— Ну, сейчас – тебя…
— Как мило… — Ники нежно целует его в губы. Потом отстраняется. — Так, теперь – мороженое!
Ники идёт на кухню, а Алессандро решает в это время сменить диск.
— У тебя есть чашки? Но большие? Я собираюсь съесть побольше!
— Они должны где-то быть.
— Где-то – это где?
Ники начинает открывать все шкафчики на кухне. Находит то, что искала. Высоко.
— Они здесь, я нашла!
Большие чашки на самой высокой полке. Ники тянется, почти достаёт первые попавшиеся две чашки, пытается достать их, подпрыгивая.
— Ай!
Она схватывает их, но одна выскальзывает, ударяется о полку, летит вниз, но Ники быстрее. Она отпускает сумку с мороженым, которая была у неё в другой руке, наклоняется и ловит чашку как раз над полом.
— Уфф…
— Эй! Это одна из твоих лучших партий!
Алессандро появляется в дверях кухни. Ники стоит, наклонившись над синей чашкой.
— Ага, на волосок от поражения!
Алессандро смотрит на неё. Синие чашки. Сочетаются с бокалами из синего хрусталя, купленными в Венеции в один из чудесных выходных с Эленой. Вечер, они ужинают вдвоём и пьют из этих бокалов. Вернувшись с работы, Алессандро оставил все заботы. Он начал готовить, выбрав музыку и приглушив свет… Элена сидела в гостиной. Ей не понравилась выбранная им музыка, и она поставила другой диск. Затем она пришла на кухню, чтобы составить ему компанию. Босоногая, она села на один из высоких барных стульев и стала наблюдать за ним. Алессандро налил немного шампанского в два бокала.
— Как прошёл день?
Они немного поговорили обо всём, посмеялись, обсуждая кого-то, долго, много. Вдруг Алессандро, повернувшись, задел бокал и тот полетел в стену, оставив след. Элена перестала пить. Затем оборвался её смех. Она взяла бокал, чтобы оценить ущерб. Подняла кусок стекла, в который превратился бокал, и выбросила в мусорную корзину.
— Не хочу больше есть, — она ушла в гостиную, залезла на диван и положила ноги под большую подушку, лицо её вытянулось. Это было лицо человека, который не хочет говорить, который принял решение и теперь пытается найти почву под своими ногами. Элена была такой. Теперь эта посуда осталась у Алессандро. Наверное, потому что в комплекте не хватало одного бокала.
Алессандро берёт чашку из рук Ники и открывает окно на кухне. Смотрит на Ники. Потом на чашку. И роняет её вниз, на землю, разбивая на тысячи осколков.
— Алекс… зачем ты это сделал?
Алессандро улыбается и закрывает окно.
— Просто подумал, что раньше они мне очень нравились, а теперь это не так.
— Понятно, но разве ты не мог просто сказать мне? Ты ненормальный.
— Конечно, мог. Хотя если что-то разобьётся, наша жизнь от этого не изменится.
— По-твоему, это нормально?
— Да, но сейчас я понимаю, что, возможно, это может показаться сложным.
— Очень. Если бы я только знала, что за история скрывается за этими чашками…
Алессандро осознаёт, что она не сможет понять. И чувствует себя немного виноватым.
— Ладно, давай есть мороженое.
— Слушай, ты ведь не станешь демонстрировать, что тебе не нравится мороженое, выбрасывая его из окна, правда?
— Нет, не переживай, в этом случае это было бы ненормально…
Она раскладывают мороженое по чашкам, один другому. Ники тщательно контролирует свою порцию.
— Мне только шоколадное, с орешками или с патокой.
— Немножко.
— И не клади фруктовые, я не хочу. Они очень вкусные, но я люблю такое только в разгар лета.
Алессандро показывает на белое.
— А это с каким вкусом?
— Кокосовое. Да, положи мне его немного.
— Прости, но ты сказала, только в разгар лета.
Ники берет ложку и, не выдержав, кладёт кокосовое мороженое себе в чашку, пробуя немного.
— Ммм, вкусно, потрясающе вкусно. Нет, кокосовое другое. А ещё с шоколадом, знаешь, это похоже на те шоколадки…
— Баунти.
— Да, точно! Мне они очень нравятся…
— Одну из их рекламных кампаний проводили мы.
Ники тяжко вздыхает.
— Чёрт, ты всегда думаешь о работе.
— Нет, просто сказал. Вспомнилось.
— Тогда ты не должен ничего вспоминать.
Алессандро думает о чашках, о бокалах, обо всём, что было раньше… И решает соврать.
— Ты права.
А она наивно улыбается.
— Потому что сейчас – это сейчас. А мы – это мы.
Ники зачерпывает ложкой из чашки Алессандро и пробует его мороженое. Затем зачерпывает из своей и даёт попробовать ему. Как только он закрывает рот, Ники сразу же берёт ещё больше мороженого и направляет в его рот. Но вместо того, чтобы подождать, когда он проглотит, она размазывает по его губам. Как если бы вы быстро пили кофе и у вас остались усы. Затем Ники медленно приближается. Горячая, чувственная, желанная, она начинает слизывать эти сладкие усы, целует, лижет, целует. «Ай!» Улыбка. Один за другим, эти поцелуи познают эти усы из шоколада, сливок, кокоса. Она продолжает свою сладкую пытку, улыбаясь, облизывая его с нежным желанием. Затем он случайно отклоняется от неё.
