Ники обнимает его за талию. Она помогает ему, пока они уходят сквозь толпу подростков, которые демонстрируют полное безразличие к произошедшему.
— Хорошо, что я его бросила
— Без сомнений. А вот я ещё должен решить, хорошо ли, что я с тобой встречаюсь. С тех пор, как я тебя встретил, я разбил свою машину, на меня повесили кучу штрафов, а вот теперь ещё и побили.
— Посмотри на это с хорошей стороны.
— Честно говоря, я сейчас не вижу в этом ничего позитивного.
— Мы пришли сюда в поисках мечты, и, как всегда, тебе повезло: ты увидел звёзды.
— Ха-ха, отличная шутка. Ты знаешь, что я дожил до тридцати шести лет, не решив ни одного вопроса кулаками?
— Как скучно. Вот видишь, тебе этого не хватало. Новый опыт.
Алессандро обнимает её и продолжает жаловаться. Даже слишком много.
— Зато, после всего, что со мной случилось, ты будешь чувствовать себя виноватой и преподнесёшь мне новую отличную идею, реалистичную мечту, с которой я покорю японцев.
— В этом ты можешь быть уверен.
Они подходят к Мерседесу. Ники убирает руку.
— Сейчас я отвезу тебя домой, где мне бы хотелось тебя немного подлечить.
— Экстрактом жасмина?
— Не только. Есть и другие средства... — улыбается ему Ники. — Я поведу?
— Да, милая, и так мы сразу же попадём в больницу. Давай сюда!
Алессандро забирает у неё из рук ключи от машины и садится на место водителя. Ники забирается на своё место. Перед тем, как завестись, Алессандро смотрит на неё.
— Скажи мне, как долго ты была с ним?
Ники улыбается.
— Возможно, слишком долго. Но отчасти и он виноват в том, что ты мне так нравишься!
Они уезжают в наступающую ночь со своими всё ещё непревзойдёнными мечтами.
79
Вечер, после обеда. Один из тех спокойных вечеров, когда движение на дорогах не слишком плотное, когда вокруг не слишком много звуков. Без приготовлений к чему-то важному. Хотя на самом деле этот вечер перестаёт быть таким спокойным.
— Я уже получил по лицу от твоего бывшего, скажи мне, почему я должен и дальше рисковать.
— Ты не рискуешь, Алекс... По крайней мере, я так считаю!
— Ты так считаешь? Тогда скажи мне, что изменится, если я это сделаю.
Ники вздыхает.
— Слушай, ты становишься занудой! Ты ведь сказал, что я могу попросить тебя о чём угодно?
— Да, но я не подумал о том, что может значить твоё «что угодно».
Ники наклоняется к нему и нежно целует. Алессандро пытается отстраниться.
— Уверяю тебя, так ты меня не купишь.
— Ладно, я ведь оказала тебе услугу, приведя моих подруг на обед. И к тому же, кто хочет тебя купить? Я предпочитаю лизинг. Так, если ты не подойдёшь мне, я всегда смогу обменять тебя на новую модель.
Алессандро отстраняется и смотрит на неё, подняв брови.
— Милая, серьёзно, есть риск, что они изобьют меня?
— Почему, разве тебя уже били чьи-то родители?
— Нет.
— Тогда – да, ты рискуешь, они обязательно постараются сделать это.
— Ясно. Ладно, я пошёл, — Алессандро выходит из машины. Обходит её и подходит к её окну: — Да, кстати, а твоя подруга-художница?
— Олли?
— Да, она. Она работает?
— Работает над чем? Извини, но у нас нет никаких идей, так над чем ей работать? Она очень хорошо рисует, но у неё в голове только одна идея… идея фикс.
— Знаю. И мой друг Пьетро избежал этого.
— Вот и хорошо. Не знаю почему, но мне кажется, у всех нас были бы большие проблемы. Давай, иди уже, вперёд, — Ники смотрит на свои часы. — Уже поздно.
— Окей, уже иду.
Алессандро быстро уходит, доходит до конца улицы и поворачивает направо. Ники видит, как он исчезает за углом. Она ставит диск. GreatestHits Робби Уилльямса. Восьмой трек. И неслучайно. «I was her, she was me, we were one, we were free and if there's somebody calling me on...» Чёрт, как бы мне хотелось быть там. Я и представить не могу, что будет. Она немного увеличивает громкость. Ладно, по крайней мере, я смогу их расспросить. Тогда она пытается немного расслабиться. И, как обычно, кладёт ноги на приборную панель.
Алессандро немного замедляет шаг. Я поверить не могу. Что я делаю? Я и вправду потерял голову. Или... У меня есть одна вполне конкретная проблема: придумать новое предложение для японцев. Они уже отвергли мои первые проекты. И теперь у меня осталась вторая и последняя возможность. А что делаю я? Посвящаю, возможно, последние минуты своей жизни поискам идей, пока не истекло время? Нет. Я иду обедать с ней, жасминовой девушкой, самой прекрасной семнадцатилетней девушкой, с которой встречаюсь уже больше месяца, и тремя её подругами. И что же я теперь должен сделать взамен? Самую абсурдную вещь в моей жизни. Да ладно, просто не верится. Я этого не сделал даже после двух лет отношений с Эленой. Но Ники сама меня попросила. Алессандро уже почти дошёл до дверей её дома. Нет. Я не могу этого сделать. Я возвращаюсь к тому, с чего начал. Я не могу. Даже просто говоря эту фразу, мне становилось плохо.
