сделает карьеру. Я заплатил за неё кучу денег. Я инвестировал в него. Можно сказать, я платил не за неё… прошло уже больше года, как благодаря этой скульптуре ему есть, что есть! То есть, он всегда может прийти ко мне и съесть пасту.
Алессандро улыбается.
— Вот видишь? Без тебя я бы никогда не увидел «Риф и море».
Мастин его поправляет.
— «Море и риф»… Но, в конце концов, я вложился в неё, так что вы можете спрашивать!
— Вы правы, простите, — Алессандро достаёт свой бумажник. — Сколько с нас?
Ники поднимается и заставляет его убрать деньги.
— Мастин, запиши это на мой счёт…
Мастин улыбается и начинает убирать со стола.
— Не волнуйся, Ники. Возвращайся скорее.
Алессандро и Ники направляются к выходу. Она останавливается перед скульптурой. Алессандро подходит к ней.
— «Море и риф»… Красиво, правда?
Ники смотрит на него со всей серьёзностью.
— Запиши это в список того, что мне не нравится.
— Скульптуры?
— Нет, ложь.
35
Мерседес быстро катится по автостраде, ведущей в Рим. Спокойный вечер, в который один человек поэкспериментировал с новой свободой: он подарил себе время. Но иногда человек не может принять подарок, даже если сделал его себе сам.
— Подбросить тебя к твоему скутеру?
— Даже не думай. Этот вечер – наш. И, кроме того, я полна новых идей касательно твоей карамели.
Алессандро смотрит на неё. Она опустила стекло, и теперь ветер легонько треплет её волосы. В её руках листок бумаги, во рту – шариковая ручка, которую она держит как сигарету, пока мечтательно ищет идею кто знает какой великой рекламы.
— Окей.
Ники улыбается ему, а потом что-то пишет на бумаге. Алессандро пытается подглядеть.
— Не смотри. Я не отдам его тебе, пока всё не будет готово.
— Ладно. Набросок.
— В смысле?
— Мы так называем относительно готовую работу.
— Окей, значит, когда придёт момент, я отдам тебе набросок.
— Отлично, лишь бы только нашла на самом деле хорошую идею. Тогда я бы смог уделить себе кучу времени!
— Вот увидишь, у меня всё получится. Я стану музой рекламы конфет.
— Очень надеюсь на это, — говоря это, он немного притормаживает и выезжает по направлению к Казилине.
— Эй, куда мы едем?
— В одно место.
— Это я уже вижу… мы выехали с автострады.
— Я должен оказать кое-какую услугу своему другу.
— Тому, который тебе звонил?
— Да.
— И что нужно делать?
— Всё тебе нужно знать! Не отвлекайся. Думай о рекламе.
— Ты прав.
Ники снова что-то пишет, пока Алессандро следует инструкциям навигатора и немного позже останавливается на пересечении Казилина. Рядом с дорогой брошены машины, одни ржавые, другие с разбитыми стёклами, третьи с проколотыми колёсами. Разбитые мусорные контейнеры, картонные коробки и пластиковые мусорные пакеты, открытые и расцарапанные голодными кошками, которые искали спасения от своей слишком жестокой диеты.
— Всё, приехали.
— Что у тебя за друзья? Что им нужно в таком месте?
— Это особенная услуга.
Ники смотрит на него с недоверием.
— Если мы снова встретимся с твоими друзьями-полицейскими, они арестуют нас за наркотики, и тогда тебе придётся объяснять моим родителям, что я просто поехала с тобой…
— Какие наркотики? О чём ты думаешь? Ничего общего с наркотиками. Оставайся в машине и нажми вот эту кнопку, когда я выйду, так ты закроешься внутри.
Алессандро выходит из машины и, идя к двери, слышит, как закрываются замки его машины. Он улыбается. Ищет на домофоне нужное имя и думает о своих «друзьях»-полицейских, которые и вправду чуть не арестовали его именно за наркотики… Всё из-за этого Сольдини и его желания не быть забытым. Кто теперь его забудет благодаря этой ночи? Если бы я знал, что мы будем вместе работать в офисе. Хоть бы им там пришла отличная идея. Чёрт, какой я идиот! Мне не о чём волноваться… Для этого здесь Ники. Потом он взволнованно улыбается. Подождём. Наконец, он находит, что искал. Тони Коста. Третий этаж. Дверь открыта. Алессандро входит и едет на лифте. Выходя, он видит дверь с табличкой «Тони Коста. Частный детектив». Как в старых американских фильмах. В тех фильмах, где обычно, когда кто-то стучит в дверь, то думает, что в него выстрелят или набросятся. Но в итоге ничего такого не происходит. Так вот, немного успокоившись, он жмёт на звонок. Древний звук, ассоциирующийся с гнилью и запахом лестницы, с вышедшим из строя лифтом, с истоптанными бог знает сколькими ногами дверными ковриками. Алессандро ждёт перед дверью. Ничего. Ничего не слышно. Звонит снова. В конце концов, за дверью слышится шум. Странные крики. Затем глубокий, тёплый голос, похожий на тот, что озвучивал Роберта Митчума в «Прощай, моя красавица» и Брюса Уиллиса в «Последнем бойскауте».
