— Ты умом тронулся? Что странно? Отпусти!
Взгляд Егора опустился на её шею. Она была мокрой. Капелька воды дрожала на ярёмной впадине привлекая внимание. Хотелось стереть её. Прикоснуться. И... это было необъяснимо.
— Ты так сильно нервничаешь, Муха? Боишься меня? — против воли облизнулся, — или это что-то другое?
Глава 8
Это были ужасные три дня. Жар, тошнота, слабость, мышечная боль и полное отсутствие аппетита. Где она успела подхватить заразу она понятия не имела. Вокруг неё все были здоровы.
Сегодня утром Даниэла с облегчением вздохнула, когда после пробуждения поняла, что её голова не разрывается от боли. Температура не поднималась выше тридцати семи, а утром она даже сумела запихнуть в себя овсяную кашу. Ближе к обеду она нашла в себе силы выползти из постели и спуститься вниз. Вышла на улицу и, кутаясь в плед, залезла на садовые качели. Наблюдала за приготовлениями к дню рождения матери. Отец был на удивление внимателен. Пару раз приносил ей травяной чай и перекус в виде той же каши, только с кусочками сладкого яблока и мёдом.
— Ты как? — пробегая мимо, мама остановилась возле Даниэлы и села рядом, — хоть кушать начала.
— Лучше, — улыбнулась, откидывая голову и глядя на безоблачное небо. Погода сегодня была безупречной. Лёгкий ветер играл с тонкими ветками фруктовых деревьев, а мягкое сентябрьское солнце приятно грело щёки. Но девушка до сих пор чувствовала лёгкий озноб, — боюсь сглазить.
— Посиди дома ещё два-три дня. Не спеши в институт. Всё успеешь, — Марина Арсеньевна заботливо подоткнула под дочь плед и встала на ноги, — Хочешь чего-нибудь?
— Нет, — покачала головой, — хочу сползать в мастерскую. Но сил пока на это нет.
— Там, кстати, бардак полнейший. Когда ты последний раз там порядок наводила?
Дани подкатила глаза и усмехнулась. Там так и должно быть. Не зря же придумали фразу: “творческий беспорядок”. Это её маленькое убежище. Маленький мир, где она отводит душу. Пару лет назад папа великодушно уступил дочери часть гаража, при этом сам не остался в тесноте. Небольшая кладовая теперь превратилась в место для творческих порывов. Когда-нибудь, возможно даже через год или два она откроет свою студию интерьерного декора. Журналистика? Это будет для неё запасным аэродромом.
— На днях разгребу там завалы, — тихо произнесла и потянулась к небольшому столику из кованого железа и дубовой столешницы. Этот стол — детище её отца. Да, стремление к творчеству досталось ей от него. Изредка глава семейства Ксенакис позволяет себе окунуться в своё хобби.
Даниэла взяла в руки большую кружку с чаем и сделала большой глоток. Ощутила на языке вкус зверобоя и лимонника. Да, травяные чаи — тоже фишка её отца.
— Много людей будет? — протянула чай матери, угощая ту.
— Нет, — Марина поджала подбородок и посмотрела на отца, который возился с мясом неподалёку. Заливал его соевым соусом и чем-то ещё для маринада, — приедут Алфёровы и Ковальчуки. Гордеевы будут. И всё.
— Ясно, — постаралась не придавать значения Гордеевым, — тебе точно понравилась сумка?
— Я уже переложила в неё все свои манатки, — мама улыбнулась и приложила ладонь ко лбу Даниэлы, — принесу термометр. Подожди...
Тридцать семь и четыре. Противно. Гадко.
Быстрый душ. Ещё один перекус в виде кое-каких овощей. Пара ложек куриного бульона. Общее фото с родителями. Не в лучшем виде, но это традиция, которую нельзя нарушать.
Праздничное мероприятие она не потянет. Поэтому, выпив очередную таблетку, Дани спряталась в своей комнате и занялась поиском хорошего кино.
Вооружившись ещё одной чашкой чая, девушка вновь легла в постель. Время от времени до неё доносились голоса и смех гостей. Пару раз к ней заходила мама, чтобы узнать о состоянии дочери, и отец. Единственное, что радовало Дани во время болезней — это внимание отца. В такие дни он становился на удивление внимательным и заботливым. Она не понимала, что мешало ему быть таким всегда? Почему в обыденной жизни он чаще отстранённый и даже холодный. Слишком сдержанный. Собранный. Будто она не его дочь, а сотрудница в офисе?
После первого просмотренного фильма, любопытство привело её к окну. Гости, судя по всему, плавно переместились в дом. Женщин не было видно, а Эдик Гордеев вместе с Ковальчуком курили возле всё ещё тлеющего мангала.
Дани перевела взгляд на свой мобильный. С Витей она уже созванивалась несколько раз. Как и с Яной. Спать совсем не хотелось, а настроение продолжать смотреть кино уже пропало.
Натянув на себя спортивные штаны и худи, Дани стянула волосы в маленький хвост. Засунула в карман телефон и вышла из комнаты. Да, постельный режим ей никто не отменял, но сидеть в комнате и ничего не делать она уже не могла. Безделье сводило её с ума.
Спустившись вниз, девушка обошла гостиную. Старая остаться незамеченной, она проскользнула к выходу на задний двор и буквально на носочках засеменила в сторону гаража.
— Ты куда? — вздрогнув, она застыла на месте. Обернулась на мамин голос и, сложив густые тёмные брови, взглянула на мать.