«Хорошо, Ники, я познакомлюсь с твоими родителями».
«Спасибо! Как же я счастлива... Это необязательно, конечно, но так они нам позволят свободно встречаться».
Ладно, мне кажется, что так они нам запретят абсолютно любые отношения. Алессандро читает фамилию на домофоне. Кавалли. На помощь. Помогите. Я возвращаюсь в машину. Да, и что потом? Что скажет Ники? «Понятно. Я так и знала. И ты считаешь себя взрослым? Ты ещё больший ребёнок, чем я. Что случится, если ты поговоришь с моими родителями? Я бы с твоими хоть сейчас познакомилась». Ладно, я всегда могу сказать, что никого не было. Алессандро стоит перед домофоном, когда вдруг из дома выходит мужчина. Высокий, мускулистый, хорошо одетый. У него в руках портфель, во рту яблоко и кажется, что он очень спешит.
— Оставить Вам её открытой?
— Да, спасибо.
Синьор придерживает дверь рукой, чтобы он смог войти. Алессандро заходит в подъезд. Тишина. Он поднимается по лестнице на этаж выше. Читает на двери: «Квартира 2. Кавалли». Это здесь. У меня нет выхода. Я должен это сделать. Он подносит руку к звонку. Закрывает глаза... И звонит.
— Уже иду! — с той стороны двери доносится пронзительный голос. — Вот и я.
Очень красивая женщина с заколкой в зубах, держа одной рукой волосы, открывает дверь. Она улыбается.
— Извините... — она достаёт заколку изо рта и с великим мастерством собирает ею волосы. — Вот и всё! Ещё раз извините! Просто уже становится жарко, и лучше прибирать волосы.
— Добрый день.
— Ох, извините, пожалуйста, проходите. Я сожалею, но моему мужу пришлось уйти, —Симона впускает его внутрь и закрывает дверь за его спиной. — Должно быть, вы столкнулись с ним в воротах. Он очень быстро уходил.
— Ах, да, — Алессандро думает о мужчине, с которым встретился на входе. Привлекательный мужчина, высокий, элегантный, а самое главное, мускулистый.
— Мы виделись, но я даже не успел с ним поздороваться.
— Это не проблема. Меня обо всём предупредили. Хотите кофе? Я только что сварила. Пожалуйста, присаживайтесь.
Алессандро осматривается. Красиво, такие тёплые цвета. Картина, нарисованная резкими штрихами, светлая мебель, расставленная так, чтобы пространство комнаты не казалось перегруженным. Он садится на диван.
— Да, спасибо, с удовольствием.
Меня предупредили... Предупредили о чём? Ох уж эта Ники! Значит, она уже всё рассказала. Так всё будет проще. Я сделаю что угодно, но они должны меня принять. Они просто хотят знать, кто я, да, отлично, знать «кто этот взрослый мужчина, с которым встречается наша дочь». Симона возвращается с подносом, на котором несёт две чашки кофе и сахарницу. А ещё там две шоколадки и кувшин с молоком. Она ставит всё на маленький столик перед Алессандро.
— Я кажусь рассеянной, но мне всегда нравилось быть в курсе того, что происходит в нашем доме.
— Ага, — Алессандро берёт свою чашку и отпивает из неё.
— Вы пьёте без сахара?
— Да, мне нравится чистый вкус.
— Мой муж говорит то же самое. Но вы пришли без портфеля.
— Да, я практически сбежал из офиса. У меня не так много времени. Но мне хотелось познакомиться с Вами. Нас всё ещё не представили друг другу должным образом, — он встаёт на ноги. — Очень приятно. Алессандро Белли.
Симона растягивает губы в ослепительной улыбке.
— Взаимно, — она протягивает ему руку.
Она очень красивая. Как Ники. Две прекраснейшие женщины разных возрастов. Но у Алессандро нет никаких сомнений относительно того, кого он предпочитает.
Симона садится напротив него.
— Я тоже рада встрече с вами. Перед тем, как мы начнём, я бы хотела кое-что сказать. Это может оказаться полезным. Мне тридцать девять лет. Я родила дочь, когда была очень молодой, и она сделала меня счастливой. Я очень люблю свою дочь.
Алессандро был бы рад сказать «Я тоже», но понимает, что это неподходящий момент.
— Я это понимаю, — он тоже улыбается.
— Так как никогда не знаешь, что произойдёт, я бы хотела, чтобы у неё было хоть немного уверенности в завтрашнем дне.
— Конечно, я Вас понимаю.
— Ники уже в выпускном классе, и она толком не знает, чем займётся дальше. Насчёт этого у неё радужные фантазии.
— Конечно, это типично для такого возраста. Они все мятежные, бегут со скоростью тысяча и один километр в час, спонтанные, решаются на что-то, ни секунды не сомневаясь.
Симона улыбается.
— У Вас тоже есть дети?
— Нет.
— Какая жалость.
Алессандро замирает с открытым ртом. «Какая жалость»? Это просто фантастическая женщина. Он нормально восприняла то, что её дочь встречается с мужчиной практически одного возраста с ней самой, да ещё и жалеет, что у него нет детей. Невероятно!
— Сколько Вам лет?
Я так и знал. Меня ждёт допрос. Как бы там ни было, лучше сказать правду, ведь Ники уже наверняка рассказала. Это что-то вроде проверки.
— Мне? Скоро будет тридцать семь.
Симона улыбается.