— Один момент, сейчас открою. — Дверь открывается, но тот, кто появляется, абсолютно не похож на этих двух актёров. Скорее, на Джеймса Гандольфини из «Сопрано». И это его беспокоит. Только этот немного ниже, но всё равно высокий. Мужчина, нахмурившись, смотрит на него.
— Что? Чего Вы хотите?
— Я ищу Тони Коста.
— Зачем он вам?
— Это Вы?
— Зависит от ответа.
Алессандро говорит правду.
— Мне нужна его помощь. У меня есть дело для него.
— Ах, да, тогда это я. Входите.
Тони Коста даёт ему войти. Потом он закрывает дверь. На нём отлично сидят брюки, в которые он заправляет рубашку по пути к столу.
— Это Адела, моя помощница, — Тони Коста, не поворачиваясь, указывает на девушку, выходящую из соседней комнаты.
— Здрасьте.
— Добрый вечер.
Адела подходит к другому столу, стоящему здесь же, перед этим закрыв дверь комнаты. Но не очень быстро, так что Алессандро успевает понять, что это была спальня. Тони Коста садится за свой стол и предлагает Алессандро кресло.
— Присаживайтесь, пожалуйста.
Алессандро садится напротив него, в то время как Адела проходит сзади и садится справа. Алессандро замечает на пальце Тони обручальное кольцо, широкое и большое. Оно оставляет огромные просветы между его толстыми пальцами. В то время как Адела, которая разбирает какие-то бумаги, носит одно тоненькое колечко на правой руке. Кто знает. Вдруг он просто прервал ссору между начальником и секретаршей. Но одна вещь ясна, как день: никто не станет связываться с таким сильным человеком, как Тони Коста, и Алессандро вовсе не волнует, что произошло в этом офисе до его прихода. Тони смотрит на него.
— Хотите чего-нибудь выпить? Немного этого? — он поднимает бутылку Нести, стоящую на столе, которая уже пуста наполовину. — Он тёплый, холодильник сломался.
— Нет, спасибо.
— Как хотите.
Тони Коста наливает себе немного.
— Адела, запиши, пожалуйста, что нужно отправить холодильник на ремонт. — Потом он улыбается Алессандро: — Видите? Вы мне уже помогли, напомнили о незаконченном деле.
Потом он делает большой глоток холодного чая из стакана и бесконечно долго глотает его.
— Ммм. Даже тёплый – всегда вкусный. Ладно, что мы можем сделать для Вас, синьор …?
— Алекс, кхм, Алессандро Белли. Это не для меня, меня друг попросил.
— Хорошо, понятно. Попросил друг. — Тони Коста смотрит на Аделу и улыбается: — Мир состоит из друзей, которые делают одолжения другим друзьям… Ладно, в чём дело? Законные документы, банковские долги, измены…
— Подозрение в измене.
— Жена вашего друга, не так ли?
— Именно. Хотя я и не верю, что она ему изменяет.
— Тогда, извините, зачем же вы приехали сюда? Чтобы потратить свои деньги?
— Деньги моего друга, если вы возьмётесь.
— Послушайте, я никому не расскажу, что вы приезжали, чтобы встретиться со мной. Это будет секретом. Это идёт вразрез с моими интересами, но если вы хотите, чтобы я следил за этой женщиной, я буду абсолютно бездарным детективом, если не смогу выяснить даже кто её муж на самом деле… не так ли?
— Так и есть. Но я не её муж. Муж – это мой друг. Я их общий друг.
— Ах, Вы друг этой женщины.
— Да, но не в этом смысле, я друг, просто друг. И поэтому я уверен, что нет другого мужчины, но мой друг одержим, у него паранойя.
— Ревность поддерживает любовь, подобно тому, как зола хранит огонь, как сказала Нинон де Ланкло.
Алессандро не верит своим ушам. Проклятье. Ту же самую фразу ему сказал Энрико.
— Да, возможно, так и есть, но я всё равно уже здесь и мне надо помочь ему…