— Эй, что такое, я ведь сказала… мне нравится Баунти…
Алессандро целует её, они забывают обо всём, гасят свет, а мороженое тает. И они сами тоже… Понемногу они пытаются распробовать вкус. Они играют и смеются, раскрашивая простыни удовольствием и желанием, своими весёлыми и нежными играми, смелыми и экстремальными… На мгновение Алессандро задумывается: что, если кто-то сейчас войдёт? Серра и Карретти. Уже ставшие привычными полицейские. Нет. Сливки медленно текут по его плечам, шоколад, ваниль, ниже, ниже, осторожно, медленно… Язык Ники, её смех, её зубы, поцелуи… Ни одна капля мороженого не пропадёт… Больше. Ещё больше. Холод и тепло смешиваются в этих вкусах. И вдруг… Пуф! Как же сладко забывать свои проблемы вот так.
49
Ночь. Глубокая ночь. Ночь любви. Ночь вкуса.
В постели.
— Эй, Алекс… Ты заснул.
— Нет.
— Да. У тебя дыхание стало глубже и медленней. Ты даже и не осознавал, когда одевал меня.
— Серьёзно? Я тебя одел?
— Да. Я вся в шоколаде, кокосе и сливках, что я скажу родителям, если они меня поймают?
— Что переспала с мороженщиком!
— Идиот.
— Подожди, я сейчас оденусь.
— Нет, оставайся в постели.
— Я не хочу, чтобы ты возвращалась одна.
— Да ладно, меня привезла Олли, сейчас я возьму такси… Всё хорошо, ты можешь спать, я сама доберусь.
Алессандро думает пару минут. Ники принимает выражение лица, словно говорящее: «Давай, поверь мне, отпусти меня одну».
— Согласен, я вызову такси.
— Я уже это сделала. Должно быть, уже подъехало.
— Подожди хотя бы, пока я дам тебе денег.
— Я уже взяла. Двадцати пяти евро будет достаточно. Я ведь сказала, что ты спал.
— Да ладно!
— Я взяла только это. Радуйся, я могла ограбить тебя полностью! Забрать даже кредитки! Даже чашки, одну из которых ты разбил.
Она подходит к окну.
— Такси уже здесь!
Ники подбегает к кровати.
— Пока, — она чмокает его в губы, — ммм, как вкусно, похоже на чернику… — Она останавливается с пальцем во рту посередине комнаты. — Но я не приносила черничное. — Она улыбается с лёгкой дерзостью и убегает, закрыв за собой дверь.
Алессандро слышит, как лифт останавливается на его этаже. Затем открывающуюся дверь. Ники, которая входит в пустоту. Двери лифта закрываются. Он начинает спускаться. Потом Алессандро слышит шум двери с улицы. Её быстрые шаги. Как она открывает дверь машины. Закрывает. Пауза, наверняка она говорит таксисту адрес. Машина уезжает в ночь.
Немного позже он слышит звук. Мобильник. Алессандро просыпается. Он так быстро заснул… Сообщение. Он читает его.
«Всё ок. Я дома. Я не попалась родителям. Мороженщик спасся. Такси стоит дешевле, я должна тебе 12 евро! Но я хочу по поцелую на каждый. Доброй ночи! Мне будут сниться летающие синие чашки»
Алессандро улыбается и выключает телефон. Он встаёт, чтобы сходить в туалет, а потом заходит на кухню. Шоколад был действительно хорош… но он него такая жажда. Алессандро открывает кран и даёт воде стечь. Потом подставляет первый попавшийся стакан и пьёт. Оставляет стакан в раковине и уже собирается идти в спальню, когда вдруг понимает, что стол готов к завтраку. Чашка, салфетка, ложка. Даже чайник уже в боевой готовности. Достаточно включить его. Элена никогда не делала ничего подобного. Записка на рисунке под акулой. «Не говори, что не думаешь обо мне…» А под листком папка, на этот раз белая. Он переворачивает её. «Слоган Алекса». Алессандро замирает с открытым ртом. Поверить не могу. Я даже не мог набраться смелости, чтобы спросить её, думала ли она над этим… И она не просто подумала, она попросила подругу всё сделать и приехала, чтобы привезти мне это!
Алессандро трясёт головой. Ники и в самом деле уникальная. Затем он медленно открывает папку. Прекрасный логотип, пылающие буквы на фоне тёмно-синего неба. Нарисовано на прозрачной бумаге, чтобы было легче свести с одним из имеющихся рисунков. И фраза… Алессандро читает её, это идеально. А внизу ещё записка: «Надеюсь, тебе понравится… Я в восторге! Мне бы очень хотелось, чтобы эта фраза была для меня… Именно как этой ночью… я была сегодня твоей «ЛаЛуной»? Ладно, мне надо бежать! Извини. Есть вещи, о которых не нужно спрашивать».
Вдруг Алекс всё осознаёт. Он улыбается. Счастливчик. Затем он вновь смотрит на логотип. Да, Ники, ты права, это прекрасная фраза. И ещё кое-что. Не извиняйся передо мной.
50
Рассеянный бежевый свет пробивается сквозь хлопковые занавески окна. Дверь ванной открывается.
— Я просто не верю. Не могу поверить.
Симона, мать Ники, садится на кровать. Роберто перестаёт читать и смотрит на неё, немного раздражённый.
— Ты мне напоминаешь Гленн Клоуз, когда она вертится в постели, ослепшая от кокаина, умер мужчина, которого она всегда любила, она хочет, чтобы от её мужа забеременела её лучшая подруга, которая хочет ребёнка, но не может найти мужчину. Хочешь дать мне мороженого, чтобы я наслаждался твоим рассказом, или я могу и дальше читать?