Камилла краснеет.
— Спасибо, прекрасный сюрприз! Я даже не подозревала! Боже мой, да здесь все!
Ей начинают дарить подарки, букеты цветов, кто-то не принёс ничего, но зато они смогли присоединиться к другим, как за компанию, даже к тщательно выбранному подарку Энрико. Спустя пару мгновений Камилла просто завалена подарками. Бедный Альберто тоже дарит свой подарок, бутылку вина, улыбаясь и целуя её в щёку. Возможно, этот притворщик ничего не слышал. Но что неоспоримо – это вино гораздо лучше того, что он подаёт в своей забегаловке. Энрико подходит к Алессандро, болтающему с Пьетро и Флавио. Берёт его под руку.
— Извините, — он уводит его в сторонку.
Пьетро смотрит на них:
— Секретничают!
Флавио пожимает плечами. Алессандро и Энрико останавливаются на некотором расстоянии от остальных.
— И?
— Всё в порядке, Энрико. Я к нему ездил, он взялся за это дело.
— За сколько?
— Три тысячи евро. Полторы – как аванс, и я уже дал ему их, а ещё полторы по окончании работы.
— Хорошо, — Энрико достаёт свой бумажник.
— Слушай, Энрико, давай не здесь, нас ведь могут увидеть. Хоть одну ночь проведём спокойно.
— Окей, спасибо, — Энрико прячет бумажник обратно в карман. Потом смотрит издалека на свою жену. Она окружена друзьями. Многие всё ещё целуют её и вручают подарки.
— Ты это видел? До тебя дошло?
Алессандро смотрит в том же направлении, что и Энрико.
— Что? Она празднует, что такого?
— Нет, присмотрись.
Алессандро старается, прищуривается, пытаясь уловить хоть малейшую деталь, но не замечает ничего.
— Мне кажется, что всё нормально, она смеётся, дурачится с подругами, болтает. Она довольна.
— Волосы. Посмотри на её волосы.
Алессандро присматривается как следует, но не замечает абсолютно ничего.
— Слушай, мне кажется, что всё как всегда, о чём ты говоришь? Что, по-твоему, она сделала?
— Как это что сделала? У неё чёлка.
— И что? Она подстриглась… Что такого, это криминал?
— Нет, комедия. 1973. «С Новым годом!». «La bonne année»по-французски. Фильм Клода Лелуша с Лино Вентура и Франсуазой Фабиан. Он садится в тюрьму, и она приходит к нему на свидание. Я помню их диалог. Он: «Ты сменила причёску?» Она: «Да, а что? Тебе не нравится?» Он: «Нравится, но если женщина меняет причёску, значит, она хочет сменить мужчину».
Энрико смотрит на него. Иногда бросает взгляды на Камиллу, сидящую в глубине зала.
Алессандро смотрит на него и трясёт головой.
— Ладно, но честно говоря, мне вспоминаются совсем другие фразы, вроде «Что такое женщина? Это мужчина, который иногда плачет». Прости, но это лучше. И вообще, ты говоришь о фильме!
— Да, но фильмы же обычно основываются на реальности. Она подстриглась, и поэтому, возможно, у неё есть другой.
— Слушай, раз уж мы опять к этому пришли, то у меня нет ни малейших сомнений в том, что ты не мог потратить деньги лучшим образом. Я уверен, что Тони Коста развеет все твои необоснованные сомнения, ясно тебе?
— Ясно…
— А сейчас я пойду что-нибудь выпью.
Но именно в тот самый момент Энрико видит, как Камилла прекращает разговор с подружками, достаёт из кармана свой мобильник и смотрит на имя того, кто ей звонит. Улыбается и отвечает. Потом оборачивается и немного отдаляется от толпы в поисках уединения. Энрико смотрит на Алессандро, который пытается его успокоить.
— Сегодня её день рождения. И ты сам знаешь, что ей ещё куча народу позвонит, чтобы поздравить. Может, это какая-нибудь её подруга, которую ты забыл пригласить, или дальняя родственница, которая только что вспомнила…
— Да, конечно. А может этот кто-то позвонил и говорит ей сейчас, как ему нравится её новая причёска…
Алессандро закатывает глаза и оставляет друга, уходя на поиски бокала вина. Он подходит к барной стойке.
— Мне бокал красного вина, пожалуйста.
Вежливый официант берёт бутылку.
— Сию секунду, синьор, — Алессандро наблюдает за тем, как наполняется его бокал. Вдруг – вспышка далёкого воспоминания. Так неожиданно. Оно становится всё чётче. Элена. За несколько дней до её ухода… Элена входит в комнату, Алессандро сидит за компьютером.
— Дорогой… Тебе нравится? Что думаешь?
— О чём, любимая?
— Ты не заметил? Я подстриглась! И даже покрасила волосы, теперь они немного темнее.
Алессандро поднимается, подходит к ней и целует в губы.
— Если бы такое было возможно, то ты стала бы ещё красивей, чем раньше. — Элена отстраняется и улыбается. Уверенная. Слишком уверенная. Неужели я ошибся в этом? Что дал ей такую уверенность?
— Вот, готово…
— Что?
— Ваше вино, синьор, — официант пододвигает к нему бокал, и воспоминание исчезает.
— Спасибо, — он пьёт вино и понимает, что Энрико наблюдает за ним издалека. Он оборачивается и улыбается ему. Всё хорошо, Энрико, всё прекрасно. Потому что бывают такие воспоминания, которыми ты не можешь поделиться даже с лучшим другом. Даже если они бередят старые раны. Даже если они оказываются болезненными. Если дело касается любви, то сила боли пропорциональна красоте пережитой истории. Прямо пропорциональна.
