Это не её дело...
Хотя, она бы с удовольствием взглянула на то, как ему чистят его самодовольную рожу.
— Отойди от меня, Егор, — прошептала на выдохе. Путалась в собственных мыслях, не зная, что сейчас беспокоит её больше: Гордеев в полуметре от неё? Или то, что кто-то получасом ранее напугал её до чёртиков? — И держись от меня подальше.
— Боюсь тебя разочаровать, Даниэла, — его рука поднялась и застыла в воздухе напротив лица Дани. Пальцы слегка подрагивали, будто всё ещё сомневались в принятии решения, — но мне слишком понравилось тебя трахать, — указательным пальцем обвёл линию её острого подбородка, запуская вереницу мурашек по её шее.
— Если ты ещё хоть раз сделаешь это... — задохнулась от лёгкого прикосновения. Задрожала, тут же окунаясь в тот вечер, — я расскажу твоему отцу. Уверена, что ему будет интересно, чем ты меня шантажируешь...
На этот раз замер он. Её дрожащий голос всё ещё звенел в его голове...
Что она там пропела? Отцу?
Парень фыркнул, сдерживая смех, и, опустив руку чуть ниже, неожиданно перехватил тонкую шейку. Стиснул на ней свои пальцы и слегка потянул вверх. Дани ахнула и, схватившись за его запястье, поднялась на носочки. Затанцевала в попытке удержать равновесие.
— Думаешь, ты самая умная, Ксенакис? — Егор склонился над ней, приближая к её лицу своё. Нехотя втянул аромат, который ненавязчиво коснулся его носа, — где твои мозги, отличница? Ты похерила их, пока разрабатывала план мести?
Тонул, мать её, в этих глазах. Мог пересчитать каждую ресничку. Был так близко, что видел, как её зрачки расширяются, полностью перекрывая радужку.
— Пусти, — сдавленно произнесла, царапая крепкое мужское запястье. Попыталась поднять ногу, чтобы ударить его, но...
Егор заметил движение и, сжав пальцы на шее сильнее, отпихнул её в сторону. Отпустил, толкая от машины. Воспользовался её замешательством и, сев за руль её автомобиля, хлопнул дверью.
Дани отскочила, когда машина сдвинулась с места. Не понимала, что он пытается сделать. Лихорадочно соображала, что делать ей самой. Бежать? Куда?! Она ведь даже позвонить никому не может из-за того, что батарея на её телефоне разряжена! Что было лучше?! Остаться с отмороженным Гордеевым и ждать от него очередного “сюрприза”? Или сбежать и снова шарахаться от каждого звука?
Она рванула к своей калитке. Судорожно била пальцами по кнопкам, оглядываясь. Что? Боже... он припарковал её автомобиль и заглушив двигатель, открыл дверь её авто.
— Аа! — воскликнула, когда сильная рука обхватила её талию и, оторвав её от земли, развернула к себе.
— Я приглашаю тебя в гости, Муха, — процедил, обжигая её лицо горячим дыханием, — на огонёк.
Усмехнулся перед тем, как наклониться и подхватить девушку под бёдра. Снова оторвал её ноги от твёрдой поверхности и, закинув её на плечо, торопливо зашагал в сторону своего дома. Благо, что калитка уже была открыта.
Она что-то трещала, кричала, дёргалась, колотила его по спине и... он уверен, что она плакала. Потому что в какой-то момент её голос изменился до неузнаваемости. Задрожал так, как никогда прежде. С угроз девушка перешла на просьбы, а когда поняла, что он её не слышит, вцепилась пальчиками в его волосы, и что есть силы потянула за них, срывая, наконец, с его губ шипение.
Но он не отпустил её. Закрыл дверь и прошёл мимо своей машины.
Слегка запрокинул голову, когда ощутил натяжение в волосах. Стиснул зубы и зарычал, когда она впилась зубами в его плечо.
— Сука! — прохрипел, толкая дверь и почти забегая с ней в дом. Боль от её острых зубов была похлеще сломанного носа или выбитой челюсти. Казалось, что она действительно вспарывает ему кожу, вгрызаясь в его плоть и отрывая кусок мяса!
Бросил её на диван в гостиной. С такой силой, что воздух со свистом покинул её лёгкие.
Егор выпрямился, хватаясь за плечо и растирая то место. Боль была адской.
А Дани, кажется, онемела. В доме было темно. И только сейчас она поняла, что в его доме нет никого. Ни души...
Девушка подобралась, сдвигаясь на противоположный край большого дивана. Дышала через раз, уже не веря в то, что он не посмеет её тронуть.
Тишина, нарушаемая его тяжёлым дыханием, приводила в ужас.
По её рукам пробежала дрожь, а волосы на затылке шевельнусь, предчувствуя беду. Оглянулась, стараясь понять, что ей предпринять.
Егор, тихо посмеиваясь, отпустил плечо и провёл большой ладонью по лицу. Вот так поворот...
Почувствовал, как его живот напрягся, и, облизнувшись, сделал пару шагов в её сторону.
...
— У тебя крыша поехала, Гордеев?! — лихорадочно шуршала руками, ища опору, — ты не в себе? Что ты творишь?!
Достучаться до него казалось невозможным. Выглядело так, будто он сорвался с цепи. Будто злость, копившаяся в нём годами, должна... обязана выплеснуться именно на неё.
