— Ох... горячо.
— Сейчас станет лучше, — и своими сильными руками волейболистки чемпионка Ники ударяет по этим мускулам, разглаживая, расслабляя их, сбрасывая его напряжение. Затем она наклоняется над ним и проходит по его спине своей грудью. Дальше продвигается ниже, массирует поясницу, ноги, и обратно вверх. Работает с позвоночником, шеей, плечами. И опять вниз. Как скользкий кусок мыла, сошедший с ума, бегает вверх и вниз... и никогда не останавливается.
— Это называется «body massage».
Алессандро почти не может говорить.
— Мне кажется, что ты учишься не в институте Мамиани!
Они начинают смеяться и снова занимаются любовью, а затем Алессандро засыпает. Просыпается. И не может поверить.
— Что ты делаешь, Ники?
Она лежит рядом с ним и весело улыбается.
— Я приготовила ужин! — но здесь кое-что действительно особенное. Она разложила лучшие суши и сашими на этом странном мягком блюде. На своём животе. В общем, словно это небольшой поднос.
— Вот здесь соевый соус... ешь осторожно, чтобы не капнуло на меня, потому что скорее всего очень горячо! — и они смеются, в то время как Ники протягивает ему палочки в бумажном пакетике.
Алессандро не может поверить тому, что видят его глаза.
— Ты с ума сошла...
— От тебя!
Алессандро достаёт палочки и отодвигается.
— А ты не ешь?
— Позже, мой господин.
Алессандро смотрит на суши, потом на сашими. Не знает, с чего начать. Всё выглядит очень красиво.
— Ох... быстрее, Алекс, я тоже есть хочу!
Алессандро качает головой.
— Ты превосходный экземпляр гейши, — он начинает есть, как самый настоящий идеальный Алекс-сан. Он пробует всё, иногда что-то давая Ники, которая весело улыбается. Она откусывает, хитро глядя на него, разделяя суши этими маленькими палочками. Затем Ники поднимается и наливает отличное пиво Sapporo в два стакана.
— Ммм, такое вкусное. Ты идеально всё подготовила, Ники! Я не мог и желать иного, всё было волшебно.
Ники наклоняет голову набок.
— Серьёзно?
— Серьёзно.
— Значит, ты простишь Андреа Сольдини?
— Думаю повысить его.
Ники начинает смеяться. Берёт его за руку.
— Идём, — они голышом проходят в гостиную. — Держи.
Ники протягивает ему записку. Алессандро открывает её.
«Я бы хотела, чтобы это был лучший день рождения в твоей жизни. Но также и худшим из всех, что мы с тобой ещё отметим вместе. Мне бы хотелось, чтобы мы не потеряли прошлого времени. И не хочется терять времени после. Мне бы хотелось, чтобы мы праздновали каждый день, как бы наш "счастливый не день рождения", как в той сказке. Идажебольше. Мне бы хотелось, чтобы мы были волшебной сказкой. Мне бы хотелось прожить с тобой этой сон, никогда не просыпаясь. Поздравляю, любимый»
Алессандро сворачивает записку. У него блестят глаза. Красиво. Очень красиво. Потом он смотрит на неё.
— Скажи мне правду, скажи, что я не сплю. А главное, скажи, что больше никогда не попадёшь в аварию с другим.
Ники начинает смеяться, затем берёт Алессандро за плечи и нежно ведёт его.
— Идём. Это для тебя.
Огромная коробка, отлично упакованная, спрятана в уголке в гостиной.
— Но как же ты ухитрилась занести её?
— Не спрашивай. У меня даже спина ноет. Давай, открывай! — Алессандро начинает разрывать бумагу. — Значит, ты хочешь знать? Твои соседи мне помогли!
— Поверить не могу! Если ты смогла сделать так, чтобы тебе помог тот тип, который всегда осуждает меня и вызывает ко мне полицию, должно быть, у тебя есть какие-то сверхъестественные силы.
Алессандро, наконец, разворачивает коробку и, увидев подарок, замирает с открытым ртом.
— «Море и риф»... Эта скульптура была во Фреджене, у Мастина.
— Да, она так тебе понравилась... И я принесла её тебе.
— Милая, как ты это сделала? Это прекрасный подарок! Даже слишком. Интересно, чего это тебе стоило.
— Не волнуйся по этому поводу, ты больше на бухгалтера похож, чем на креативщика! Какая тебе разница! Приятно делать подарок, не думая о цене. Слушай, этим летом мне придётся поработать у Мастина посудомойщицей, или официанткой, или даже уборщицей, но это ничего по сравнению с удовольствием видеть это в твоей гостиной. Это бесценно.
Алессандро шокированно смотрит на скульптуру. Ники замечает это.
— Что такое, тебе не нравится? Можешь поставить её в гостиной, или на кухне, или на террасе, или выбросить её... Это твой подарок, ясно? Можешь делать с ним всё, что захочешь! И даже не думай, что я хочу заняться твоей квартирой!
— Спокойно, спокойно, я просто думал. Это самая красивая вещь, что мне дарили. Ты и понятия не имеешь, как часто я о ней думал, но решил, что Мастин не станет продавать её.
— Я тоже. Кстати, сомневаясь, что он мне её отдаст, я купила тебе ещё и это, — и Ники достаёт коробку поменьше. — Возьми, всё равно я это покупала тебе ко дню рождения.
— Но, Ники, это уже слишком! Ты можешь подарить мне это в другой раз!