Алессандро вновь смотрит на Энрико. «А ты, друг мой, будешь страдать? Если ты страдаешь сейчас, что с тобой будет дальше?» Алессандро дарит ему улыбку издалека. Энрико возвращает ему её немного растерянно. Алессандро оставляет пустой бокал на ближайшем столе. Конечно, говорить такие вещи и рассказывать о таких воспоминаниях, как это, тому, кто думает, будто жена изменяет ему, означает только то, что ты не такой уж и верный друг.
46
— Эй, дай на тебя посмотреть.
Олли и Эрика подходят к Ники, стоящей под душем. Та вся в пене, поставляет голову под воду, смывая мыло с глаз.
— Что случилось?
— Хотим посмотреть, где у тебя остались засосы…
— Какие же вы идиотки! — она пытается их облить водой.
Чуть позже Ники сидит на скамейке в раздевалке. Она с силой вытирает волосы маленьким, но длинным голубым полотенцем марки «Чемпион». Все подружки окружают её.
— Так что, ты собираешься или нет рассказать нам всю правду?
Ники вешает полотенце на шею.
— Снова? Я ведь уже всё рассказала.
— Да, снова. Мне нравится. Меня это возбуждает.
— Ты больная…
— Нет. И сейчас я скажу тебе правду. — Олли смотрит на Эрику и Дилетту: — Я не верю, что этот мужик такой жеребец!
Ники берёт полотенце с шеи и пытается ударить её, как хлыстом, но Олли – быстрее, и успевает отскочить вовремя. Или почти вовремя.
— Ай! Чуть не попала! Ты идиотка?
— Почему ты всё время говоришь то, чего я не говорила?
— Ну ладно, ты сказала, что было прекрасно, что он делал всё спокойно, тебе понравилось, что он довёл тебя до оргазма.
— Олли!
— Ты говорила такое или нет? И разве это не делает его жеребцом?
— Вовсе нет. Я ведь ещё сказала, что он нежный, красивый, щедрый, внимательный, чуткий. И этим он заставил меня почувствовать себя такой… извращённой.
— Скорее, жеребцом был твой бывший, Фабио, — вмешивается Дилетта.
Олли оборачивается и прожигает её взглядом.
— А ты-то откуда знаешь?
— Ну, он так выглядит… Так себя ведёт, так двигается…
Олли саркастически прерывает её.
— Но ты же не спала никогда ни с каким парнем, ни small, ни extralarge. Что ты можешь сказать? Или ты попробовала с этим Фабио-Фобия и ничего нам не сказала?
— Конечно. Почему я должна была рассказывать тебе? Ты всегда течёшь при виде него!
— Вот сучка… — Олли подскакивает и пытается ударить её.
Ники встаёт и вклинивается между ними.
— Эй, спокойно, спокойно, Волны!
Понемногу, с помощью Эрики, ей удаётся рассадить их по разным сторонам.
— Что с вами? Хватит болтать про мужиков, хватить бросаться друг на друга, как волчицы! У вас гормональный всплеск, как у двенадцатилетних девочек.
— Или всплеск феромонов, что ещё хуже, — улыбается Эрика.
Олли смотрит на неё.
— Но… что?
Эрика качает головой.
— Я тебе объясню… Кое-кто смог сегодня сходить на химию.
— Точно не я. Мне пришлось рисовать для жеребца.
— Послушайте, — Ники снова вешает полотенце на плечи. — Хочу, чтобы мы поняли друг друга. С нами такого никогда не было. Первое: ни один мужчина, будь у него маленький, средний или огромный, не должен суметь нас с вами разделить. Пообещайте!
— Обещаем.
— Второе: мы должны всё друг другу рассказывать, от наших желаний до наших мыслей, от страхов до того, что нас делает счастливыми. Я слишком часто вижу людей, которые боятся признаться даже своим друзьям, что они переживают что-то невероятное, чудесное, чертовски прекрасное. Обещаете?
— Обещаем!
— Третье: если кто-то из вас свяжется с Фабио и что-то попробует с ним, ей же хуже.
Девушки удивлённо смотрят на неё.
— В том смысле, что он просто эгоистичный урод, — потом она обращается только к Олли: — со всех точек зрения, поскольку ты всегда очень интересовалась им.
Дилетта даёт Олли подзатыльник.
— Вот видишь, у меня даже ещё ни разу не было, а я понимаю намного больше твоего.
Олли пожимает плечами с недоброй улыбкой на губах. Эрика подходит к Ники.
— А мне нравится Алессандро. Конечно, он взрослый… кстати, сколько ему лет?
— А сколько дашь?
— Не знаю… Двадцать восемь. Двадцать девять…
— Ему скоро тридцать семь.
— Что?! Он старше тебя на двадцать лет.
— Почти двадцать. Почему вы так удивляетесь?
Олли улыбается.
— Я не удивлена, наоборот… Я же говорила, меня это возбуждает! Взрослый человек… Да ещё настолько старше… Мне очень нравится! У него нет друга?
— Толпа.
— Почему бы тебе не представить меня им?
— Мне кажется, они все женаты.
— И он тоже, правда? — Эрика смотрит на неё с недоверием.
— Нет.
— Ты уверена?
— Несколько месяцев назад он расстался со своей девушкой. Они уже собирались пожениться.