Дани соскользнула с дивана и кинулась в сторону выхода. Её губы задрожали, когда за спиной послышался его голос:
— Ты же всё равно не выйдешь отсюда, — уверенно произнёс, вбивая кол в её спину. Бросил эти слова настолько небрежно, что у неё внутренности вмиг похолодели. Внутри всё замерло от осознания его правоты. Она не выйдет. Во всяком случае, дальше его двора не уйдёт.
Дани застыла, чувствуя, как ноги буквально врастают в пол. Как ногти впиваются в ладони, а кровь шумит в ушах.
В доме снова повисла тишина. Она была громоподобной. Оглушительной. От неё по спине поползли огромные мурашки.
— Егор, не трогай меня, пожалуйста, — разорвала недолгое молчание своим почти сорвавшимся голосом, — я очень прошу тебя... не надо?
Пальцами нащупала стену, и сделала крошечный шаг, отдаляясь от него ещё. Совсем чуть-чуть.
Отчаяние и бессилие клокотали в глотке.
Так не должно быть.
— Егор? —назвала его имя, чувствуя, как оно царапает миндалины, — ты не должен так поступать со мной?
— Это вопрос? — снова потёр укушенное место и остановился. Спрятал руки в карманах, делая вид, что всё происходящее в порядке вещей.
— Егор...
— Ты укусила меня, — глухо произнёс, — зачем ты это сделала?
Что?
Он ещё спрашивает?!
Дани открыла рот, делая глубокий вдох. Воздуха всё равно не хватало. Будто его пальцы до сих стискивали её шею.
— Что? — уголки её губ поползли вниз. Уверенность в том, что вечер для них двоих только начинается, крепла с каждой секундой, — прости, Егор... я... сожалею.
Это точно она сказала?
Она извиняется? Она?!
Но ведь в ногах должен ползать он! ОН должен вымаливать у неё прощения за то, что сделал!
— Хочешь уйти? — словно успокоившись, Гордеев расслабил плечи, опуская их и слегка клоня голову вбок.
— Я хочу домой, Егор, — это было выше её сил. Даниэла почувствовала, как крошечная капелька скользит от внешнего уголка глаза по щеке. Катится вниз, норовя сорваться.
Дани подняла руку и рвано стряхнула со своего лица постыдные слёзы. Он понял.
Ты рад?
Этого ты добивался? Этого жаждал?
Он заметил это движение и ощутил лёгкое томление под рёбрами. Словно там разливается чуждое ему тепло. Что за хрень?
Сдвинулся с места, и девчонка в то же мгновение вздрогнула, прижимаясь к стене.
— Давай договоримся, Муха? — вдруг слетело с его языка. Парень уловил то, как её ручки нервозно опустились вниз, в затем снова вверх. Обнимая себя за тонкие плечи, Дани задрала голову выше.
Ничего не говорила. Заиндевела, врастая в паркет и ожидая худшего. Ничего хорошего она уже не ждала.
— Я не трону тебя, — продолжил Егор и сделал ещё один шаг, оказываясь на расстоянии вытянутой руки от неё, — а ты, — всё же не удержался и протянул руку, включая торшер на стройной и высокой ножке. Ему жизненно необходимо было видеть её лицо, — ты просто сделаешь всё, что я тебе скажу. В пределах разумного, конечно.
Его губ коснулась едва заметная улыбка. Хитрый прищур тёмных глаз не внушал доверия. Абсолютно никакого. Впрочем, как и всегда. Дани поджала дрожащий подбородок, глядя на то, как его пальцы тянутся к её лицу. медленно и осторожно. Стирают с щеки очередную непрошенную слезу и размазывают её между шершавыми подушечками. Отвратительно. Отвратительно даже то, с каким удовольствием он это делает.
— Что ты хочешь?
Не тронет? Как же... но всё же мизерная часть её нутра выла от желания поверить его слову.
— Я же говорю: в пределах разумного. Ничего невыполнимого. Повторюсь: я не сделаю то, чего ты так боишься.
А очень хотелось бы. Хотелось бы вновь ощутить мягкость её тела. Бархатистость слегка смуглой кожи. Оказаться в ней так глубоко, как это возможно. Вбиваться... смотреть на то, как её пальцы комкают одеяло. Снова. Ему слишком сильно это понравилось. Эти пальцы буду ему сниться.
— Что ты хочешь, Егор? — повторила свой вопрос, всхлипывая, но не отводя взгляд. Хорошо... пусть видит. Это так заметно: то, что он просто тащится от её слёз. Ненормальный.
— Даже не знаю, что ещё можно с тобой делать, кроме как, — склонил голову к другому плечу и поджал губы. Она поняла его намёк, но проглотила обиду и, стиснув челюсти, продолжила смотреть ему в глаза, — но ты можешь помочь мне обработать лицо и руки.
Зачем он это говорит? Оно ему надо?
Срать он хотел на лицо и руки. Но если её ручки сейчас будут его касаться... это было слишком заманчиво.
Даниэла посмотрела на входную дверь.
— Не надо, — предупреждающе прохрипел, — эти кошки-мышки до добра не доведут, Муха.
Девушка снова перевела на Гордеева недоверчивый взгляд. В гостиной вновь повисла напряжённая тишина. Но Дани отчётливо слышала собственное сердцебиение.
— Мне нужно позвонить маме, Егор, — осмелилась произнести. Прикусила нижнюю губу, ожидая его реакции, — у моего телефона села батарея. Позволь мне позвонить ей?
Глава 21
Даниэла уверяла себя, что ей абсолютно не интересно, где его так припечатали. Его бровь выглядела ужасно. Если по-хороше