— Да ладно тебе, не нужно считать чувства, в другой раз будет другой подарок! Открывай уже и хватит болтать.
Алессандро открывает её.
— Камера! Классная!
— Теперь, когда в следующий раз окажемся в Евродиснее, не будет проблем! — улыбается Ники. — К тому же, неужели тебе кажется нормальным то, что у тебя, суперкреативщика, коим ты являешься... есть всё, но нет фотоаппарата? Он тебе всегда пригодится. Вот ты увидел что-то, пришла в голову какая-то идея, и ты нажимаешь кнопку... клик – и она останется с тобой.
Алессандро улыбается.
— Встань туда, рядом со скульптурой. Хочу начать пользоваться прямо сейчас.
Ники прячется сзади и скромно высовывается, пряча свою наготу.
— Я делаю это только ради тебя. Я очень стеснительная. Давай, фотографируй уже, пока я не передумала.
Алессандро снимает её. Она так красива в полутени гостиной, в объятиях этой белой скульптуры.
— Вот и всё. Посмотри, — Алессандро подходит к Ники и показывает ей фото. — Это могло бы стать картиной. У меня уже есть название. Море, риф... и любовь, — они целуются. — Во сколько тебе нужно вернуться домой?
— Мне не нужно возвращаться. Я сказала родителям, что иду заниматься к Олли и останусь у неё ночевать.
Алессандро улыбается ей.
— Вот видишь?.. Иногда и учёба пригождается.
101
Позже. Ночь. Глубокая ночь. Выключенный свет. Лёгкий ветерок, пришедший издалека, с моря. Луна наполняет светом террасу. Шторы исполняют простой танец. В полутени комнаты не спит Алессандро. Он смотрит на спящую Ники. На ней его голубая рубашка. Жизнь – странная штука... Вот он – я, отметил своё тридцатисемилетие с девушкой, которой едва исполнилось восемнадцать. Я собирался жениться. И вдруг, безо всяких причин, меня оставили одного. Элена даже не вспомнила, что нужно меня поздравить, ни сообщения, ни звонка. Может, она меня бросила как раз, чтобы не поздравлять. Но почему? Почему я хочу оправдать её? У меня впечатление, что моя жизнь оказалась неопределённой, хаотичной, с долей риска – да что я говорю? – почти на краю, ещё немного, и я уеду в Лугано. Однако здесь и сейчас я счастлив.
Алессандро рассматривает её. И моё счастье зависит от неё. От тебя... Но кто же ты такая? Можем ли мы и вправду быть волшебной сказкой? И разве не более вероятно, что ты просто устанешь от этого? Тебе предстоит сделать в жизни столько всего, а у меня уже всё это было... И наверняка ты встретишь кого-то веселее меня. Моложе. Да просто глупее. Кого-то, кто сможет заставить тебя почувствовать себя на свой возраст, кто всё ещё ходит по дискотекам и может танцевать до четырёх утра, вести разговоры ни о чём, идиотские, но лёгкие, прекрасные, которым нет конца, которые и вовсе не нужны, которые и не должны ничего особенного значить, но которые очень смешат... И заставляют чувствовать себя так хорошо. Как же я скучаю по глупостям.
Вдруг Ники переворачивается, словно слышит эти мысли. Она ложится лицом вниз и, хотя всё ещё спит, поднимает ноги и сгибает их. Смешная поза, странная, несовершенная. И тогда Алессандро видит её. Чёткая. Ясная. Идеальная. Ему только что пришла в голову идея. Он тут же вылезает из постели и берёт камеру, которую ему только подарила Ники. Он медленно опускает ноги. И, освещённый луной, ловит эту картинку. Клик. Он ждёт. Ники немного поворачивается. Снова клик, ещё фото. Он ждёт дальше. Тишина. Ночь. Ещё раз клик-клик. И через полчаса снова клик. Фото. Одно за другим, он крадёт эти моменты. Захватывает их. Забирает себе. Оставляет их в тюрьме этой очаровательной камеры. Затем он подходит к своему компьютеру, скачивает их туда, сохраняет. Потом он кликает по этим только что сделанным фотографиям, всё ещё источающим свежесть и креативность идеи. Он обрабатывает их в Photoshop. Делает светлее, добавляет немного цвета, что-то исправляет. И настоящее небо за окном тоже начинает светлеть. Почти рассвет. Алессандро продолжает работать. Идёт на кухню и готовит себе кофе. Потом возвращается к своему компьютеру и работает дальше. Когда он заканчивает, на часах уже почти девять утра.
— Милая, просыпайся.
Ники поворачивается на кровати. Алессандро присаживается на корточки рядом с ней. Он улыбается, когда она открывает глаза.
— А сколько времени?
— Девять. Я принёс тебе завтрак.
На столике рядом с ней стоит ещё дымящийся кофе с молоком, йогурт, апельсиновый сок и круассаны.
— Даже круассаны! Значит, ты уже выходил... Ты давно проснулся?
— Я не спал!
— Что? — наклоняется Ники. — А почему, тебе было плохо? Сашими не удались?
— Нет, все было хорошо и вкусно, а ты самая прекрасная. И ты была великолепна.
Ники откусывает круассан.
— Ты тоже...
— Нет, ты лучше...
— Ладно, — делает она глоток апельсинового сока, — в таких случаях, гейша доминирует... И я уверяю тебя, что не хотела быть вульгарной...
— Знаю. Ты была великолепна, когда спала.
— Почему? Что я сделала?