— В мастерскую...
— У тебя силы появились? — пошла ей навстречу.
— Мам, — на выдохе, — я совсем немного покопошусь? У меня сил нет в комнате сидеть... тоска. Я зачахну от безделья. Я же не в спортивный зал иду?
— Только без фанатизма. Хорошо? — женщина натянула на голову Даниэлы капюшон, — принести тебе что-нибудь?
— Нет, — сняла капюшон и поправила хвост, — спасибо. Я, может, сама потом приползу и перекушу. Пока не хочу.
— Ну, смотри.
Марина стояла во дворе до тех пор, пока Даниэла не крылась за гаражной дверью. И как только дочь скрылась из виду, отвернулась, возвращаясь в дом.
— Мы тебя потеряли именинница! — на пороге кухни её встретила Тамара, — ушла за зеленью и пропала!
— Выходила на улицу, — Марина зашла на кухню и забрала тарелку с вымытой зеленью.
— Иди, принимай поздравления, — подруга перехватила тарелку и подтолкнула её вперёд.
— Ещё? — удивлённо вскинула брови, оглядываясь.
— Мариночка Арсеньевна, — внимание привлёк посторонний мужской голос.
— Егор? Вот так сюрприз!
Парень держал в руках большой букет розовых роз и приветливо улыбался.
— Я без приглашения, — он склонился над женщиной, целуя ту в щёку и вручая ей цветы, — поздравляю! Пусть жизнь продолжает играть яркими красками!
— Спасибо! — вдохнула тонкий аромат роз и посмотрела на парня, — Господи! Вот это ты вымахал! Эдик? В кого ваш сын такой витязь?
— В меня! — донёсся голос из гостиной.
— Не видела тебя с тех пор, как ты вернулся, — Марина Арсеньевна провела ладонью по плечу Егора, — как твои дела?
— А по мне не видно? Отлично!
— Со всеми поздоровался?
— Уже успел, — широко улыбнулся и оглянулся по сторонам, — почти со всеми. А где Даниэла?
— О, ей нездоровится уже три дня. Она сегодня отлёживается. Почти. Если хочешь, можешь пойти поздороваться. Она в гараже, — поймала его удивлённый взгляд и рассмеялась, — в гараже у неё теперь мастерская! Она там. Иди! А то она от тоски уже помирать собралась!
...
Егор неторопливо следовал к цели. Мягкой поступью приближался к гаражу, из небольших окон которого лился тёплый свет. Чем ближе он был, тем отчётливей до него доносилась музыка. Плавная, мягкая. Вызывающая лёгкое томление. Желание. Он знает эту песню. Остановился возле двери и прислушался. Да. Это “Cocaine”. Исполнительницу он не помнит, но песня старая и когда-то она даже была в его плейлисте.
Пальцы коснулись рукояти и мягко надавили, приоткрывая дверь. Заглянул, чувствуя необъяснимое волнение. Словно преступник, опасающийся быть пойманным. Но ведь на деле всё почти так и обстояло. Он здесь нежданный гость. И нежеланный. Но это только подстёгивало. Будоражило внутренних чертей.
Никого не увидев, парень шагнул вперёд, тихо прикрывая за собой дверь. Осматриваясь и обходя внедорожник, что принадлежал главе семейства. Прошёл вглубь, ориентируясь на звук. Осторожно, стараясь ничего не зацепить и не оступиться, и снова остановился напротив очередной двери, выкрашенной в оливковый цвет. На пороге стояли кроссовки почти детского размера. Ощутил, как его собственная вена на шее начала яростно пульсировать, подавая сигналы. Откуда это всё?!
Ему просто скучно. Другого объяснения он пока всему этому не находил. А она мишень. Всегда ею была. И до сих пор таковой остаётся. Это просто Муха и её закидоны. Признаваться себе в том, что это были его закидоны, Гордей не хотел. Это всё она. Чудная, немного странная. Слабая и сильная одновременно. Порой она напоминала ему маленькое животное, которое загоняют в угол.
Егор обхватил кноб и прокрутил тот, плавно открывая дверь и... будто попадая в другой мир.
Маленькое помещение было светлым и каким-то слишком домашним. Стены, выкрашенные в белый и всё тот же оливковый цвета создавали ощущение того, что он находится в лесу, а не в гараже, или как выразилась мать Мухи: в мастерской. В центре комнатушки стоял большой круглый стол, заваленный коробками, какими-то пакетами и маленькими деревянными брусочками. Здесь пахло клеем и жжённым деревом. Вдоль стен было множество полок, забитых всякой утварью: от коробок, из которых торчали еловые шишки и до ниток-шпагата вперемешку с лентами разных оттенков.
Егор тихо переступил порог и, оставив дверь приоткрытой, повернул голову правее, замечая ту, из-за которой он сюда притащился. Ксенакис. Плавно покачивая бёдрами в такт музыке, копошилась на полке, перебирая какое-то барахло в очередной коробке. Несмотря на мешковатые штаны, это выглядело привлекательно. И одновременно забавно. Она ни черта не слышала, стоя к нему спиной и пританцовывая. Он даже услышал, как она тихо подпевала. Гордеев сделал пару шагов и замер, когда увидел под ногами ковёр. Ковёр? Ему что, снять обувь нужно?!
Парень завис ненадолго, обдумывая, стоит ли развернуться и свалить отсюда на хрен? Что он вообще здесь делает?! Ему не нравился этот нездоровый интерес. Она не та, на кого ему стоит тратить своё время.